или школьную техничку? На меня уже соседи косятся. Серж, вот чем я перед ней провинился, что Ида так надо мной измывается?
— А ты у неё самой спрашивал?
— Да, спрашивал. И она мне клятвенно обещала, что больше не будет старушек в моём доме. И ведь, зараза, по факту даже не соврала — пришла ведь Маша, а не бабулька.
— А ты согласись на следующую, — предложил Сергей. — Глядишь, на этом все и закончится.
— То есть, если придёт компания нудистов, я должен распахнуть перед ними двери и, как хлебосольная хозяйка, воскликнуть: «Входите, родненькие! Я тут как раз для вас натоптал!» и в пол им поклониться. Так что ли?
— А вдруг это будет всего лишь школьная техничка?
— А может лучше никто? — желчно спросил Дима.
— Это ты с Идой решай, но я сомневаюсь, что она просто так передумает тебя измывать, — пожал плечами Сергей, честно не представляя, как убедить их тёмного лорда перестать выкидывать подобные фортели.
— И знаешь, что самое грустное, Серёж? Даже взятка не поможет. Она её возьмёт и продолжит в том же духе.
— Ну, тогда сам найди себе уборщицу раньше, чем придёт следующая.
— А вот над этой идеей я подумаю, — согласился Димка, отчаянно зевая. — Ладно, дружище, пошёл я спать, пока на моём пороге не появился кто-нибудь ещё.
Сергей кивнул и отключился. Возвращаться домой было уже бессмысленно, так что он вновь завёл двигатель и поехал на работу, решив, что Ида и её требования по текстам подождут до лучших времён.
Работа в «РеклаМаме» никогда не была лёгкой штукой: трудовой поезд почти всегда сходил с рельсов и катил по буеракам, а пассажиров порядком так укачивало. Но Сергей относился к этому вопросу философски, мол, жизнь на то и жизнь, чтобы не стоять на месте. Хотя и его на этих горках тоже порядком укачивало.
А так как утро уже задало тон дня, нечего было и ожидать, что всё пойдёт, как надо. Сначала планёрка с руководством, где Никита сцепился с Алёшей над проектом, который никто из них не хотел брать. Никита в основном занимался соцсетями, раскруткой страниц тех или иных брендов, и у его команды и так было набрано довольно большое количество заказчиков, так что ему не с руки было брать что-то новенькое, ну а Алёша просто не хотел работать и саботировал всё, что только можно было.
В результате планёрка скатилась до детского трёпа, где Алексей Михайлович пытался переложить дело на Хохмина, а тот уж совсем по-детски отвечал:
— Мне мама не разрешает, смекаешь? Мама против!
— Какая, к чёрту, мама? — уже буквально орал покрасневший и обычно аморфный Алёша.
— Моя и всея «РеклаМамы», — отрезал Хохмин, а затем припечатал: — Клевер Александра Петровна, знаешь такую? Вот пока у неё разрешение не получишь, я за это не возьмусь!
Сергей подавился чаем, который им принесла секретарша, и закашлялся. Остальные же смотрели на происходящее, словно начался сериал. Девчонки-маркетологи переводили взгляд то на Никиту, то на Алёшу и шептались. Зам директор Юлия Семёновна, которую до сих пор подозревали в том, что она является любовницей Белозёрова, мол, жены меняются, а любовницы — нет, просто уткнулась в телефон, стараясь игнорировать происходящее. Она постоянно делала вид, что Алёши-сыночка в офисе не существует.
И вот, пока Хохмин препирался со своим оппонентом, а Сергей пытался понять, с какого перепуга друг приплетает сюда Сашу, к нему подошла бухгалтерша Наталья Васильевна и спросила, где, собственно, Александра Петровна, а то она заходила к ней в кабинет перед планёркой, и той на месте не оказалось. Сергею шёпотом пришлось импровизировать, объясняя, в какие, собственно, дали он загнал госпожу Клевер. Бухгалтерша же прицокнула языком и тихо сказала что-то отдалённо похожее на «тиран».
Когда планёрка всё-таки закончилась, и Псих шёл в свой кабинет, то краем уха подслушал, как Наталья Васильевна жалуется на него своему Ванюше. Мол, бессердечный человек эксплуатирует девочку не по назначению, работать несчастной спокойно не даёт, и вообще он тиран с замашками властелина мира. А Иван Сергеевич гладил её по волосам и приговаривал:
— Не переживай, родная, твоё сердце такое большое, что готово разрываться ради каждой. Да и Саша давно бы уже пожаловалась в коллегию, если бы её что-то не устраивало.
— Нет, Ванюша, ты не понимаешь! — горестно вздыхала и заламывала руки Наталья Васильевна. — Она его боится! Бедная, бедная девочка!
Настроение Сергею они подняли знатно — так и хотелось подойти и сказать что-то в духе: «Я вообще-то запер её в своей красной комнате и кормлю только по расписанию!», но он сдержался. Нечего плодить слухи сверх меры. Но Сергея очень забавляло, что буквально каждый второй считает Сашу хорошей бедной девочкой, хотя на деле она ведьма и фурия, способная наброситься на человека с зарядкой.
Несмотря на то, что Психчинский прекрасно понимал, из какого теста слеплена Саша, он так же осознавал, почему остальным было так легко поверить в её непогрешимость. У госпожи Клевер определённо есть одна особенность: она очень добрый и тёплый человек, если её не доводить до белого каления. И Сергею действительно нравились обе составляющие её персонажа: и ласково улыбающаяся Саша, и та, что может стукнуть поварёшкой, если тебе не понравился её суп.
Зайдя в кабинет, Сергей тут же выкинул Клевер из головы, погрузившись в работу. Тут расписаться, там швырнуть в человека папкой, потому что такое убожество он заказчику показывать не станет, самому начать вносить правки, потому что его квалифицированные работники (здесь без сарказма) реально не понимают, чего он, чёрт возьми, от них хочет. Сёма так и вовсе трясся, как осиновый лист, когда постучался, чтобы сказать, что звонили со студии и попросили начать пораньше — их уведомили, что в четыре часа планируется отключение света, и они не знают, во сколько оно закончится.
Сергей честно не понимал, почему некоторые работники его бояться. Ну, съест он их что ли, полив брусничным джемом?
Пришлось спешно собираться, вызванивать Сашу и просить ту привезти Яйцеву сразу на студию. Хотя проще было бы попросить саму Сашу помочь: она всяко понимала его лучше остальных, не тряслась от страха и не терялась в форсмажорных ситуациях. Но он понимал, что у Саши всё-таки есть своя работа и задачи, которые нужно решить, так что ограничился
