Кто именно находился в корзине на спине мамонта-самки никто из находившихся в корзине мамонта-самца понять не смог. Тем более, что времени на разглядывание у них было не так уж много. Лишь Втри показалось, что господин, сам смахивающий на мамонта не столько видом, сколько весом, ей смутно знаком. Да и приглушенные тушей мамонта ругательства, как показалось Втри, она где-то уже слышала. Впрочем, поручиться за это она не могла. Тем более, что если еще могла согласиться с тем, что она «Кол-хогр Суль-акгорра», то уж не в коем разе не считала себя «Шургака», поэтому предпочла считать, что все это относится не к ней.
Шус все это время спал, что было довольно-таки затруднительно, при том, что то, что считалось плоскостью в этом хитроумном средстве передвижения, накренилось по отношению к поверхности земли градусов на сорок. Его не разбудил даже победоносный вой мамонта.
Когда управление все-таки вернулось в руки гоблина, тот предпочел не извиняясь и не осведомляясь о здоровье пострадавшей стороны удалиться как можно дальше. Это решение молчаливо подержали все находившиеся на том же мамонте, что и он.
* * *
Следующим утром в руки посла легла очередная записка от Холдара. Если быть точнее, это было двумя записками, да и не такими уж короткими, даже при том, что почерк Холдара был на редкость аккуратным и убористым.
Первая записка гласила.
«Фамб, боюсь, мои слова тебя на обрадуют.
Как я слышал, к тебе собираются приставить шпиона. Насколько я понял — в противовес Еле, которого считают моим любимчиком. А во дворце есть люди, которые считают, что мое слишком близкое общение с халифом плохо сказывается на государственных делах. Более того, как я слышал, этот шпион будет не профессионалом, а Фур-Дур-Кафом. Видно они решили, что то, что ты его уже знаешь, сделает его менее подозрительным. А столь внезапный взлет сделает его преданным доносчиком».
«Во имя всех темных богов, ты и в правду по уши в дворцовых интригах, Холдар, — подумал Фамбер. — А главное, у тебя такие хорошие информаторы!».
Волшебник неторопливо развернул вторую записку. Нельзя сказать, что он ожидал от нее многого. Если бы ему было чем заняться, он сунул бы ее в один из многочисленных внутренних карманов до лучших времен.
«Спешу обрадовать тебя Фамб. Время аудиенции в результате некоторых обстоятельств решительно изменились.
Скажи, ты ведь специально вселил в… кхм… мозг мамонта эту воистину божественную страсть? Даже если и нет, то теперь у тебя появился могущественный враг. Вагрох 16 армии центрального региона Келхарского халифата, Казан-Зерд-Вагр. Именно он пал невольной жертвой твоей ворожбы, Тюр-Тюр».
Волшебник уже смял листок, приготовившись его сжечь, но любопытство оказалось сильнее давних обид, к которым Фамбер привык уже много лет назад и злился он скорее по привычке.
«Вес Вароха и подкожный жир спасли его от серьезных травм, так что, кроме его достоинства, пострадала лишь его голова, да и то не сильно. Впрочем, следующие несколько дней он проведет в постели. Но он клянется всеми богами и осадками, что падут на голову его предков и потомков до девятого поколения, в каждую из сторон, что сотрет тебя в порошок, как только поправится, а кроме тебя еще и какую-то «проклятую ведьму, шл… впрочем, ладно. Всем известно, что Вагрох — человек решительный, а кроме должности, в сущности не столь высокой, он обладает древним именем и кучей родственников, так что, чтобы не допустить скандала, от тебя решили избавиться как можно скорее. А если точнее, за ближайшие пять дней, именно столько прописали Казану лежать в постели. Конечно, если понадобится, ему продлят этот строк и еще дольше, но Дулли не хочет до этого доводить».
Уже в самом низу порядком измятой бумажки совсем мелко было написано:
«Предварительная аудиенция пройдет сегодня, до обеда, где-то около часа дня. За тобой придут».
Ниже:
«Возможно, тебя несколько озадачила предыдущая записка. Ее я написал еще вчера утром, но забыл передать Еле. Все подтвердилось. Впрочем, не думаю, что Каф станет проблемой. Даже для тебя.
И еще ниже:
«Тюр-Тюр, не забудь сжечь записку».
Совсем внизу:.
«Тюр-Тюр и вчерашнюю записку тоже…»
Фамбер в течение пары секунд колебался, как лучше мстить: Холдару или бумажке, на которой трижды была употреблена неправильная форма написания его фамилии. В первом случае следовало нарушить просьбу друга детства и вместо того, чтобы сжигать бумажку, закинуть ее в дальний угол, чтобы ее нашла какая-нибудь уборщица. Тогда по дворцу поползли бы слухи о неучтивом обращении Холдара к вышестоящим, и самое главное — фамильярное упоминание величайшего из великих. А то и вообще продать это письмо с аукциона. В противном же случае Фамбер должен был беспощадно сжечь бумажку, развеяв ее прах по ветру, но это же действие одновременно являлось выполнением просьбы Холдара.
В результате бумажка вспыхнула сама, от перенапряжения волшебника. Тот рассудил, что раз так, то оно видно к лучшему. Хотя, если совсем начистоту, то Фамберу было просто лень возиться с восстанавливающим заклинанием.
«Но постойте, — продолжал размышлять волшебник, — час… это когда?»
— Еле, сколько сейчас времени? — обратился посол к гвардейцу.
— Минут десять назад, когда я выходил от уважаемого господина улфулдара, было около полудня, — довольно расплывчато ответил Рузхард-Хаар.
— Каф, — крикнул волшебник, не удовлетворившийся подобным ответом, Каф! Сколько сейчас времени?!
— 12 часов 57 минут, уважаемый господин посол, — раздалось из коридора.
Удивительный талант Фур-Дур-Кафа всегда давать точный ответ на вопросы о времени и дате Фамбер обнаружил лишь прошлым вечером. Волшебник даже заподозрил, что где-то голове солдата установлен специальный прибор, всегда подсказывающий ему время, но до трепанации руки так и не дошли, и похоже, уже не дойдут.
— Шус, дай мне спички.
— Спички, учитель? — переспросил Шус, который опять, с самого утра, точнее того момента, когда он проснулся, а произошло это не так уж давно, несмотря на его деревенское происхождения, опять боролся с гравитацией.
— Да, да именно спички, Шус. Или ты уже все сжег? — нетерпеливо повторил волшебник.
— Нет, учитель.
— Кстати, сколько уже дней ты с ними занимаешься?
— С первого дня пути на руфухиди, учитель.
— То есть уже почти целую декаду? Во имя всех богов, Шус, из всех моих учеников, ты самый тупой к обучению. В то время как у всех других мозг — как пустота, всасывающая знания, твой отторгает их, как змея старую кожу.
— Но учитель, разве кроме меня и того чудовища из леса, чьи дневники вы все время читаете, у вас были еще какие-то ученики? — удивленно спросил Шус.
