Он поднялся и подошел к медному кувшину с водой в углу шатра. Руффус попробовал зачерпнуть воды, чтобы умыться и этим хоть как-то освежить себя, но порезал руку о корку льда.
«Черт. Вот тебе и радости походной жизни».
«Не расходуй свою ярость по мелочам. Береги ее для главного».
«Ага. Хорошо тебе, советчик. Не тебе сегодня идти на братоубийство».
«Не мне, но насчет хорошо ли от этого, я не был бы так категоричен».
«Угу, — ответил принц, зализывая кровоточащую ранку на ребре ладони. — Ты видел, какая дрянь мне снилась?»
«Видел».
«И что скажешь?»
«Скажу, что это доброе предзнаменование».
«Почему? Меня же, в конце концов, там убили».
«Знаешь, в толковании снов существует немало законов, зачастую противоречащих друг другу, но большинство из них сходится в том, что вещие сны рассказывают обычно все с точностью до наоборот. То есть, они как бы показывают, чего произойти не должно».
«Остается только надеяться, что этот сон был вещим».
«Да, вот это-то труднее всего определить…»
«Слушай, а ты не в курсе всяких там предсказаний на сегодняшний день? — с надеждой поинтересовался Руффус. — Ты же вечно в курсе всего. Я помню, как пытался тебя удивить этот провидец, как его там, ах да, Терв. Помню и что у него из этого вышло».
«Ну, в какой-то степени я, конечно, в курсе. Хотя в нынешнем своем состоянии я не до всех источников информации могу дотянуться. В любом случае, в мои планы не входит этим делиться с тобой».
«Почему? Или мы уже не в одной команде?»
«Да нет, просто для того, чтобы предсказание сбылось, лучше всего, если о нем не знают те, от кого это зависит. Вернее, подобное знание позволит реализоваться лишь одному из возможных вариантов. Ну, допустим, я скажу тебе, что ты проиграешь. Тогда в твоих действиях появится обреченность, не позволяющая собраться в решительный момент, и, тем самым, я существенно облегчу предсказанию сбыться. Если же я скажу, что ты должен победить, то и в этом случае ты непроизвольно расслабишься, так что действовать достаточно эффективно не сможешь, чем крайне осложнишь шансы предсказания на исполнение. Таким образом, если я поделюсь с тобой предсказанием, то позволю ему сбыться лишь в том случае, если прогноз неблагоприятен для нас. Ну, как, ты по-прежнему хочешь заглянуть в будущее?»
«Да нет, что-то расхотелось», — махнул рукой Руффус и направился к выходу из шатра. По дороге он прихватил пояс с мечом и надел его на себя. Доставать этот чертов клинок, который вечно хотел поделиться со своим владельцем собственным мнением и волей, сводившейся в основном к предложениям напоить его чьей-либо кровью, без крайней нужды не хотелось.
Лагерь, тонувший в предрассветном полумраке, не вызывал ощущения спящего. В нем царила деловитая суета, сопровождавшаяся непрерывным шепотом, навевавшим мысли о сумеречном августовском лесе, в пышных ветвях которого заблудился легкий ветер. Хотелось поддаться этим мыслям, пойти их нехитрым мирным путем, но если бы только это было возможно. Если б можно было позволить предаться мечтаниям…
Но куда там. Какие уж мечтания… Вдали, южнее, виднелись воздетые к небу длинные копья, уже занявшие свои позиции на земляном валу. В самом лагере мелькали сотни силуэтов, неясных из-за слабой освещенности, занятых, казалось, абсурдной деятельностью. Они заваливали собственные шатры, рассыпали бесконечные корзины с ежами, эдакими небольшими объемными колючками с четырьмя жалами, располагающимися под одинаковыми углами друг к другу. С помощью этих ежей они планировали поколоть копыта неподкованной степной коннице Мондарка. Жестоко, конечно, по отношению к ни в чем неповинным животным, но до таких ли сантиментов, когда речь идет о судьбе всего Хаббада. В местах, уже оставленных войсками окончательно, открывали заранее выкопанные ямы, со вбитыми на дне кольями, и укрытые прочными навесами. На их место бросались сети и присыпались рыхлым грунтом, так что ловушки готовы были поймать любого, кто окажется тяжелее двенадцатилетнего ребенка. Естественно, не обошлось без накладок, и пару раз ловушки уже ловили зазевавшихся своих, но в целом все шло по плану. Некоторое количество случайных жертв — это ведь тоже часть планов…
Руффус заметил возбужденно размахивающего руками, раздавая десятки указаний одновременно, сэра Ринальда, но понял, что видеться с ним сейчас — не самое его горячее желание. Он прошел стороной и подошел к палатке Валерия. Тот, решив, видимо, окончательно разрушить образ умудренного степенного старца, был занят энергичными обливаниями на воздухе. Вокруг его фигуры вилось туманное облачко.
— А, доброе утро, спаситель мира, — сказал Валерий, распрямляясь и протягивая руку. На температуру воздуха он, похоже, совершенно не желал обращать внимания, от чего Руффус зябко поежился.
— Доброе утро, — вежливо и сдержанно ответил принц, не обращая внимания на колкости собеседника.
— Могу тебе лишь пожелать успехов, — продолжал чародей, растирая себя резкими движениями. — Раз уж ты оказался таким жмотом и зажал гномье пиво вчера, то нам остается лишь победить, чтобы врагу не достался столь ценный трофей.
— Иногда я начинаю сомневаться, ты ли был моим первым учителем, но принятие во внимание того факта, что теперь твое занудство попросту избрало другое направление, помогает мне соединять эти два светлых образа.
— Спасибо, — наконец-то он обратил внимание на мороз и набросил на себя плотную рубаху, — я ценю столь пристальное внимание к моей персоне. А ты выглядишь излишне помятым для того, чтобы скульптуру спасителя с тебя можно было бы начинать лепить прямо сейчас. Ничего, песок и время разгладят на ней морщины и мешки под глазами и лет через двести твой образ будет вполне соответствовать положению. Выше нос, Руффус. Огорчаться и переживать уже поздновато.
— И тебе спасибо за поддержку.
— Не за что, — он уже запахивал кожаную куртку, так что смотреть на него стало вполне возможно без дрожи, — я все больше за пиво волнуюсь. Не хотелось бы тебя предавать для того, чтобы отведать его.
— Ладно, я пойду.
— Ни пуха, ни пера, — донеслось уже вослед принцу. — И не обижайся. Думаю, серьезности тебе сейчас и без меня хватает. До вечера.
— К черту, — ответил Руффус ровно после такой паузы, чтобы не было ясно, к каким из слов Валерия это относится.
Суета в лагере уже миновала, по всей видимости, свой апогей, так что теперь, когда уже не так много людей носилось с видом ошпаренных, в их действиях все более явно проступала осмысленность, из-под суеты начали проступать контуры плана.
