– Отставить жребий, – сказал я. – У меня есть амулет бледного лиса Йуругу. С голубой ленточкой и прочим дерьмом. Что нам нужно делать?
– Сейчас узнаешь, – сухо сказал Хуру-Гезонс.
* * *
Когда слившийся с растерзанным гоблином эмбрион человеческим голосом потребовал найти ему ноги, Люсьен растерялся. Поблизости не чувствовалось ни единого подходящего существа, у которого можно отъять конечности. Он предложил свои. После секундной паузы существо отказалось. Тогда гомункулус устремился на поиски. Вскоре он обнаружил боковой проход, оканчивающийся маленьким помещением. В помещении стоял сундук с открытой крышкой, из которого лилось разноцветное сияние и торчали две толстые бамбуковые палки. Люсьен сразу понял, что это как раз то, что нужно. Во всяком случае, сгодится на первое время. Он схватил палки и поспешил назад к существу, изнывающему без ног.
На тоскливый вой упустившего жертву хищника, донесшийся из сундука, Люсьен не обратил никакого внимания. Он, как всякий боевой гомункулус, был абсолютным материалистом и о демонах не имел ни малейшего представления. И продолжал оставаться в неведении, даже соприкоснувшись с одним из них.
Кое-как приладив палки к нижней части существа, Люсьен получил новое задание: добыть еду. Много еды. Крови живых существ. Он покорился. В тоннеле было полно зверья, а опустевшая бутылка как нельзя лучше подходила на роль емкости.
* * *
Стонущий Ихуси, раскачиваясь на бамбуковых палках, тяжело брел впереди. Из обрывков кишок время от времени вываливались сгустки свернувшейся крови гоблина, мечтавшего об эльфийке и планере. Хотелось верить, что бедолага хотя бы на том свете получит вожделенные богатства.
Я шел вплотную за нуи и от тухлой вони готов был лезть на стену. Вот только отвлекаться мне строго запрещалось. Необходимо было без остановки думать одну и ту же мысль: «Заклинаю именем бледного лиса! Веди нас к Волосебугу, Ихуси!» Впрочем, при желании можно было проговаривать заклинание вслух. Причем на любом языке, хоть по-русски, хоть по-английски. Но мне было стыдно молоть эту дикарскую галиматью.
Стоило хоть на миг задуматься о постороннем, как мертвец начинал болтать. Болтовня у него ограничивалась парой примитивных фраз: «Сожру тебя!» и «Дайте крови, суки!». По словам Черного Шамана, болтовня была первой фазой бунта мертвеца. Второй должно стать нападение на обладателя амулета, если тот не возобновит ритуальные заклинания. Так что ухо следовало держать востро.
А об стены при желании можно будет побиться и позже, в спокойной обстановке.
Наконец мы добрались до конца тоннеля. Ихуси остановился. Сейчас, поднятый на шестах-ходулях, маленький покойник был заметно выше меня. Нуи примерился и толкнул рукой медную дверцу, ведущую в дворцовые подвалы. Дверца не поддалась. Мертвяк толкнул сильнее – без результата.
– Отойди в сторону на пять шагов, Ихуси! – приказал я. – Именем бледного лиса Йуругу, ни дна ему ни покрышки.
Нуи подчинился. Я махнул рукой:
– Нужно отпереть. У дохляка сил недостает.
– Дайте крови, суки! – сейчас же заканючил тот. – Дайте крови, суки! Дайтекровисукидайтекровисукидайте…
– Заткнись, упырь!
– Кровушки-то дайте, а? Суки! Сожру ведь!
– Доведешь до Волосебугу, получишь сколько угодно. А сейчас умолкни. Именем бледного лиса.
Хуру-Гезонс показал рукой на дверцу и щелкнул пальцами. Один из телохранителей встал на карачки, второй забрался ему на спину и надавил. Сначала вполсилы. Потом сильней. Потом сердито зарычал и принялся колотить в дверцу локтем. Та отзывалась гулким стуком, но не сдвигалась ни на миллиметр.
– Хватит! – рявкнул маршал. – Весь дворец переполошишь.
Он исподлобья посмотрел на меня. Усталости в его взгляде было куда больше, чем гнева.
– Меня убьете, от нуи вам не убежать, – быстро сказал я. – Зак, живо сюда!
Орк раздумывал недолго. Живого Черного Шамана он боялся куда меньше, чем мертвого Ихуси. Тем более что последний буквально как собачка служил мне.
– Я и не думал тебя убивать, человечек, – фальшиво улыбнулся вождь. – Пока не думал. Сначала хочу узнать, зачем ты завел нас сюда. Сколько тебе заплатили киафу, чтобы ты обманул нас?
– Дайте крови, суки! – встрял в разговор ненасытный мертвец.
– Никакие киафу меня не подкупали. Русские не продаются.
– Крови-то дадите, паразиты? Мясца, может?
– Подкупали-подкупали. Если не киафу, так «небесные повязки». Иначе с чего бы человек стал помогать гоблинам вроде нас?
– Ну, хоть глоток теплой урины, подонки! Эй, меня кто-нибудь слышит?!
– Вон, хлебай из ручья, падаль ты ходячая! – взорвался я. – Там тебе и моча, и кал, и прочая органика. Давай, вперед! Именем бледного лиса!
Ихуси плюхнулся на живот и начал шумно лакать. Жидкость почти без задержки текла насквозь.
– Маршал, мы не предатели, – сказал я твердо. – Дверь вчера была открыта. Что там случилось, я не знаю. Возможно, этот дохлый урод напортачил, прежде чем угодил на зуб демонам. Или охрана ее обнаружила – вчера, когда нас искали. Небось заварили намертво! Но мне кажется, существует еще один проход во дворец. Видишь кирпичную стену с круглым узором?
– Это не узор, а поганая метка киафу, – процедил Черный Шаман. – Знак хухум, ползучих прислужников Номмо. Волосебугу объявил Номмо небесными благодетелями Даггоша. Вот эту мерзость и штампуют повсюду.
– Да мне по барабану ваши заморочки, – пожал я плечами. – Я про другое толкую. Кладка там сравнительно новая, не больше десяти лет. Полагаю, стенку сделали нарочно, чтоб отделить тоннель с канализацией от обитаемой части дворца. Прикажи своим оркам, чтобы разломали ее.
– Если и там не будет выхода, человечек, тебя не спасет даже власть над нуи. Я лично убью тебя! А потом будь что будет.
Весь высокий пафос момента разрушил Ихуси. Приподнявшись над ручьем, он завыл:
– Урина не утоляет моей жажды! Кал не утоляет моего голода! Дайте крови, суки…
– Скоро дадим, мужик, – пообещал Зак. – До тошноты, мать твою, нажрешься. А пока этот коктейль прихлебывай. Да энергичней языком шевели! Работай, братан, солнце еще высоко.
– А ты вообще кто такой, чтобы мной командовать? Ну-ка подойди, падла!
– Именем бледного лиса… – пришел я на выручку другу.
Повинуясь приказу маршала, телохранители принялись осторожно долбить стену. То ли раствор был плохонький, то ли сыграла роль высокая влажность в тоннеле, но вскоре кирпичи зашатались и начали выпадать. Через несколько минут образовалась вполне приличная дыра, через которую мог пролезть даже широкоплечий Зак.
Помещение за стенкой оказалось чем-то вроде канализационного коллектора. Высокое и круглое, с рядом подслеповатых окошечек под самым потолком. Через окошки сочился свет. В Даггоше наступило утро.
