Онрек сумел ответить, точнее — невнятно проскрипеть: — И вот их благодарность…
Тралл Сенгар оттащил изувеченного Т'лан Имасса к низкой стене городка, усадил. — Хотел бы я знать, чем еще могу помочь, — произнес он, отступив.
— Будь здесь мои сородичи, — ответил Онрек, — они совершили бы необходимые обряды. Отделили голову от тела и нашли подходящее место, откуда я смог бы взирать на вечность. Разрубили бы тело и разбросали куски. Взяли бы оружие, чтобы вернуть в место создания.
— Ох.
— Разумеется, ты этого сделать не сможешь. Значит, я обречен продолжаться, невзирая на горестное состояние. — Тут Онрек медленно встал, скрипя и треща сломанными костями. Летели в стороны мелкие кусочки.
Тралл хмыкнул: — Ты мог бы встать, мне не пришлось бы тебя тащить.
— Сожалею о потере руки, — сказал Т'лан Имасс, осматривая рваные мышцы. — Мой меч эффективнее всего в двуручном захвате. — Он подошел туда, где лежало в грязи оружие. Когда он наклонился, чтобы его взять, отвалилась часть грудной клетки. Выпрямившись, Онрек повернулся к Траллу. — Я более не способен ощутить присутствие врат.
— Они должны быть заметными. Думаю, они в центре города. Ну, разве мы не подходящая пара?
— Удивительно, почему Гончие не убили тебя.
— Похоже, они спешили убежать. — Тралл пошел по улице. Онрек двинулся следом. — Не уверен даже, что они меня заметили — пыль была густой. Скажи, Онрек: окажись здесь другие Т'лан Имассы, они точно проделали бы с тобой всё это? Хотя ты остаешься… функционирующим?
— Как и ты, Тралл Сенгар, я отсечен. От Ритуала. От своего рода. Мое существование бесцельно. Последняя оставшаяся задача — найти сородичей, чтобы сделать должное.
Улицы были покрыты толстыми слоями влажного ила. По сторонам низкие строения, разрушенные выше первых этажей — они также покрыты слизью, сгладившей острые углы. Казалось, город медленно плавится. Примечательных сооружений видно не было, мусор представлял собой только груды грубо обожженных кирпичей. Никаких признаков жизни.
Они шли, пробираясь ужасающе медленно. Улица постепенно стала шире, ее окружили пьедесталы поваленных статуй. В конце виднелся мост. Река превратилась в поток ила. С одной стороны моста скопились груды плавучих обломков, частично заброшенных и на поверхность моста. Среди мусора виднелся небольшой ящик.
Тралл подошел к нему, склонился. — Кажется, хорошо запечатан, — сказал он, пытаясь открыть запор. Крышка поднялась. — Странно. Как будто глиняные горшки. Маленькие…
Онрек встал рдом с Эдур. — Это морантские припасы, Тралл Сенгар.
Тисте Эдур поднял взгляд. — Не знаю о таких.
— Оружие. Взрывается, если разбить глину. Обычно их бросают, как можно дальше. Ты слышал о Малазанской Империи?
— Нет.
— Люди. Из мира моего рождения. Припасы принадлежат этой империи.
— Да, это тревожит. Откуда они здесь?
— Не знаю.
Тралл закрыл крышку и взял ящик. — Я предпочел бы меч, но и это сойдет. Неприятно так долго ходить без оружия.
— Вон там строение, арка.
Выпрямившись, Тисте Эдур кивнул: — Да. Ее-то мы и искали.
Они пошли туда.
Арка на пьедестале возвышалась посреди мощеной площади. Потоки воды занесли ил в ее устье, неровные грани окрасились в странные цвета. Подойдя ближе, странники поняли, что глина стала тверже камня. Хотя врата не показывали пути в некое иное место, под аркой ощущался пульсирующий жар.
Опоры были ничем не украшены. Онрек изучил строение. — Что ты чувствуешь?
Тралл Сенгар покачал головой и подошел ближе. Встал на расстоянии руки от порога. — Не верю, что тут можно пройти — эта жара обжигает.
— Возможно, охранные чары, — предположил Онрек.
— Да. И у нас нет способа их разбить.
— Неверно.
Тисте Эдур поглядел на Онрека, потом на ящик под рукой. — Не понимаю, как мирская взрывчатка может разрушить чары.
— Колдовство зависит от узора, Тралл Сенгар. Разрушь узор, падет магия.
— Очень хорошо. Попробуем.
Они отошли на двадцать шагов от врат. Тралл открыл ящик и осторожно вытащил одну глиняную сферу. Поглядел на ворота и швырнул припас.
Взрыв породил сверкающее извержение из портала. Белые, золотые огни бушевали под сводом. Потом ярость утихла, оставив бурлящую золотую стену.
— Вот и сам садок, — сказал Онрек. — Чары разрушены. Но я его не узнаю.
— Как и я, — буркнул Тралл, закрывая ящик с припасами. И тут голова его дернулась: — Кто-то идет.
— Да. — Онрек надолго замолчал. Потом резко поднял меч. — Беги, Тралл Сенгар. Назад, на мост. Беги!
Тисте Эдур развернулся и побежал.
Онрек мог лишь неловко шагать вперед спиной. Он ощущал с той стороны врат силу, грубую и чуждую. Разрушение чар заметили, сквозь барьер сочились эмоции — негодование и злость.
Быстрый взгляд за плечо показал, что Тралл пересек мост и скрылся из вида. Еще три шага, и сам Онрек окажется на мосту. И там встанет. Он ожидал, что будет разрушен, но надеялся купить время для бегства спутника.
Врата замерцали, стали ослепительно яркими, и сквозь них проехали четверо всадников. Они скакали на белых длинноногих лошадях с гривами цвета ржавчины. Облаченные в резные доспехи всадники не уступали скакунам — они были бледными и долговязыми. Лица почти целиком скрывали шлемы с забралами и боковыми пластинами. Руки в боевых перчатках сжимали кривые скимитары, казалось, вырезанные из слоновой кости. Из-под шлемов развивались длинные белые волосы.
Они неслись прямо на Онрека. С рыси в галоп. Из галопа в стремительную атаку.
Истерзанный Т'лан Имасс пошире расставил ноги, поднял обсидиановый меч, готовясь их встретить.
Всадники могли заехать на мост лишь по двое. Было очевидно, что они намерены попросту стоптать Онрека конями. Но Т'лан Имасс сражался за Малазанскую Империю на Фаларах и Семиградье — он много раз встречал в битвах конных воинов. За миг до столкновения он прыгнул вперед, между двумя лошадьми. Не обращая внимания на сверкнувший слева меч, Т'лан Имасс рубанул второго всадника поперек живота.
Два костяных лезвия ударили его одновременно — то, что слева, разрубило ключицу, глубоко войдя в лопатку, рассыпав облачко осколков. Правый скимитар коснулся щеки, прорезав рану от виска до челюсти.
Онрек ощутил, что и его обсидиановое лезвие глубоко вошло в доспехи воина. Эмаль лопнула.
Оба нападавших оказались за спиной. Подоспели двое остальных.
Т'лан Имасс присел и поднял меч над головой, держа его горизонтально. Пара костяных клинков ударила словно молоты, заставив затрястись его многострадальный костяк.
