Разумных могут соблазнить замыслом получше.
Снова треск, и пронзительный вопль, на этот раз ближе. Солдаты Ганмарка, расчищают себе путь сквозь дворец направляясь к саду в его седцевине. Дружелюбный ещё раз бросил кости, затем собрал их и встал, взяв в руку меч. Монза пыталась стоять спокойно, глаза сосредоточенно глядели на дверной проём впереди — за ним лежал набитый картинами зал, а далее арка, ведущая в остальную часть дворца. Единственный проход внутрь.
За углом арки показалась голова в шлеме. Затем тело в доспехах. Талинский сержант — настороженно держит поднятыми щит и меч. Монза наблюдала как он осторожно пробирается под решёткой, и далее по мраморным плиткам. Осматриваясь, он вышел на солнце и нахмурился при виде них.
— Сержант, — коротко произнёс Коска.
— Капитан. — Мужчина вытянулся, опустив меч кончиком вниз. За ним шли другие люди. Хорошо вооружённые талинские солдаты, бдительные и бородатые ветераны топали по галерее с оружием наготове. Они выглядели удивлённо но не встревоженно — ни с того ни с сего встречая своих уже пробравшихся в сад. — Это он? — спросил сержант, указывая на Сальера.
— Он самый, — сказал Коска, ухмыляясь в ответ.
— Вот это да. А еблан-то жирный, правда?
— Что есть то есть.
Сквозь двери прибывали солдаты и следом за ними скопление офицеров штаба в незапылённых мундирах, при мечах, но без доспехов. Во главе них, излучая неоспоримую власть шагал человек с нежным лицом и грустными, водянистыми глазами.
Ганмарк.
Монза моглы бы почувстовать некое мрачное удовлетворение от того, что так легко предугадала его действия, но всё заслонила растущая при виде генерала ненависть. У его левого бедра он носил длинный меч, у правого — короткий. Длинный и короткий клинки, в стиле Союза.
— Блокировать галерею! — промаршировав в сад воскликнул он своим щёлкающим произношением. — Прежде всего, обеспечте сохранность картин!
— Есть, сир! — Застучали сапоги, когда люди отправились исполнять его приказы. Множество людей.
Монза смотрела на них, крепко ныла выпяченная челюсть. Может быть их слишком много, но сейчас не будет толку от жалоб. Убить Ганмарка — остальное ничего не значит.
— Генерал! — Коска дрожащей рукой отточено отдал честь. — Мы взяли герцога Сальера.
— Понятно. Молодец, капитан, вы оказались непревзойдённо быстрым и будете вознаграждены. Также быстро. — Он издевательски поклонился. — Ваша светлость, какая честь. Великий герцог Орсо шлёт вам свой братский привет.
— Срать на его приветы, — гаркнул Сальер.
— А также свои сожеления, по поводу того, что не смог лично засвидетельствовать ваш полнейший разгром.
— Будь он здесь, срал бы я на него тоже.
— Несомненно. Он был один?
Коска кивнул. — Просто стоял и ждал, сир, и смотрел на это. — И он мотнул головой в сторону великой статуи в центре сада.
— Воин Бонатина. — Ганмарк медленно двинулся к скульптуре, озаряясь улыбкой от мраморного изображения Столикуса. — Ещё более красива воочию, чем по описанию. Наверняка будет очень хорошо смотреться в садах Фонтезармо. — Он был не более чем в пяти шагах. Монза пыталась замедлить дыхание, но сердце колотило молотом. — Обязан поздравить вас со столь чудесной коллекцией, ваша светлость.
— Срать на ваши поздравления.
— Вам, похоже, срать на великое множество вещей. С другой стороны человек ваших габаритов без сомнения производит неизмеримое количество данной субстанции. Подведите толстяка ближе.
И вот миг настал. Монза крепко обхватила Кальвес, шагнула вперёд. Правая рука, в перчатке, на локте Сальера. С другой стороны двигался Коска. Офицеры и охрана Ганмарка рассыпались кругом, глазея на статую, на сад, на Сальера, всматривались в залы сквозь окна. Пара осталась стоять вплотную с генералом — один обнажил меч, но не выглядел встревоженным. Не выглядел насторожённым. Все свои, кругом товарищи.
Дружелюбный стоял недвижимо как статуя с мечом в руке. Трясучкин щит свободно висел, но она заметила, как побелели его костяшки на древке бердыша, заметила как его здоровый глаз перебегает с одного врага на другого, вычисляя угрозу. Рот Ганмарка растянулся в усмешке, когда они вывели вперёд Сальера.
— Ну и ну, ваша светлость. Я до сих пор помню текст той зажигательной речи, с которой вы выступили образовав Лигу Восьми. Что вы тогда говорили? Что скорее умрёте, чем станете на колени перед таким псом, как Орсо? Мне бы очень хотелось сейчас увидеть вас на коленях. — Он усмехнулся, подошедшей ближе Монзе, теперь между ними не более пары шагов. — Лейтенант, не могли бы вы… — Его выцветшие глаза мгновенно сузились и он узнал её. Она ринулась на него, с разбегу отталкивая с дороги ближайшего охранника, и нанесла укол в сердце генерала.
Послышался знакомый скрежет стали о сталь. Ганмарк как-то умудрился в одно мгновение наполовину вытащить меч — достаточно, чтобы отвести на волосок в сторону её выпад. Он дёрнул голову вбок — кончик Кальвеса оставил длинный порез вдоль его щеки прежде чем он успел увернуться, и его меч со свистом покинул ножны.
Затем в саду разразился хаос.
Клинок Монзы оставил длинную царапину на лице Ганмарка. Ближайший офицер озадаченно посмотрел на Дружелюбного. — Но…
Меч Дружелюбного глубоко врубился в его голову. Лезвие застряло в черепе, когда тот падал и Дружелюбный выпустил рукоять. Топорное оружие — он предпочитал работать на более близком расстоянии. Он выдернул из-за пояса нож и свой тесак, чувствуя успокаивающую уверенность от знакомых прикосновений рукояток. Всесокрушающую волну облегчения от того, что всё стало просто. Убей сколько сможешь, пока они не очухались. Уравняй ставки. Одиннадцать против двадцати шести — дело не выгодное.
Он пырнул рыжеволосого офицера в живот, прежде чем тот смог вытащить меч, и толкнул его в третьего, отчего тому в тесноте пришлось широко отставить руку. Заключенный обрушил тесак ему на плечо, тяжёлое лезвие рассекло одежду и плоть. Он уклонился от выпада копьём, державший древко солдат споткнулся, промахнувшись. Дружелюбный погрузил нож в его подмышку и сразу вытащил, царапнув лезвием о край нагрудника.
Раздался лязгающий стук и скрежет — это упала подвесная решётка. Под аркой располагались двое солдат. Створка опустилась как раз сзади одного из них, запечатывая его вместе с остальными. Другой попытался отклониться назад с пути решётки. Отвесно рухнувшие шипы воткнулись ему в живот и швырнули на пол, проламывая его нагрудник, одна нога сложилась под ним, другая бешено дрыгалась. Он закричал, но на это вряд ли кто-то обратил внимание. К тому времени уже кричали все.
