— Не думаю. Только из-за того, что ты хотела вернуть печать…
— Что? — Хэй искренне удивилась. — Как это, вернуть? Мне дал ее Яма.
— Подожди, ведь ты проникла к императору потому, что он получил в подарок печать, раньше принадлежавшую твоему любовнику, разве не так? — Абэ тоже выглядел изумленным, что с ним случалось редко.
— Нет. Никакой печаи вначале не было, я приплыла на остров на корабле в поисках развлечений. И что еще хуже, я их нашла.
Ясутика задумчиво погладил подбородок:
— Знаешь, — сказал он, — я начинаю сомневаться, что мы играли в одном и том же спектакле. Расскажи мне, что было с тобой.
Хусянь рассказала.
— И что, твоя версия была иной?
Колдун кивнул.
— Теперь ты послушай, что произошло со мной. Я был вызван ко двору императора, потому что подозревали, что с тобой не все чисто. Один раз тебя видели ночью на кладбище, ты поднимала с земли кость…
«Любому разумному человеку известно, что из Города нельзя выйти и в Город нельзя войти по своей воле. Но среди горожан немало тех, кто, вопреки здравому смыслу и логике, надеется уйти из этого места, или хотя бы вспомнить, как они сюда попали. В библиотеке при Дворце Дракона хранится 124 философских труда на тему „Что есть Город?“, чуть более двухсот сочинений о том, как сюда попали люди, и великое множество книг, объясняющих, как узнать, кем вы были в своей жизни до Города. Впрочем, если верить этим книгам, почти все, кто в Городе оказался, раньше были принцами и князьями или же королевами и принцессами. Так что, я бы не стал на них полагаться — разве ж это видано, чтобы 999 лиц королевской крови мирно уживались с друг другом?».
— Ее видели на кладбище, — рассказывал придворный, — с земли она поднимала кость.
— И что потом?
— Потом она удалилась. Совершенно одна. Ночью, на кладбище. Кто еще такое будет делать, кроме лисы? Да и императору в последнее время нездоровится.
— Хорошо, я с этим разберусь.
Большого труда вычислить лису не составило. Новая девушка была вообще только одна, и в ее внешности ненавязчиво проскальзывало что-то лисье. Нет, хвост из под одежды не торчал, но была она неестественно красива — белая кожа, черные прямые волосы, длинная шея. Просто дух захватывало. А присмотришься — вроде и кожа не такая уж белая, и черты лица какие-то острые, будто намек на вытянутую мордочку лисы. И глаза холодные.
Вечером Абэ но Ясутика подкрался к ее дому. Ему повезло — лиса разговаривала с кем-то, и делала это недалеко от окна.
— Ты знаешь, — голос был незнакомый, женский и очень мелодичный, — может быть, тебе стоило взять другую кость. Ведь ты принимаешь внешность того человека, чьи останки используешь, так? А я не была особенно красивой, меня больше ценили за ум. Даже на портретах меня рисовали спиной, так мне больше нравилось. Помню, один раз мой друг долго уговаривал меня показать лицо, а я пряталась за ширмой и не выходила, потому что считала себя уродливой.
— Это не совсем так, — пояснила лиса. — Я беру некоторые качества мертвого, это верно, и выглядеть могу так же, как он, но только если захочу. Обычно совсем молоденькие лисы, у которых еще мало опыта, принимают облик того, чью кость используют. А я уже не так и молода, в человека превращалась не раз, так что у меня выработался свой стиль, так сказать. От каждого, чьими костями я пользовалась, я брала что-то, что казалось мне удачным, и из этих черт составила собственный человеческий облик. Да и мой лисий характер повлиял на избранную внешность. Но даже если бы я строго следовала твоему облику, поверь мне, меня считали бы писаной красавицей. Лисьи чары имеют такое свойство.
— О! А кроме внешности вы что-то берете от людей? Характер, таланты?
— Характер у меня и свой есть, второго не надо. Таланты тоже. Лисы обычно много времени и сил уделяют образованию. Будучи моложе, я не одну ночь провела практикуясь в каллиграфии и читая классиков по ночам, при свете светлячков. Да и как ты думаешь, почему лисы так любят студентов? У тех можно многому научиться, да и книги у них обычно есть. Но ты права — от кости можно узнать, что умел человек при жизни. Про тебя я чувствую, например, что ты писала прозу. Если бы мне вдруг понадобилось продемонстрировать свой талант писателя, я могла бы воспользоваться твоими способностями. Но в твоем случае я бы не стала этого делать — ты помнишь, кто ты такая, что с черепами случается достаточно редко. Так что это было бы воровством, а я не воровка. Я бы спросила у тебя разрешения, во всяком случае.
— Спасибо, — чуть слышно произнес голос. — Я даю тебе разрешение, если вдруг тебе захочется когда-нибудь использовать мой талант. Не думаю, что он тебе пригодится, было бы полезнее писать хорошие стихи. Но я стихи пишу совершенно обычные. Один раз я даже решила, что совсем больше не буду их сочинять. Мой отец был известен своими прекрасными стихами, и после него писать посредственные мне не хотелось. А записки свои я начала писать, совершенно не рассчитывая, что кто-то их прочтет. Мне подарили прекрасную бумагу, и я решила записывать свои наблюдения и мысли. Кто бы мог подумать, что мои записи сохранятся до сих пор!
Дальше Абэ слушать не стал, он тихонько ушел. Его подозрения подтвердились, теперь нужно было произвести необходимые приготовления.
Приготовления много времени не заняли.
Абэ был выдающимся магом — наследственность сказывалась. Заманить лису туда, куда нужно, так, чтобы при этом она и не подозревала, что заколдована, для него не составило труда.
С лисой Абэ решил разобраться публично. На один из банкетов он принес специальное зеркало и до поры до времени спрятал его за ширмой.
В нужный момент слуги отодвинули ширму, и все увидели отражение лисы — а оно, как известно, всегда показывает настоящую форму оборотня, даже когда тот превращается в человека.
Лиса поняла, что ее раскрыли, ее лицо исказилось, и она сложила пальцы, как для заклятия.
Но Абэ был готов — он быстро прошептал заклинание, чтобы воспрепятствовать тому, что лиса хотела сделать. Чем бы это ни было.
Лиса дурой не была. Когда она поняла, что с мастером инь-ян ей не справиться, она приняла свой истинный облик и бросилась наутек.
Лук и стрелу Абэ приготовил давно. К стреле была привязана бумажка с заклинанием. Ясутика взял лук, быстро вышел наружу и выстрелил вслед беглянке.
Он даже сразу проверять не поехал, сработало ли. Потому что был уверен — да, все вышло как надо.
Отправился посмотреть на результат Абэ на следующий день. Он порадовался, что предусмотрительно выехал верхом, так как лиса убежала на удивление далеко. Ехать пришлось очень долго. Стрела догнала лису на побережье, где та и превратилась в скалу, чтобы украшать собой вид во веки веков.
