Стремясь создать себе пространство, чтобы размахнуться топором, он послал коня вперед. Затем бросился на ближайшего ургаха, и каждый раз потом выбирал ургахов с ненавистью и горечью, но с расчетливой холодностью, которые гнали его вперед и вперед, и топор его вскоре стал влажным и красным от крови, поднимаясь и опускаясь, снова и снова.
Он не имел представления о том, что происходит в каких-нибудь двадцати шагах от него. Светлые альвы находились где-то справа. Он знал, что Ливон рядом с ним, всегда, что бы ни происходило, а Торк и Сорча были с другой стороны. Он увидел плотную фигуру Айвора прямо впереди, и что бы он ни делал, он старался оставаться в пределах досягаемости от авена. Снова, как и во время сражения на берегах Адеин, он совершенно потерял счет времени. Его мир сузился до размеров вихря: это была вселенная из пота и раздробленных костей, покрытых пеной коней и рогов слогов, скользкой от крови земли, затоптанных тел умирающих и мертвых. Он бился молча среди воплей и стонов, и туда, куда падал его топор, куда опускались копыта его коня, приходила смерть.
Время искажалось и искривлялось, убегало от него. Он сделал выпад топором, словно мечом, вонзив его в волосатую морду возникшего перед ним ургаха. Продолжая то же движение, опустил топор вниз и разрубил плоть слога, на котором сидел ургах. И поскакал дальше. Рядом с ним клинок Ливона превратился в вихрь непрерывного, сверкающего движения, в контрапункт смертельной грации наступательной мощи Дейва.
Время ушло от него, и утро тоже. Он знал, что они все какое-то время наступали, а позже, теперь, когда солнце каким-то образом оказалось высоко в небе, они уже не рвались вперед, только старались не отступать. В отчаянии они пытались оставить друг другу достаточно места для боя, но все же не столько места, чтобы быстрые цверги могли проскользнуть между ними и убить их снизу.
И постепенно Дейв начал признавать, как он ни старался заблокировать эту мысль, что враг может победить их числом, простым перевесом грубой силы.
Не стоит даже думать об этом, сказал он себе, отбивая мощным ударом топора меч ургаха справа и глядя, как меч Торка одновременно вонзается в мозг этой твари. Они со смуглым дальри — его побратимом — какое-то мгновение мрачно смотрели друг на друга.
Больше ни на что времени не было. Время и силы быстро становились самой большой ценностью во всех мирах, и все более редкой с каждой пролетающей секундой. Белое солнце взлетело на небо и застыло над головой, замерло на мгновение, как и все миры в тот день, а затем заскользило вниз по кровавому склону дня.
Конь Дейва затоптал цверга, в то время как его топор отрубил наклонный рог темно-зеленого слога. Он почувствовал боль в бедре, но проигнорировал ее и мощным ударом кулака прикончил цверга с кинжалом, который его ранил. Он услышал, как Ливон застонал от усталости, и круто обернулся как раз вовремя, чтобы направить своего коня в бок слога, угрожающего сыну авена. Ливон сразил потерявшего равновесие ургаха широким взмахом своего клинка.
За его спиной возникло еще два ургаха и полдесятка цвергов. Дейву даже не осталось места рядом с Ливоном. На него наступали еще три слога, топча тело того, чей рог он отрубил. Дейв отступил на пару шагов с тоской в сердце. Рядом с ним Ливон сделал то же самое.
Затем, не веря своим ушам, Дейв услышал, что несмолкающий, пронзительный визг цвергов достиг еще более высоких нот. Самый крупный из ургахов, теснящих его, внезапно отчаянно взревел, отдавая приказ, и через секунду Дейв увидел, как слева, позади Ливона, образовалось свободное пространство, так как враг отступил.
А потом, не успев образоваться, это пространство было заполнено Мэттом Сорином, королем гномов, которые наступали в мрачном, свирепом молчании. Его одежда была изорвана, пропитана кровью; переступая через тела мертвых, он вел в образовавшуюся брешь своих гномов.
— Приятная встреча, король гномов! — Голос Айвора высоко взлетел над шумом битвы. С радостным криком Дейв рванулся вперед, чуть впереди него скакал Ливон, и они слились с воинами Мэтта и начали снова наступать.
Ра-Тенниэль, стремительный, как вихрь, на своем ратиене, внезапно тоже очутился рядом с ними.
— Как дела на левом фланге? — пропел он.
— Айлерон нас послал сюда. Говорит, что они продержатся! — крикнул ему Мэтт. — Только не знаю, как долго. На той стороне волки Галадана. Нам пришлось вместе прорываться, а потом снова возвращаться на запад!
— Так поскакали туда! — воскликнул Ливон, обгоняя всех, и повел их за собой на север, словно готовился штурмовать башни самого Старкадха. Айвор не отставал от сына.
Дейв пришпорил коня, торопясь за ними. Ему надо оставаться поблизости: чтобы охранять их, если сможет, чтобы разделить любую судьбу, что бы с ними ни случилось.
Внезапно он ощутил порыв ветра. Увидел огромную, надвигающуюся тень, накрывшую Андарьен.
— Благие Боги! — воскликнул Сорча справа от Дейва.
Раздался ужасный рев. Дейв посмотрел вверх.
На рассвете Лила проснулась. Ее била дрожь, и ей было страшно после ужасной, тревожной ночи. Когда Шил пришла за ней, она поручила жрице провести вместо себя утренние молитвы. Шил только взглянула на Лилу и ушла, ни слова не говоря.
Лила металась по тесной комнате и старалась удержать образы, мелькающие в ее голове. Однако они были слишком мимолетными, слишком хаотичными. Она не знала, откуда они приходят, как она их получает. Не знала! Она их не хотела! Ладони ее стали влажными, она чувствовала пот на лице, хотя в комнатах под землей царил обычный холод.
Под куполом смолкли песнопения. Во внезапно наступившей тишине она услышала собственные шаги, быстрое биение своего сердца, пульсацию в мозгу — все это казалось более громким, более настойчивым. Теперь она испугалась больше чем когда бы то ни было.
В дверь постучали.
— Да! — рявкнула она. Она вовсе не хотела отвечать таким тоном.
Шил робко приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Но не вошла. Глаза ее широко раскрылись при виде лица Лилы.
— Что там? — спросила Лила, стараясь контролировать свой голос.
— Пришли мужчины, жрица. Ждут у ворот. Вы к ним выйдете?
Появилось какое-то дело, которое требовало что-то предпринять. Она быстро прошла мимо Шил, прошагала по изгибающимся коридорам к воротам Храма. Там ждали три жрицы и служительница в коричневых одеждах. Двери были открыты, но мужчины терпеливо ждали снаружи.
Она подошла к порогу и увидела гостей. Она знала всех троих: канцлер Горлас, Шальхассан из Катала и тот толстяк, Тегид, который так часто приходил, пока здесь находилась Шарра из Катала.
