Красная Руда нахмурился:
— Если только трое пошли в эти Пока-Пикс, что с другими? Ты сказала, что их было тринадцать, этих… Детей. Куда они ушли?
— Это и может быть то, что хочет выяснить призрак.
Как только она это произнесла, Винн подумала, что это вполне может оказаться правдой, особенно учитывая то, что он проявил сильный интерес к свитку Чейна.
Чейн… Винн поняла, что отчаянно скучает по терпеливому молчанию своего спутника. Это он, а не Красная Руда, должен был сейчас разбираться с нею в древних текстах!
— А теперь, дай мне почитать, — скрывая раздражение, сказала она.
Красная Руда сложил руки за спиной и молча отвернулся.
Винн закрыла третий сундук. Используя его, как импровизированный стол, она положила дневник Гассауна на крышку. Она достала второй план работ, поскольку должна была проверить свои подозрения. Снова она нашла ссылки на страницы в пронумерованных тетрадях, но как она должна была узнать, какие нужные?
Она рассеянно просмотрела тонкий дневник Гассауна, пока не заметила обведенное чернилами примечание в верхнем внутреннем углу его задней обложки. Дневник был отмечен как: «Том два».
Вернувшись ко второму плану работ, но также не закрывая более толстый первый, она просмотрела оба списка графиков. Числа между двумя графиками были неустойчивы, так что планы работ не были последовательны. Фактически, даты начинались в тот же месяц, в который она прибыла в Гильдию. Использовались какие-то неизвестные ей критерии, чтобы определить, в какой план писать дату того или иного перевода.
Винн не нужна была дальнейшая проверка. Иначе они бы не стали скрывать второй план от нее. Переводы, которые она уже видела, нужно исключить.
Она немедленно начала стягивать с полок тексты, бережно снимая хрупкие тома, и разыскала переводы в третьем сундуке, отмеченные во втором плане. Переводов могло оказаться и достаточно, но она хотела иметь оригиналы под рукой. Она один раз глянула на стопку страниц между старыми железными листами.
Кончик полоски пергамента выглядывал из его противоположной стороны.
Винн легонько потянула за него, пока его конец не стал видимым, показывая, что этот текст был отмечен как: «Том семь». Она вспомнила, что ссылку на этот перевод уже видела. Тогда она вытянула свёрток со второй полки, обернутый в коричневое сукно. Развернув, она поняла, что прекрасно помнит его.
На верхней дощечке в стопке окаменелого дерева лежала полоса пергамента, отмечающая эту коллекцию как: «Том один». Это имело смысл, потому что, похоже, написано это было раньше других. Она осторожно поместила планки на сундук около тонкого дневника Гассауна. Она выбрала их, потому что их автором был Волино, последний из трио Ликэн.
Каждая из этих семи дощечек была длиной с предплечье и шириной в две ладони. Они были покрыты выцветшими письменами, которые она узнала. Волино часто писал на Хейлтаке, древней системе письменности и диалекте предшественника современного нуманского. Винн хорошо была знакома с ним.
Она отложила отметку тома и осторожно отделила лучшие три дощечки. Первая была отбита в конце, и отбита давно. Она просмотрела то, что осталось, разыскивая что-либо примечательное. На полпути к низу третьей дощечки она нашла одну странность — суманский термин, вставленный в письмена Хейлтака.
«Сауминфейл» — «Пожиратели Тишины».
— Что? — спросил Красная руда.
Винн поняла, что тихонько вскрикнула, и поспешно ответила:
— Ничего.
Она проследила назад от этого термина и натолкнулась на упоминание о «тринадцати» и «Детях». Она открыла чернила, опустила в них перо и начала читать снова от верха ветхой дощечки.
Слишком много частей исчезло, износилось или потемнело от возраста. Она могла бы посмотреть в переводах, но там будут такие же недостающие части, где непонятные слова были отмечены точками или тире, где количество их не угадывалось. Собираясь проверить второй план перевода для того, чтобы узнать, над чем работали вместе с этим томом, она остановилась на кусочке предложения.
«…ав Хруз…»
Это буквально означало «земля» или «земли», но с артиклем означало что-то больше. Действительно ли это была отсылка на Землю, как один из пяти Элементов? Первая половина предложения была нечитабельна, как и короткий кусочек потом. Тогда она увидела что-то более легкое для перевода.
«… лидер песни лорда…»
Это была та же самая фраза, что она видела в своём собственном ошибочном переводе термина из свитка Чейна. И здесь это было снова, с той же самой ошибкой, но написанной на Хейлтаке. Исправление иль'Шанка дало ей отсылку на Балаал-Ситт!
Винн просмотрела второй план работ и нашла полные списки работы над томом один — секции один — семь, вероятно, обозначали семь дощечек. Почему это было зарегистрировано во втором плане, а не в первом, который ей показали?
Что-то еще изводило ее. Она ещё раз просмотрела оба плана, но на этот раз обращала внимание на почерк, а не слова. Первый был написан разными людьми, делающими запись о текущей или полной работе. Но второй был написан только одной рукой.
Это был Хайтауэр.
Значение было ясно. Он единственный отбирал работы, которые она видела. Сколько других, даже вовлеченных в проект перевода, не знали, что он делал — и зачем?
Винн захлопнула первый план, оставив только второй, и уставилась на третью дощечку. Промежуток между этими двумя фрагментами не был длинным, но она не могла быть уверена, что они оба были частью одного и того же предложения. И просмотр перевода не помог бы.
Это не даст ей полезную информацию, чтобы накормить Циндера и герцогиню, но она была слишком одержима, чтобы заставить себя отвернуться. Пока она читала, некоторые фрагменты заставляли мышцы ее шеи напрячься. Где-то позади нее, вышагивал из угла в угол Красная Руда.
Винн выпрямилась, всё ещё стоя на коленях и просматривая то, что собиралась зачитать. Не оборачиваясь, она спросила:
— Герцогиня когда-нибудь спускалась в Палату Падших?
Красная Руда тут же остановился.
— Нет, не спускалась, — ответил он. — Ваше присутствие там было… беспрецедентно.
Это принесло некоторое облегчение. Кроме королевской причастности к скрыванию существования текстов, возможно, она не знала об истинном вопросе Красной Руды.
— Что ты знаешь о Балаал-Ситте? — спросило она.
Последовала долгая пауза.
— Только ложь о том, что Таллухераг… Глубокий Корень… был его последним проклятием.
Винн обернулась через плечо, жалея, что здесь нет Чейна, чтобы определить правдивость его слов.
