— Хороший! Хороший! — Я все больше раздражался. — Негодяй он хороший. И ты ничего не замечал…
— Вообще-то стал замечать за ним что-то неладное. За ним и его…
— И его шайкой! Ты даже стесняешься называть вещи своими именами. Как же, грубое слово! Оскорбительное!
— Успокойся, штурман! — прикрикнул капитан суровым командирским тоном.
«Наконец-то, — облегченно вздохнул я. — К капитану вернулись — надолго ли, не знаю — его прежние волевые качества».
— Успокойся, — смягчился капитан. — Садись, давай поговорим.
Посовещавшись, мы согласились не предпринимать решительных действий, пока не проспится боцман. Как мы догадывались, этот хитрец многое выведал.
— Мятеж! — Капитан, осознавший серьезность положения, грозно сжимал кулаки. — Они задумали мятеж.
— Но с какой целью?
— Захватить фрегат и заняться разбоем. Фрегат-то первоклассный. Возьми мой трехствольный пистолет. Бери, бери! У меня еще есть. А завтра вооружим надежных людей.
Но, увы, самый надежный человек лежал мертвецки пьяный.
Утром, как ни пытался я разбудить боцмана, он лишь мычал и ворочался с боку на бок.
— Не тревожь боцмана, — послышался сзади насмешливый голос.
Я обернулся и увидел трех дюжих матросов.
— Пусть выспится, — хохотнул один. — Он теперь наш мужик.
Я схватился за пистолет, но упал, оглушенный кулаком. Очнулся уже опутанный по рукам и ногам ремнями и веревками.
Меня вытащили на палубу и посадили у грот-мачты рядом со связанным капитаном. Держался он молодцом. Кока, врача, юнгу и плотника под дулами мушкетов держали отдельно.
— А вот и боцман! — обрадовался Хендис Хо. Бережно поддерживая под локти, матросы вывели на палубу продиравшего глаза боцмана.
— Ну и накачался я вчера, — ухмыльнувшись, сказал он Хендису Хо. — Помоги, дружище, умыться.
— Освежись, дружок. Освежись, — юлил и змеей извивался Хендис Хо. — Наклони голову, а я из ковшика полью.
— Не может быть, — прошептал капитан.
И я не верил глазам своим. Боцман не обращал на нас ни малейшего внимания. Как будто нас и не было. Блаженно вздыхая и покрякивая, он умылся и пальцем поманил юнгу.
— Идем, малыш. Покажу, как пушки заряжать, — сказал боцман и подмигнул недоумевающему Хендису Хо: — Он тоже наш.
— Предатель! — загремел плотник и с кулаками набросился на боцмана.
— Наших бьют! Выручай, братва! — закричали матросы и гурьбой навалились на плотника.
Завязалась потасовка. Из своей каюты вышел старпом, понаблюдал с усмешечкой за шевелящейся кучей и властным голосом приказал:
— Свяжите этого взбесившегося болвана! Матросы, многие из которых не досчитались зубов, опутали ремнями оглушенного плотника и уволокли вниз. Старпом прошелся по палубе и вдруг, словно невзначай, увидел нас.
— Как?! — с шутовским изумлением воскликнул он. — Они и вас связали? Бедненькие вы мои. Какие неучтивые эти матросы!
Матросы почтительно стояли поодаль и посмеивались. Расхаживая, старпом с наигранным сочувствием посматривал на нас и продолжал издеваться.
— Как же так получилось? Ума не приложу, — сокрушался старпом. — Как мы проморгали фрегат? Ах, наглецы эти матросы. Захватили власть и стали выбирать капитана. Боже мой! Как я сопротивлялся. На коленях умолял: не надо! Так нет же, выбрали меня. Так, что ли?..
— Так! — кричали матросы. — А боцмана старпомом.
— Как! — ахнул старпом и с издевательски шутовским отчаянием развел руками. — Даже боцман переметнулся? Вот видите? Ничего не могу поделать. Провидение! Чего хочет команда, того желает и Провидение. Ты ведь, кажется, веришь в Провидение? — ткнул он пальцем в капитана. — Веришь! И в прекрасный божественный мир веришь? Вот матросы вежливо и переправят вас туда. И ничегошеньки я поделать не смогу. Что мне остается? Только стоять в сторонке и со слезами на глазах смотреть, как они оторвут у тебя руку, поджарят и съедят. Потом ногу… Ха! Ха! Ха!
Мороз пробежал по моей спине. «Не померещилось мне тогда», — мелькнула мысль. Но — странно! — в старпомовском хохоте слышалась не столько злоба, сколько отчаяние, глубокая затаенная боль.
— Пусть пока живут, — вмешался Хендис Хо. — Они нам еще нужны. Пусть приведут корабль к Болоту, а там я знаю дорогу к острову. Знаю!
— Это еще что такое? Бунт на корабле? — Старпом метнул на Хендиса Хо гневный взгляд.
Но тот не смутился, чувствуя за спиной поддержку.
— Диво! — шумели матросы. — Сначала возьмем Диво!
— Болваны! — покраснев от ярости, вспыхнул старпом. — Нет никакого Дива. Или захотели превратиться в трухлявые скелеты, как ваш Рихтер Роу и его придурки?
— Паруса! — закричал кто-то.
И в самом деле, вдали, с той стороны, откуда доносился гул Штормового моря, выскочил парусник.
— Кто бы это? Ты ведь знаешь, — обратился ко мне старпом. — Молчишь? Ничего, скоро заговоришь. У меня с тобой особые счеты.
В это время еще одна звезда-цефеида, до этого невидимая, выступила из тьмы и, быстро расширяясь, затмила своим сиянием ближние светила. Загадочный парусник, разгоняемый ее ураганным излучением, мчался в нашу сторону. По всему видать, им никто не управлял. Мачты гнулись, как стебли камыша, вздутые паруса рвались в клочья. Скоро я увидел, что это прекрасно оснащенный трехмачтовый фрегат.
— «Серый коршун»! — закричал Хендис Хо. — Там брат Рихтера Роу! Он проскочил к острову и захватил Диво. Опередил нас!
Да, это был «Серый коршун», всегда как тень следовавший за «Черным коршуном». Но как он, побывав в Болоте и став гнилушкой, уцелел? И даже проскочил Штормовое море? Чудеса!
— Сейчас увидите, в какое дивное диво вы сами превратились бы. В Болото им захотелось! Диво им подавай! — иронизировал старпом над матросами и крикнул: — Эй, боцман!
— Слушаюсь! — с угодливостью подскочил боцман.
Вот где диво! «Крепкий орешек» раскололся. Невероятно! Потрясенный капитан с изумлением взирал на своего прежнего друга.
— Заряди на всякий случай пушки. Черт их знает, а вдруг эти трухлявые старички еще живы.
— Там не старички и не скелеты, — возразил боцман. — Прислушайтесь.
Сквозь шелест наших парусов с пиратского корабля все явственнее доносились тоненькие голоса, похожие на комариный писк. И мне стало страшно. Неужто это один из тех кораблей, в реальность которых я не верил? Неужто он забрел в те заводи Болота, где, как говорят, время бежит не вперед, а назад, в прошлое? Тогда корабль и люди должны не стареть, а наоборот — молодеть.
Старпом с недоумением взирал на приближающийся фрегат. Хендису Хо, как самому высокому из команды, первому открылась палуба.
