я рвался сквозь расползающуюся плоть к ощущаемой точке концетрации небывальщины.
И добрался, просто разорвав в клочья. И стало легче — небывальщина покидала кровь и плоть твари, она просто рассыпалась, а просто кислота — не смешно. И тела у ней своего не было толком — только куски, тысячи чужих.
Потом второй — я уже был метров восьми, истощённый, в смысле объёмов. Но злобный и довольный. И добрался до сердца твари.
И, чувствуя, как обтекаю, в прямом смысле слова, из последних сил рванул к третьей. Добрался, растворяющимися обрубками раздавил сердце… и, наверное, потерял сознание.
Потому что очнулся на дымящейся земле, в виде кубометра тросов, без ручек, без ножек. А судя по дымку от меня — и без всего остального скоро останусь. Ну и неплохо вышло, красиво, улыбнулся я. А я устал. Отдохну, наверное…
37. Эпилог
И вот, лежу я, понимаешь, в благородной задумчивости. Черноты ожидаю. Как-то… ну реально устал, да и энергии вот вообще нет. От плоти — жалкий огрызок, его тросы оберегают, но это ненадолго — растворяются. Даже пошевелиться не могут, хуже чем в автосервисе, в самом начале моего пути.
И дымятся тросы, потихоньку растворяясь в луже кислоты. Она, конечно, уже без небывальщины, но всё равно металл глодает потихоньку.
И лежу я в огроменной луже кислоты этой гребучей, в которой дохлые трупы, раньше бывшие плотью твари, парят.
Ну, в общем — шансов никаких. Сил что-то делать тоже нихрена нет. И устал, серьёзно: усталость такая, душевная, но тяжёлая, навалилась. И весело вышло, несмотря не на что. Так что начал я вспоминать житиё своё, раз уж мне положенные картинки не показывают.
Но окружающая реальность самым хамским образом начала препятствовать моему ответственному и героическому помиранию! Ну для начала — вместо того, чтобы вспоминать героические злодейства и ликовать сколько я назлодеял, я вынужден был слушать какой-то непотребные рёв. И смотреть, как орда всяких “наших” различной магичности весело разносит кибитку типа “дворец”. И вообще предаётся развесёлому добиванию Орды.
Помогли бы что ли, возмутился я, хотя сам себя оборвал — кислота ядрёная, лужа на полкилометра. Ну кто мне, кроме сильных магов, поможет? Мяснику из Мухазасранска, притом что сильные маги нужны, у ордынских есть, кому сопротивляться, невзирая на охреневание от творящегося.
Так что закопошившаяся слабенькая надежда копошиться прекратила, перестав мешать мне предаваться благородному помиранию.
Но настрой испортили, сволочи такие! Так что стал я, вместо воспоминаний сколько я удушегубил, настроение испортил, на спину плюнул — стал я думать об “итогах операции”. Со своей, кащеистой точки зрения. Не в плане “какой я молодец” — это и так понятно. А в плане “как” я это “молодец”.
И выходило очень для самолюбия хреново, если начистоту. Я не просто просрал все полимеры. Я просрал полимеров БОЛЬШЕ, чем было у меня на момент первого столкновения с Ордой. И теперешнее мое медленное и печальное растворение — логичный итог.
— Не быть мне эффективным менеджером, — проскрипел я непослушными тросами-губами.
Ну, голова, к счастью, была. А то у тросов видимость херовая и фпс проседает с цветопередачей.
Ну да ладно, есть уж как есть. Надо бы всё же попробовать помереть поприличнее. Потому что вариантов не помирать — не наблюдается. А неприлично это делать… ну глупо.
И только я, значит, нацелился на приличное помирание, как среди потоков Боли, в которых я не переставал бултыхаться, пробивается ощущение троса, который я. Который в байке.
И вижу, значит, как гоня волну кислоты игнорируя окружающие развесёлый мордобой и огибая растворяющиеся трупы, едет мой байк. А на нём фигурка скрюченая. Совсем йопнулась девка! И как она байком-то рулит? Хотя, я вроде бы когда к музлу дал доступ, мог и в целом дать. Там кнопок “доступа” не прикручено, всё на чувствах и ощущениях. А я к зелёнке хорошо отношусь, да.
Но что творит, дура грешная, возмущалось моё бессмертие, в очередной раз передумав помирать.
А дура грешная проехала мимо меня, подхватив, свесившись с байка, моток тросов, который я. И за спину закинула.
— Кислота, дура!!! — выдавил из себя я.
— Маг я! — огрызнулась зелёнка, да и вправду — сдуло с меня кислоту. — И сам дурак!!! И что делать?!
— Из лужи свали, блин! — проскрипел я, обмякая тросами на сиденьи. — И с поля боя. Убьют ещё, дурочку… Вот какого…
— Такого. И сам дурак! — выдала хамская гоблинша, разгоняя байк.
А ничего, мимоходом оценил я. Или это я, который трос, который байк? Впрочем, всё равно ничего. Но девчонка — дура! В мотке меня пуля торчит, которая бы ей в спину прилетела! Вот… так, ладно, не психуем.
— Куда, Кащей? Что тебе нужно? И ты как? — остановила Ленка бай и обернулась на остатки меня.
— Охеренно последовательно и понятно! ДУРА!!! Я за тебя…
— А я — за тебя!!! И сам… и хватит орать!!! И что делать?! Куда и что?!
— В мёртвый город. Не ближайший, — уточнил я. — Мне нужны души. Навьи — подойдут, — смирился я с жестокой судьбой.
— А? — махнула Ленка в сторону ближайшего, оставленного Ордой позади.
— Нави мало. Радиация. В основном нечисть. Не подойдёт, — расплылся я по сидению окончательно.
И Ленка довезла нас до нашего Мёртвого Города, объехала его сзади — ну мало ли, и я тросами, несмотря на истощение, шебуршал.
И, прихватив меня, как чёрт побери — дамскую сумочку! — потопала к ближайшему мёртвому дому.
— Какое неуважение к моему бессмертному величию, — гундел поматываемый я.
— Больно? — уточнила Ленка.
— Нет, — соврал я, вновь хамски поматываемый.
— Тогда потерпи.
— Ты сама-то как тут? — обеспокоился я.
— Я эфирный оператор. Мне — не страшно, справлюсь.
— Точно?
— Точно! И ты тут пострадавший, Кащей!
— Не пострадавший, а контуженный. На всю голову, — признал я.
— И это — тоже. Подъезд. И как? — поморщилась Ленка.
Видимо, общий фон она игнорировала, а вот в непосредственной близости — видимости от навья её пронимало.
А я попробовал вырастить трос. Безуспешно, как понятно. Энергия была в тросе байка, но такие слёзы… да и нужна она там. Так что…
— Бросай меня в дыру, — замерцал глазницами я.
— Точ…
— Быстро! — рявкнул я, закувыркавшись в обледенелое подземелье, полное навства.
И начал за ними охоту. Довольно комично, так что даже не
