— Конечно, уважаемый господин посол, проходите, — произнес старичок, открывая дверь в конце одного из многочисленных коридоров и при этом отходя в сторону. — Я же прошу позволения удалиться.
— Идите вы к темным богам, — пожелал волшбеник господину заведующему гостями халифа.
— Благодарю вас, уважаемый господин посол, пусть дождь льется на вашу голову девять тысяч лет, — произнес старичок, исчезнув так быстро, что можно было подумать, что он растаял в воздухе.
Посол Лендала, а за ним и его свита, вошли в свои покои.
Даже Шусу показалось, что они заметно проигрывают их номеру в «Приюте дракона». Впрочем, покои посла все-таки были несколько больше общей комнаты в шатре.
Шусу то они все равно казались роскошными. Ну и что, что на комнаты покои посла поделены не стенами, а ширмами, а вид из окна открывался на гвардейские конюшни, а про том, что находились они всего лишь на третьем этаже, что в общем-то было удивительно, при том количестве подъемов, которые они преодолели на пути сюда, ароматы конюшни ощущались даже через закрытые окна. Да и обивка стен была порядком выцветшей, а в некоторых местах и вовсе вконец протертой. Все равно, по сравнению с тем, в каких условиях Шус прожил предыдущие шестнадцать лет своей жизни, это помещения было достойно короля.
Волшебник, однако, был несколько другого мнения:
— Во имя всех темных богов, мне стоило ожидать чего-то подобного от этого типа. Не зря Холдар так торопился с моим переселением. Наверняка ему приятно сознавать, что я сплю в худших условиях, чем он в своих казармах.
— Зато здесь не надо ни за что платить, господин Фамбер, — возразила Втри, — у вас ведь все равно денег хватило бы лишь на одну ночь в той гостинице..
— Я готов биться об заклад, что этот торгаш специально выбрал самую дорогую гостиницу в городе, чтобы поскорее переселить меня сюда.
Спорить с волшебником Втри не стала. Шусу же оставалось гадать, почему учитель в который раз называет профессионального солдата Холдара — торгашом?
Остаток дня они порвели в вялом бездействии. Фамбер в очередной раз перечитывал дневник своего бывшего ученика, который, судя по всему был шедевром колдовской литературы, соотнося его с другими книгами из убежища Энфара. Шус продолжал упражняться в левитировании спички, в чем достиг безусловных успехов. Спички безупречно летали из окна, причем значительное расстояние до земли обеспечивало им достаточную продолжительность полета. Втри же развлекалась с котом, за которым окончательно закрепилось имя Карас. Фамбер согласился, что это имя коту подходит, как никакое другое потому как: «походит на имя какого-нибудь демона или злого древнего бога, а эта химера намного больше похожа на демона, чем на обычное домашнее животное».
Что же касается взаимоотношений кота и Втри, то последняя больше не пыталась выбросить порождение своей магии в окно, а похоже примирилась с тем, что ей от него не отвертеться и старалась извлечь из сложившегося положения максимальное количество выгод.
Единственное, на счет чего не мог пожаловаться даже Фамбер, была еда. Дело было не только в ее качестве, но и количестве вкупе с регулярным пополнением через каждые полчаса. Если посла Лендала откармливали для дальнейшего принесения в жертву, те, кто это делал, могли не сомневаться, что все идет по плану. Еды хватало и на Дул-Дул-Еле и Фур-Дур-Кафа, которые попеременно дежурили под дверями посла.
В том же духе прошел следующий день, и тот, что был после него. Лишь утром пятого дня ситуация изменилась.
* * *
— Еле, — обратился к гвардейцу волшебник за очередным поздним завтраком, или ранним обедом, — если я ничего не путаю, Холдар писал, что ты неплохо знаешь историю дворца.
— Не смею с вами спорить, уважаемый господин посол, — в обычной халифатской манере, ответил Рузхард-Хаар.
— И все-таки, ты ведь достаточно хорошо знаешь историю дворца? — не унимался Фамбер.
— Кое-что мне известно, — согласился Дул-Дул-Еле.
— Ну вот и отлично. Надеюсь, ты исполнишь мое повеление, и организуешь нам экскурсию.
— Мамонт будет готов через час, уважаемый господин посол, — произнес гвардеец, после чего без промедления вышел из комнаты.
— Ну, что, вы не против ненадолго превратиться в туристов? — обратился к своей немногочисленной свите волшебник.
— Превратится, — помертвевшим голосом переспросил Шус, — в ту-ру-сов?
— Не в трусов, а в ту-ри-стов, — по слогам повторил волшебник. — Опережая же твой вопрос по поводу того, кто же такие эти туристы, то это такие люди, которые ездят в разные места, чтобы их там обдуривали, обворовывали, показывая разнообразные развалившиеся за ненадобностью замки и стены, при этом заставляя покупать огромное количество совершенно ненужных вещей по завышенным ценам, называемых сувенирами. При этом туристы сами же платят не только за все издержки, связанные с путешествием, но и зарплату жуликам и грабителям.
Шус не горел желанием превращаться в этих странных и не блещущих интеллектом существ, но учитель, как всегда, не оставлял ему иного выбора.
Последней надеждой Шуса было то, что гвардеец заплутает в лабиринте коридоров дворца. Сам Шус с трудом находил дорогу из туалета, которого, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, не оказалось в посольских покоях. Ведь пропажа гвардейца если не предотвратила бы, то хотя бы отсрочила превращение, но надежды Шуса были напрасны. И часа не прошло, как Еле вернулся.
Их путь наружу был и того короче. Они прошли всего лишь один коридор и спустились по лестнице, чтобы оказаться во дворе. Оставалось лишь подозревать господина заведующего гостями халифа в неудачном покушении на посла. Либо Еле во владении специальной древней магией, позволяющей без труда выбираться из лабиринтов.
Существо, стоявшее метрах в пятнадцати от выхода Шус узнал сразу. Не то, чтобы в стадо его отца затесалась пара мамонтят. Совсем наоборот, сведения Шуса о мамонтах ограничивались тем, что они чем-то походят на бараномамонтов, раз уж составной частью имени основного скота крестьян, населяющих Фалкиские горы, является название этих животных. Однако именно этот мамонт никоим образом не походил на бараномамонта. Его даже можно было назвать уродом своего вида, извращением на теле поверхности мира.
— Учитель! — воскликнул Шус, — это же… это…
— Лысомамонт?! — вместо Шуса закончил волшебник, — но это невероятно, о них ведь и знают-то лишь в университете и они несоизмеримо больше. Да это просто невозможно, прямо как на той черепахе…
— Прошу прощения, если разочаровываю вас, уважаемый господин посол, но этот мамонт не лыс, — произнес Еле. — Это обыкновенный мамонт. Всего лишь остриженный или лучше сказать обритый мамонт, а никакой не лысый. Как вам должно быть известно, наш халиф, пусть дождь падает на его голову девять тысяч лет, любит разнообразные диковинки, одной из которых стал мамонт. Но дело в том, что теплая шерсть мамонтов не позволяет им жить в нашем климате, поэтому было принято решение брить их.
