Так что за свои "тылы" я была пока относительно спокойна, если бы не кольнувшая в грудь тоска расставания с полюбившимися лабиринтами, подвалами, балконами и самим Галирадом. Впрочем, туда я всегда смогу вернуться и меня всегда примут с распростертыми объятьями… или воротами.
А вот авангард пока терялся в прибрежных туманах и неохватных свинцово-водных гладях… Особого смысла в своем пребывании на корабле я не видела. Да, работа для меня тут есть, но с ней могли бы и справиться обычные люди, приложив побольше старания.
И скучно. Море-море-море. Первый день я, очарованная, проторчала на палубе, любуясь затейливыми завитками кокетливо расходящихся от острого корабельного носа "барашков", пристально вглядываясь в гривастые, грозно рокочущие валуны, играючи подхватывающие Лирту на свои темные ладони, и с радостной улыбкой наблюдая за забавами резвящихся дельфинчиков, звонко вспарывавших воду, высоко выбрасывавших в воздух черное блестящее тело и звучно нырявших назад. Второй день пресытившийся взгляд лениво скользил по горизонтам, ища зацепку для заскучавшего воображения. На третий я не вышла из каюты.
Ну и что дальше? Без конца плавать по морям и океанам, днем вежливо прикрывая зевоту вымученной улыбкой, а по ночам развлекая полубезумного капитана совсем уж безумными реазами? Глупо. И нелепо. Тем паче - для ведьмы. Хранящей.
А значит, надо просто попросить Фреля высадить меня на ближайшем берегу. Хвала Хранящим, имея восьмидесятилетний опыт за плечами, я хоть где не пропаду, да и выбраться смогу, если не понравится. Чай не сопливая студентка.
Приняв решение и успокоившись, я увлеченно принялась разделять синие стекляшки на "в хлам синие" и "так, синеватые". Сообразно моей логике, первые должны были оказаться морем, а вторые - небом. А как на деле - леший его знает…
* * *
Море поднялось злобно хрипящей раззявленной пастью остерикта и упало на Ликра, безжалостно сдавив грудную клетку и заставив расстаться с ничтожными остатками завтрака. Пучина сыто облизнулась чуть шелохнувшимися волнами, словно только того и добивалась. Стало чуть полегче.
Ликр, страдальчески застонав, ухватился за корму. Хранящие, ну как можно было так напиться?!!! И, главное, чем?!!
Память услужливо стерла даже малейшие воспоминания о вчерашнем вечере, видимо, опасаясь, что в кои-то веки проснется совесть. А это была совсем не желанная гостья для пирата! Подельники тоже, чтоб их разодрало, прояснять ситуацию не собирались, кидая издалека сочувственные взгляды, но подходить или предлагать похмелиться не намеревался ни один. Оно и понятно: капитан подобное, мягко говоря, не поощрял, мог и по доске с завязанными глазами погонять, если очень уж рассердится, так что становиться даже подозреваемым сообщником никому не хотелось.
А Ликру уже не хотелось ничего. Разве что три лота свинца в висок…
"То ли к ведьме сходить", - безнадежно мелькнуло в затуманенном мозгу. Боль каталась по голове от одной стенки черепушки к другой, причем все увеличивая и увеличивая скорость. Как-то раз Крыст вскользь обронил, что, мол, "ведьма-то наша не такая стерва, как кажется. Вон башку мне с утра вылечила - и ничего, да сих пор не болит!"
С другой стороны, идти к ней не хотелось. Отказать-то она, конечно, не откажет - никому ещё ни разу не отказала, но и выслушивать лекцию о вреде браги от девчонки, с грехом пополам окончившей свой Храм и тут же возомнившей себя великой вершительницей судеб, как-то не хотелось.
Корабль легонько качнулся, и Ликр чуть не вывалился за борт, в последний момент судорожно стиснув руки на деревянных досках и нечеловеческим усилием откинувшись назад. Голова закружилась добротной Верьневской юлой, к горлу опять подскочила тошнота. Ликр медленно осел на палубу.
Что ж, при всём богатстве выбора, альтернативы нет…
* * *
С немалым трудом выложив хотя бы внешний контур моря, я восстанавливала силы, прихлебывала безнадежно холодный чернас - так, бурдяшка какая-то - и мысленно вздыхала: "То ли ещё будет!". Синеватые хрусталики ехидно переливались в свете тринадцати негаснущих весь день - ибо окон в каюте, разумеется, не было - шэритов.
Дверь тихонько скрипнула, отворяясь, и на пороге возник безнадежно пошатывающийся пират.
– Доброе утро, - осторожно произнесла я, озабоченно нахмурившись, - чего это ему у меня понадобилось? Может, к себе шел, да не дошел?
– Эээ, - промычала жертва качки и начала медленно и картинно вваливаться в комнатушку.
– Эй! - я возмущенно взвилась на ноги, подскочила к неизвестному субъекту (лица пиратов я через неделю плавания, разумеется, запомнила, а вот с именами дело как-то не сложилось) и оттащила его на ближайший прибитый к полу стул, по дороге отметив, что от него несет перегаром, как от придорожной корчмы поутру после мальчишника, и догадавшись, что бравый флибустьер пал жертвой отнюдь на банальной качки, а ещё более распространенной болезни, созвучной с названием небезызвестной на многих Ветках птички. Перепел. Правда, пишется чуток иначе: "перепил".
– …иба, - промычал пират. Я, подумав, расшифровала это как "спасибо" и раздраженно отозвалась:
– Пожалуйста!
– Извините, - уже потверже, сиплым шепотом продолжил флибустьер и негромко застонал, словно это короткое слово отозвалось в его голове медным колоколом. - Меня зовут Ликр.
Я, решив, что сидеть пират сможет и без посторонней помощи, отодвинулась, пока одежда не провоняла перегаром, и вспорхнула на подвесную доску, долженствующую заменять стол. Верхние крепления скрипнули, но выдержали. Ещё бы им не выдержать! Пребольно грохнувшись на пол один раз, я со злости так зачаровала цепи и вбитые в потолок кольца, что расколдовать теперь бы не смогла при всем желании. Равно как и оборвать.
– Очень приятно. Меня - Иньярра.
– Я помню, - с чуть виноватой улыбкой ответил пират.
Я скептически вздернула левую бровь:
– Да ну? Верится как-то слабо! - Пират покаянно потупился, и я тут же одернула сама себя. - Впрочем, не моё это дело. Чего вы хотели от меня, милейший Ликр?
– Ну так… это… похмелиться бы…
– Вина нет. Чернасом не похмеляются. Так что предложить выпивку возможности не имею, - я, пряча злорадную ухмылку в прядях распущенных волос, полюбовалась разочарованно вытянувшимся лицом Ликра и, сжалившись, добавила: - Могу только снять все сегодняшние проявления вчерашней гулянки.
Велир, неодобрительно чирикнув, отлетел подальше от благоухающего во все стороны типа и ещё более неодобрительно глянул на меня. Ну да, Фрель терпеть не может, когда я помогаю таким вот страждущим. Дескать, разлагаю ему дисциплину. Если пират один раз поймет, что вечерняя гулянка не обернулась страшным утренним похмельем, то он начнет гулять каждый вечер, а по утру таскаться ко мне. Впрочем, когда я лечила от подобного его самого, Фрель ничего против не имел.
