И вот, наконец, она, Древнейшая Прародительница. Окровавленный Бронята опустился на колени перед последним камнем, изображавшем бабу с огромным — на сносях — животом. А потом встал и пошел вперед. Камень открылся перед ним. Отрок шагнул внутрь, и услышал, как выход за ним закрывается.
Броня оказался не просто в камне. Камень был со всех сторон, он как бы обтекал все изгибы тела мальчика. Бронята был — как отливка в каменной форме, нечем было даже дышать. Отрок попытался сделать судорожный вдох — и не получилось, его грудь была зажата в камне так, что не могла расшириться для вдоха. Дышать было нельзя, ужас сковал Броню, он понял, что умирает, заживо замурованный. Вот, кажется, действительно — смерть. Но жизнь продолжалась, неведомо как! Впрочем, почему неведомо — ведь и младенец живет в утробе материнской, воздухом не дыша…
Но Прародительница решила не оставлять Броняту себе. Но то, что происходило дальше, невозможно было сравнить ни с чем. Отрок вдруг почувствовал, что перевернут вверх ногами. И камень выталкивает его куда-то вперед и вниз. Тело мальчика начало продвигаться вперед по крутым изгибам странного каменного лаза, обдирая кожу до костей, и ломая сами эти кости. А потом было совсем узкое место. Броня почувствовал, как трещат его черепные кости, ломаются шейные позвонки. Боль, сколько боли! Разве человек может вытерпеть такое? Выходит, по воле богов — может!
Вот и все кости переломаны, вся кожа содрана… А голова — наружи, прямо из женских мест каменной бабы. Камень еще вздрогнул — и вытолкнул Броню в Светлый Мир. Мальчик ощупал себя — все кости целы, кожа — на месте. Более того, там, где каменные боги-истуканы урвали себе по куску мяса — там все ровненько, да и мизинец — на месте. Стало быть — заново родился. Даром — что весь в крови, но ведь и младенец, рождаясь, тоже весь в крови бывает! А что делает дите, едва народившись? Известное дело — орет…
И Бронята закричал — громко, победно! И увидел, как закрылись глаза каменных богов, а дорогу назад осветил месяц, тропинку высветив. И пошел отрок по той тропинке вперед, с гордо поднятой головой. Но вслед ему раздались слова. Мальчик повернулся. Это Каменная Мать сказала вслед ему Слово Заветное, его имя новое, тайное, только им двоим теперь известное…
— Ты особо не задавайся, — сразу сбил с мальца спесь Одоленя, — не ты первый, не ты — последний, а у тебя — и то — не последнее испытание, — заметив, что Броня явно не ожидал ушата холодной воды, Одоленя решил все-таки немного его похвалить, — но ты — молодчина, даже и не закричал ни разу, бывали и такие, что терпели, не убегали, да от страха клали под себя… Ну, а те, кто не выдержал, о тех — разговора нет, коли их и самих на свете нет.
— А я выдержал, стерпел! — не смог не похвалиться Броня.
— Теперь тебе до следующей полной луны ничего не есть, пить только воду родниковую, да в баню не ходить…
— Но я же весь в этой… этой крови…
— То не простая кровь, она в тебя впитаться должна, она тебе силу и здоровье даст, да от ядов змеиных убережет, и от ядов стрельных — тоже… Имя свое новорожденное не забудь!
— Не забуду…
Кое-что изменилось с той ночи. Одоленя перестал пороть Броню и стал разговаривать с ним, как со взрослым…
* * *
А потом произошло то, что совершенно обескуражило Одоленю. К нему в дом, этак запросто, заявился тот самый черный колдун, которого так боялся Бронята. Зашел в избу, поклонился, уважил хозяина и его богов-покровителей, как положено. Ведун не мог отказать черному колдуну — нет такого обычая, чтобы гостя гнать! Пригласил в дом. И сразу спросил, как тот мимо заклятий охранных пробрался, как дорогу нашел.
— Видно, неплохой ты ведун, только самых простых вещей не разумеешь! — за это время Ферам отменно выучился говорить по-русски, — Я ведь к тебе без зла в мыслях да намерениях пришел, потому все твои заклятья — и не сработали!
— Как? — удивился Одоленя, — Ведь ведомо мне, Чернобогу ты слуга…
— Ну и что?
— Как что? — ведун был несколько растерян и не знал, что сказать.
— А разве ты не меня ищешь? — спросил Броня, до этого не произнесший не слова.
— Чего тебя искать, я всегда знал, где ты, — ответил Ферам.
— Я не отдам тебе своего ученика! — заявил Одоленя, — Если надо — будем драться!
— Зачем такие страсти? — засмеялся Ферам, — И зачем его у тебя отбирать? Ты его учи. Учи получше! Что б, когда ко мне придет, уже хорошим ведуном был. А уж волхвом я его изрядным и сам сделаю!
— Почему ты считаешь, что он сам к тебе придет? — спросил Одоленя.
— И чего ты ко мне прицепился? — перебил его отрок.
— Вопросов два, ответ — один, — Ферам благодушно улыбался, — ты, отрок, рожден, Ахриману, по-русски — Чернобогу, предназначенным… И то видно мне, поскольку сияние вокруг тебя такое же, как и у меня — черное, только послабее чуток. Но ничего, подрастешь, войдешь в силу — изрядным станет! Потому и нужен мне ты, именно ты, а не кто другой!
— А я думал, что ты Рахте да Сухмату через меня отомстить хочешь…
— Ну, отомстить — дело святое, конечно, и я отомщу… Только я твоих друзей прежних, богатырей глупых, в очередь поставил на дело мщения, и та очередь совсем не короткая, и много таких, кому я сначала жизнь попортить должен. Может, и до твоих дружков дело дойдет, да не до них сейчас…
— Как это не до них? — Броня даже обиделся. Как так, он Рахту с Сухматом за врагов даже не считает, что ли? Отомщу, мол, если время будет…
— Да дел много, — продолжал преспокойно рассказывать о своих делах черный колдун, — вот, к обрезанным съездил в посольстве толмачом, все князю Киевскому Владимиру нашему, Красному Солнышке, доподлинно доложил… Теперь к немцам поеду, а то — и в Царьград, быть может. И к тебе, паренек, заехал по пути.
— Так ты не собираешься его у меня отнять? — удивился Одоленя.
— Нет, конечно…
— Но, если ты говоришь, что Бронята все равно тебе предназначен, а забирать сейчас ты его не собираешься, так зачем вообще сюда заявился? — продолжал недоумевать ведун, — Сейчас?
— Он-то мне, вернее, повелителю моему предназначен по рождению, это — точно, только не знал он того. А теперь — знает. И как почувствует, что пора ему — будет знать, куда да к кому идти!
— Так вот ты зачем приходил… — наконец уразумел Одоленя, — Стало быть, сделал свое дело, да так, что я и помешать не мог.
— Мое дело — дать отроку некоторые знания, а ведь тебе, — Ферам заглянул в голубые глаза Одолени особым магическим взглядом, — тебе известно, как трудно помешать знаниям дойти до того, кто их жаждет!
Одоленя чувствовал полное бессилие. Эх, кабы бой! И с мечом, и с заклинаниями — одолел бы он черного колдуна. Да нельзя — гость, да и обиды не нанес… Просто вызвать на поединок — зачинщиком станешь, боги-покровители отвернутся!
