Нона села:
— Нет… Нет, оставь так. Мне просто придется привыкнуть к этой чертовой штуке.
Женщина, темноволосая, лет сорока с небольшим, кивнула и отступила назад.
— Ну, вы прекрасно выглядите. — Она помахала рукой, и в поле зрения появились две молодые девушки с высоким зеркалом между ними. — Видите?
Нона встала. Она не узнала женщину в зеркале — высокую, статную, до боли красивую, ее лицо было накрашено, чтобы подчеркнуть красноту губ и блеск глаз. Серебро и драгоценные камни висели у нее на шее. Украшенные драгоценными камнями гребни превратили ее волосы в реку золота.
Ара? Голос Ноны не издал ни звука. Как это может быть Ара? Платье каким-то образом превратило ее жесткое тело атлета во что-то совершенно другое. Во что-то такое, что принадлежало миру Сис, в невероятную красоту, которая существует только на мраморных полах, под хрустальными люстрами.
— Мы должны снова попробовать зеленое, с жемчугом и твоими волосами. — Портниха хлопнула в ладоши, и из-за черных занавесок появилось еще больше помощников.
Ара обмякла и отвернулась от зеркала, смирившись с судьбой.
Нона, находившаяся в глубине души Ары, наконец поняла. Она уже испытывала это раньше. Полгода назад Нона создала нить-связь с Сестрой Чайник во время торопливой попытки Чайник установить между ними тень-связь. На начальных этапах их связь и была такой: Нона, вызванная без сознательного решения, становилась бесчувственным призраком в сознании Чайник, точно так же, как она была здесь с Арой.
Поцелуй. Это был тот самый поцелуй. Вот почему они обе так долго стояли, потерявшись друг в друге, не подозревая о дожде, который то приходил, то уходил.
Нона не хотела шпионить за своей подругой, но, если она хотела помочь, то должна была знать, что происходит. В любом случае, Ноне было не совсем ясно, как вернуться в свое собственное тело. Она спросила себя, быть может она уснула, свалилась на свою доску и храпит? Тогда Джула и Рули могли запаниковать и утащить ее в санаторий к Сестре Роза.
Нона сидела на задворках сознания Ары, безуспешно пытаясь привлечь внимание девушки, в то время как Ара, в свою очередь, надевала и снимала платья, каждое ярче и сложнее предыдущего. Нона восхищалась ими так же, как она восхищалась цветами. Она видела их привлекательность, но обнаружила, что истинная красота проще и сильнее. Она обнаружила, что ее сердце больше волнует широкое небо, чем изящная художественность анемона, и что Ара более привлекательна в строгой меч-одежде, чем в кринолине и кружевах, которые стоили больше, чем вся деревня, в которой выросла Нона.
— Кто мог бы устоять перед вами сейчас? — Портниха отошла со своими помощницами, чтобы полюбоваться последним платьем.
Ара пожала плечами. Одежда свисала с нее потоками голубого шелка и серебристой ткани.
— Это хорошо. Я возьму это платье.
— Но, может быть...
— Нет. Это. — Очевидно, терпению Ары в этом процессе пришел конец. Она направилась к занавешенному выходу, швея следовала за ней, все еще болтая об аксессуарах и возможном столкновении с сестрами Гренсис, которые также предпочитали голубое.
Ара вышла в зону ожидания, уставленную плюшевыми креслами. Развалившись в одном из них ждал Регол, одетый в купеческий наряд. Чайник сидела рядом с ним, настороженная и готовая, в глубинах транса ясности.
Регол плавно встал, сбрасывая скуку, как плащ.
— Великолепно! Это та же девушка, которая вошла к вам, мадам От? Наверняка вы поменяли местами послушницу с проходившей мимо наследницей? — Он встретился взглядом с Арой — и с Ноной, — и Нона узнала, каково встретиться с ним взглядом без глаз, полных полуночи. Она почувствовала, как ускорилось сердцебиение Ары, и поняла, что ее собственное, тоже ускорилось. Регол нес в себе странный магнетизм, возможно, оттенок эмпатии марджала. Чем бы это ни было, оно заставило Нону вспомнить, как она наблюдала за ним в Калтессе, когда он казался намного старше ее, недосягаемым, великодушным богом чердака.
