ни за что не позволила бы ему вляпаться во что-нибудь подозрительное и рискованное…»
Предчувствие, которому Виктор всегда доверял, убеждало его на все голоса: Сэр — это не дядюшка. Он даже поморщился, представив себе, что ленивый, вечно простуженный и, чего греха таить, несколько недалекий дядюшка стоит во главе зловещей преступной организации, замышляющей какую-то махинацию, в которую вовлечен весь город. Нет уж. Джозеф Кэндл скорее мог бы организовать профсоюз ущемленных мужей или общество сладкоежек…
«Вот так и выходит, что этим Сэром может быть только Он. Вспомнить только Его странное поведение и постоянную занятость. Он вечно где-то пропадает, ведет себя подозрительно… Все сходится… Сэр — это отец!»
Виктор даже замотал головой от нежелания принимать этот в общем-то очевидный вывод, но с логикой не поспоришь: как бы тебе ни захотелось запереться от всех на ключ, засунуть голову под подушку и заткнуть уши, она все равно как-то умудрится пролезть…
«Сэр — это отец… Мистер Гэррити говорил, что он переживал из-за разорения, горевал и не находил себе места. Должно быть, однажды отец просто устал от всего этого, собрал шайку и решил провернуть какое-то незаконное дельце. Ограбить банк или еще что… А мистер Гэррити, несомненно, был во всем этом замешан. Может быть, даже состоял в шайке и имел какое-то странное прозвище. Недаром он вел себя так подозрительно, а потом и вовсе исчез…»
Виктор сжал зубы. Ему вспомнился подслушанный разговор в зале ожидания вокзала: «Сэр запросто может сломать себе палец».
«Неужели отец избавился от мистера Гэррити? Но почему? Лучший друг стал обузой? Или помехой? Может, к исчезновению мистера Гэррити причастен Зеркало? Зеркало… Это же тот убийца из газет, который стесывает своим жертвам лица! Неужели отец связался с таким типом?»
Виктор вздрогнул от понимания, куда завели его мысли.
«Нет, это не может быть отец. Отец не такой… Он… Он слабохарактерный. Он никогда не решился бы на подобное… Или Она его довела, и он все же… Так, стоп! Нельзя строить подобные предположения, не имея доказательств! Это все голые догадки. Ну, может, не совсем голые, а в носках и подтяжках, но этого явно недостаточно, чтобы бросаться обвинениями!»
— Где же Кристина? — раздраженно проговорил Виктор. — Вот вздумалось ей именно сегодня покупать свои эти чучела, или как они там называются…
На удивление, Кристина не объявилась вдруг, чтобы как-то саркастично ответить, и Виктор вновь погрузился в свои мысли.
«Нельзя спешить с подобными гипотезами. Это дело не просто запутанное — оно еще и странное до невозможности: кишмя кишит фактами, с какой стороны ни глянь, лишенными всякого смысла. Как пугала могут помешать кому-то выйти за черту города? Это раз. Как старику в полосатом шарфе удается ключами заклинивать паровозы? Это два. Зачем заговорщикам башни? Это три. А еще… Нет! Нет и нет! — Виктор тряхнул головой, изгоняя из нее полезшие без очереди абсурдные выводы и сумасшедшие мысли. — Хватит. Сидя здесь, в машине, заговорщиков не разоблачить и в их тайны не проникнуть. Я должен все узнать! В первую очередь нужно будет проследить за Бигглем, когда тот отправится завтра в Глухую башню — там будет Сэр и…»
— Эй! — кто-то постучал в стекло, и Виктор вздрогнул от неожиданности. У машины стояла Кристина. — Вылезай и помоги мне! Я прикрыла его зонтиком и не хочу, чтобы обертка промокла!
Виктор надел шляпу и выскочил под дождь.
— Скорее открой дверь для нашего нового пассажира! — велела Кристина. — Он тяжеленный!
Виктор открыл заднюю дверь и помог сестре погрузить коробку с покупкой в салон. Ничего особенного в простой коричневой бумаге, которой та была обернута, он не увидел.
— Ты чего такая радостная? — удивился Виктор, когда они вновь сели в машину, а сестра дрожащими от волнения пальцами повернула ключ зажигания. — Неужели они такие, как о них говорят?
— Они еще лучше! Ты себе просто не представляешь! У Макгинти стоит один собранный! И он шикарный! Хвала тому, кто придумал такое! Это намного лучше, чем какая-то рождественская ель, можешь мне поверить!
— Он не такой уж и большой, — заметил Виктор, глядя на коробку. Та была футов пять в длину и примерно три в ширину.
— Он ведь сейчас разобран, — хмыкнула Кристина. — И да, я сделала заказ.
— Заказ?
— К мистеру Макгинти приходил человек из конторы, которая делает малышей, он гарантировал, что спрос на них будет большим. А еще посоветовал мистеру Макгинти сделать кипу заказных бланков. Все лавки принимают заказы. Буквально каждый в городе хочет малыша себе домой. Я заказала двух больших, трех средних и четырех маленьких.
— Они еще и размеров разных бывают! — оценил Виктор. — У нас сейчас какой? Большой?
— Средний. И стоят они всего лишь… В общем, мой заказ вышел где-то в полсотни…
— Фунтов? — ужаснулся Виктор. — Но у тебя ведь недельное жалованье меньше раза в три!
— Поверь, когда мама его увидит, она их закажет вдвое больше.
— И почему ты так в этом уверена? — с сомнением спросил Виктор.
— Потому что они «расчудесные», разве не ясно? — подмигнула Кристина.
Стоящий на плите чернобокий котел бурлил. Огонь под ним гудел, облизывая чугунные бока, и над водой поднималась густая молочная пена. Время от времени она чуть отходила, оголяя то, что плавало в кипятке. Любого, кто заглянул бы в котел, с большой долей вероятности сразу же охватил бы ужас. И неудивительно, ведь там плавали… глаза, похожие на распухшую икру гигантской лягушки. Глаза блуждали по поверхности воды, вращаясь и перекатываясь, некоторые начали опасно подпрыгивать, будто бы намереваясь сбежать.
— Может, все же накрыть крышкой? — предложила одна из трех хозяек, которые трудились в наполненной паром и жаром кухне. Ее алое вечернее платье совершенно не подходило для готовки, хоть поверх него и был небрежно повязан расшитый цветами фартук. — Такое чувство, что они глядят на меня.
— А ты не смотри на них, Мэг! — презрительно рассмеялась вторая женщина, тощая и сухая, как сбросившая листву ива. — И вообще, ты только все портишь! Ну еще бы, кухарка из тебя, как из меня «Драндулет»! Даже мешать правильно не можешь!
— Что?! Ах ты, крыса лысохвостая!
