Юноша сидел на диванчике и провожал взглядами синие турнюры и шлейфы, тянувшиеся в сторону бального зала. Над дверями в роскошной тяжелой раме — такой тяжелой, что казалось, она вот-вот сорвется и прикончит кого-нибудь, — красовался портрет короля. Джем всмотрелся в портрет. Как-то раз он видел портрет Эджарда Алого. Эджард Синий выглядел точно так же, только одежда на нем была другого цвета. У окна, в нише белел мраморный бюст короля… Джему вдруг пришло в голову, что на самом деле это должен был быть Эджард Алый, просто все говорили, что это — Эджард Синий. Вот в чем преимущество королей-близнецов. Сначала — один, потом — другой. Любопытная мысль… Джем взглянул на портрет, перевел взгляд на бюст. Ему пришла в голову еще одна мысль, еще более интересная, но он пока не стал ее развивать. Неподалеку разговаривали гости, и Джему хотелось послушать о чем.
— Что это за жирная старая дура? — спрашивала офицерская жена.
— Ч-ш-ш-ш! Она из замка. Местная знатная дама.
— Знатная! — фыркнула офицерская жена.
— Дорогая, ну тише, прошу тебя!
— А платье-то, платье! Клянусь богом Агонисом! И чего только капеллан с ней носится, в толк не возьму.
— Любезная госпожа, только умоляю вас, не огорчайтесь, — уговаривал Умбекку капеллан. — Заклинаю вас, не позволяйте, чтобы какая-то глупая случайность помешала вам произвести восхитительное впечатление и испортила вам настроение в такой чудесный вечер. Попасть хотели не в вас, а в меня. Во всяком городе, во всякой деревеньке найдутся недовольные, и всегда можно ожидать какого-то, пускай незначительного, сопротивления. Ну, будет вам. Это мелочь, досадная мелочь, не более.
Умбекка вытерла слезы.
Нечего плакать! Капеллан был так тактичен, так изобретателен. Ему удалось попросить у одной из офицерских жен кружевной платочек, и теперь он умудрился так хитро приколоть его к платью Умбекки…
— Ну вот. Спрашивается, кто теперь догадается?
И капеллан развернул Умбекку к зеркалу. Умбекка сияла. Кружевное жабо — вот его-то ей и не хватало для полного счастья. И как она сама не додумалась?
Капеллан снова застегнул на ее шее бриллиантовое ожерелье и провел в бальный зал.
У Джема звенело в ушах.
Куда подевалась тетя?
Юноша не то, что танцевать — стоять не мог без поддержки, так что вечер превратился для него в настоящую пытку. Бальный зал находился нестерпимо близко. В каминах полыхал огонь, горело множество свечей в люстрах, жар исходил от шерстяных мундиров и женских платьев. Даже в храме не собиралось столько народа. Джему даже в голову не приходило, что на свете живет столько людей.
На счастье, Джем сумел найти для себя укромное местечко. Устроился на стуле у дальней стены, в углу между оркестром и столиком для напитков. Тут было более или менее удобно.
Что именно пили господа и дамы, Джем не знал, но видел, что выпивать им очень нравилось. Господа то и дело наведывались к столику и подливали в свои бокалы цветной жидкости из большой стеклянной чаши. Некоторые выпивали по нескольку бокалов кряду.
Джему, ходившему на костылях, так часто подходить к столику было трудно, но и он туда время от времени подходил. Отпивая маленькими глотками прелюбопытную жидкость — сладкую и горьковатую одновременно, — юноша наблюдал за оркестром.
Это ему тоже понравилось. Музыка звучала громко и заглушала смех и разговоры. Джем увлеченно наблюдал за тем, как порхают над виолами смычки, как быстро перебирает лютнист пальцами струны. Басовые звуки клавикордов отдавались у Джема в ушах. Юноша в гордом одиночестве?
— Юноша в гордом одиночестве?
Джем поднял голову, на него доброжелательно смотрел мужчина в летах. Из кармашка на поясе свисала золотая цепочка для часов. На голове у мужчины был изысканно красивый парик. В руке дымилась сигара. Мужчина наклонился к Джему поближе. В глазу у него сверкал монокль. Щеки были расчерчены сеткой набухших кровеносных сосудов, и на фоне щек внушительный нос производил такое впечатление, словно был выточен из дерева.
Джем вежливо улыбнулся.
— Увы, дочерей у меня нет, — вздохнул господин.
Джем поинтересовался (стало интересно, почему. Не почему у старика нет дочерей, а почему он так сказал).
— А вот у полковника Рекстеля из «Ирионских синих», доложу вам по секрету, целых пять прехорошеньких молоденьких кобылок.
— Лошадей?
— Да нет же, дочек! Дочек, мальчик мой! Представляю, как звучит это волшебное слово для молодого человека. Конечно, вы, юноша, еще… маловаты будете для всякого такого, но внешность у вас приятная, так что промаху не дадите. Так что можно представиться и даже поухлестывать маленько, прямо сегодня. Я бы вам посоветовал обратить внимание на милашку мисс Виэллу Рекстель. Ну, как вам мое предложеньице? А? Руку на сердце положа, юноша, будь я ваших лет и предложи мне кто-нибудь такое, я бы и думать не стал. Одно ваше слово, юноша, — и ваше будущее решено. Ну же, пойдемте. Только скажите, что вы не прочь потанцевать с мисс Виэллой Рекстель.
Джем угрюмо уставился в сторону танцующих. Кончик сигары нового знакомца указывал на девушку, которую, судя по всему, звали Виэллой Рекстель. Да. То была она. И вправду чем-то напоминавшая кобылку девица, намного старше Джема. Она плясала с лейтенантом — скорее всего подчиненным папаши.
— Я калека, — сообщил старику Джем.
Тот рассмеялся:
— Ладно вам, юноша! Когда я впервые вышел танцевать с девушкой, мне тоже так казалось. Я вставал на дыбы и ржал, словно какой-нибудь молодой жеребец. Но вы, юноша, полюбуйтесь, вы только полюбуйтесь на эту раскрасавицу мисс Ви…
Но тут старикан заметил рядом с Джемом костыли и громко откашлялся.
— А может, вы и правы, юноша. Пожалуй, что и вправду вы еще слишком юны для танцулек. Не сердце главное, не плоть — так говорят в Мидлексионе, только вот беда, я в этой провинции не бывал. Что я теперь — старая развалина, весь в заплатках да припарках. Берегите вашу невинность, а не то закончите жизнь свою, как я — в страданиях, угрызениях совести и неприличных болячках.
Господин вежливо поклонился и ретировался.
— О! Капеллан!
Знакомый голос.
— О, что вы со мной сделали! Я больше не в силах танцевать!
Танец завершился. Джем захлопал в ладоши, вторя остальным гостям, и перевел взгляд с уходящего господина на внушительную фигуру тетушки Умбекки. Умбекка, опершись на руку капеллана, стояла, тяжело дыша, всего в нескольких шагах от племянника, но не замечала его в углу, тем более что Джема то и дело заслонял то чей-то мундир, то платье какой-то дамы.