— Итак, Арабелла. — Регол предложил ей руку. — Ты готова к сегодняшнему вечеру?
— Нет. — Ара решительно покачала головой, но все равно взяла его за руку. — Я бы предпочла встретиться лицом к лицу с Ной-гуин.
— Чепуха. — Регол ухмыльнулся и направился к двери, в то время как Сестра Чайник передала портнихе много серебряных монет. — Сис не узнает, что их ударило. Если ты не разобьешь три сердца к полуночи, я съем хулу.
— Три — чересчур амбициозно. — Ара издала смешок, которого Нона никогда раньше от нее не слышала, что-то серебряное и звенящее.
Регол наклонил темноволосую голову и коснулся своей груди:
— У тебя уже будет одно, если потанцуешь с кем-нибудь другим.
Нона подняла голову от стола:
— Что?
— О, ты снова с нами, — сказала Джула. — Очень мило с твоей стороны снова присоединиться к разговору!
Рули усмехнулась:
— Ты погасла, как свечка. Не смогли тебя разбудить. И это казалось неправильным — слишком стараться. Тяжелая ночь?
Нона попыталась стряхнуть с себя дезориентацию:
— Это... сложно.
Джула и Рули обменялись взглядами.
Нона открыла рот, чтобы заговорить. Нить-связь казалась чем-то слишком интимным. Тем, чем она не хотела делиться. Даже с самыми близкими подругами. Но Ара шла навстречу опасности, поэтому Нона заговорила:
— Мы с Арой нить-связаны. Я не спала. Я была с ней. В Истине, я думаю. Примеряли платья. Так что, если мы найдем что-нибудь полезное, я, возможно, смогу дать ей знать.
— О, — сказала Джула.
— О, — повторила Рули.
— Тогда давайте работать! — Нона выпрямилась и приготовила мелок.
— Здесь нет никакой закономерности! — Рули сердито отмахнулась от полудюжины переполненных досок. — Ни одной!
— Всегда есть определенная закономерность. — Голос Джулы был усталым, выражение лица — мрачным и напряженным. Она переставила фонарь и посмотрела на закрытое ставнями окно. Если бы выяснилось, что они прокрались в библиотеку после отбоя, возникли бы неприятности. — Мы занимаемся этим всего несколько часов.
— Скорее, несколько жизней. — Рули драматично рухнула на стол.
Нона подобрала несколько отброшенных грифельных досок. Она разделяла разочарование своих подруг. Во всяком случае, ее собственная терпимость к книжной работе была еще ниже, чем у Рули, но жизнь Ары могла зависеть от какой-либо тайны, скрытой в паутине имен и семей.
— Есть половинные закономерности и четвертные закономерности, — сказала Джула. —Например, ни один из погибших не является человеком, которого Таксисы действительно не хотели бы видеть мертвым.
— Верно, — кивнула Рули. — Но они ничего не выигрывают от их смерти. У них есть разногласия с Абонсисами... но это не кровная вражда или что-то в этом роде.
— Таксисы не обязательно должны стоять за всем плохим, — сказала Нона. Да, Лано Таксис хотел ее смерти, и самым ужасным способом, но это не означало, что он виноват в убийстве наследников Сис в Истине.
— Нам просто нужно быть методичными. — Джула вернулась к главе Оверсис. — Мальчик был убит первым. Может быть, ключ к разгадке — порядок.
— Или, может быть, нам следует забыть о «почему» и спросить «как»? — Рули подняла голову от стола. — Только у меня и здесь нет никаких идей. — Она снова опустила лоб.
— Может быть, здесь нет никакой закономерности, — сказала Нона.
— Всегда есть определенная закономерность. — Джула произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы.
— Ты думаешь, какой-то безумец использовал любую представившуюся возможностью? — спросила Рули.
— Яд кажется слишком сложным для сумасшедшего убийцы. — Нона покачала головой. — Но что, если убийца был заинтересован в том, чтобы только один из этих пятерых умер? Что, если остальные четверо просто для того, чтобы скрыть свои мотивы?
— Отлично, значит, теперь нам нужно рассмотреть возможные индивидуальные мотивы для любого из наших пяти убийств? — Джула всплеснула руками.
