— Интересно. — В голосе Унораса неподдельный азарт. — Значит, еще одна секретная дверь? Уж не в катакомбы ли трупы скидывают? А если так, то и для живых сгодится! Зови богатыря!
Это уже мне, если кто не понял. Что я там про тайны-клады говорил? Забыл добавить: еще с детства мечтал поработать мальчиком на побегушках. А при случае — для битья. Но с колдодеем не поспоришь, пришлось идти. А потом бежать, потому что в спину толкнуло нетерпеливое «Быстрее!».
Хреногор стащил все оружие в кучу и теперь с раздражением в ней копался. Ясное дело, для тюремщиков вряд ли будут заказывать у оружейника-мастера. А для богатыря все легковесное, не под его руку.
— Барахло, — брезгливо сказал Хреногор, ломая очередной меч, третий по счету. — Придется, видимо, лавкой драться. А она неудобная.
Я посмотрел на лавку. Действительно неудобная, здоровенная и тяжелая.
— О! — вдруг оживился богатырь. — А ну-ка…
Не знаю, как здесь этот молот оказался. Может, оковы сбивать или штыри железные в стену заколачивать. Или от жертвы от какой остался, на память тюремщикам. Не буду гадать. Хреногор оглядел вещицу придирчиво, покрутил в одной руке, примерился двумя, потом вдруг ударил. Вполсилы, как он потом скромно пояснил.
Дом содрогнулся. Мой факел погас, те, что горели на стене, — тоже. Караулку освещали лишь те факелы, что висели на дальней стене.
«Неудобная» лавка, весом в три меня, превратилась в груду щепок.
А буквально через пару стуков ворвался дядька Унорас.
— Вы что тут, совсем соображение потеряли? — возопил он.
— Если в лавке прятал, — степенно ответствовал Хреногор, — то да.
— Чем вы тут? Я думал, завал взорвали. — Чарун постепенно приходил в себя.
— Оружие пробовали, — сказал Хреногор, вертя молот в руках.
— Вижу, успешно. — Унорас криво ухмыльнулся. — К сожалению, пленник умер. А ведь и половины не рассказал, гад!
— Как умер? — опешил я. Я-то полагал, этот еще всех нас переживет да на могиле спляшет. Если, конечно, Хреногор не влупит раза в память о неземных пытках.
— Как-как, — недовольно проворчал чарун. — Я его о Нигредо расспрашивать стал, а он… неохотно рассказывал, умолчать о чем-то пытался. Я его брить начал — когда лезвие у горла, язык с привязи сам срывается. А тут грохнуло… У него голова дернулась, у меня — рука. К сожалению, в разные стороны…
— Да и хрен с ним, — махнул молотом богатырь. — Нашел о ком жалеть. Он же, сволочь, людей пытал! Белым железом к коже, шутка ли!
— А ты хоть представляешь себе, сколько через него тайн прошло? — немедленно завелся чарун. — Сюда ведь и нигроиды попадали, и немалого ранга порой! Умелец Сторк вылепил-таки Орден, а в таком деле без крови не обойтись. Не просто за глотку его взять будет, совсем не просто… а надо. Нет, ну до чего обидно!
Хреногор пожал плечами, он смертью пытливца огорчен ничуть не был.
— Он кое-что важное успел рассказать, — продолжал колдодей. — Имеется некая дверца, в которую из темницы вывозили трупы. Скорее всего, там ход в катакомбы. Точнее сказать нельзя, потому что пытливец там ни разу не был. И не беседовал ни с кем, кто владеет информацией. С человеком его профессии общаются, как правило, только те, кто не может этого избежать. Ну там из-за цепей, веревок, колодок…
— Я понял, — поспешно сказал богатырь. — А скажи, колдодей, оживить ты его смог бы?
— Ну в принципе если сразу да при наличии… нет. А зачем тебе?
— Мечтал ему врезать, пока висел, — сознался Хреногор. — А вот не сложилось. Как-то обидно, понимаешь? Будто обманули меня или украли что-то.
— Или потерял, — предложил я, но богатырь помощь отверг.
— Когда потерял, не обидно. Легко пришло, легко ушло.
И замолчал.
— А что во втором застенке? — поинтересовался я. — Который замуровали?
— Он не знал, — ответил Унорас. — То ли что-то страшное, вроде пентаграммы с демоном, то ли что-то важное, например архив нигромантов. Хотелось бы руку приложить, но не до того сейчас, спасаться надо, пока бой не закончился…
Безумная пляска паверы продолжалась, ничто не указывало на то, что она прекратится. Но чарун был прав, следовало спешить. Десятки рук уже исступленно разбирают завал, а мы здесь как в ловушке. Только вот еще. Здесь Унорас ничего нам сделать не сможет, павера блокируется чарами нигромантов. А выйдя из темницы, да с котом в руках, не превратит ли дядька нас в красивые ледяные скульптуры, большие головешки или, еще хуже, в царевен-лягушек? Надо бы переговорить на эту тему. Прямо сейчас, пока дверь еще не открыта.
— Как продвигаются работы? — Умелец Шахр ничем не выказывал тревоги, будто бы и дела ему не было до осадивших дом сотен колдодеев.
— Завал разобран примерно наполовину, — доложила Забава. — Шли бы быстрее, но Умелец Кенег приказал проецировать мост в резиденцию Ордена. На случай, если артефакт достать не удастся.
— Перестраховщик, — недовольно буркнул Шахр. — Деваться им из темницы некуда, а с захватом артефакта расклад сил поменялся бы мгновенно. Ладно, сейчас не до споров, продолжайте выполнять оба задания. Что там был за грохот?
— Это не у нас, — отказалась Забава. — Это внизу, в темнице.
— Не нравится мне это, — нахмурился Шахр. — Не продолжают ли они проход заваливать? Возможно такое?
— Возможно, — согласилась Забава. — Но надолго их не хватит. У нас големы работают на оттаскивании тяжестей, они не устают. А как пройдем лестницу, ускоримся, там места больше, подход удобнее. Главное, чтобы нас не продавили снаружи.
— Мы хорошо подготовлены, — улыбнулся наконец Умелец. — И у нас есть чем еще удивить как Светлых, так и Темных. Мы продержимся столько, сколько будет надо. И еще немного сверх того — чтобы похоронить всех врагов.
— Тебе артефакт все равно ни к чему. — Дядька Унорас как-то сгорбился, сразу став меньше ростом. — Ты им в полной мере не овладеешь и защитить от жадных рук не сможешь. На одном месте долго оставаться нельзя, след виден будет, чаровать что-то серьезное тоже, рано или поздно засекут. Так и будешь бегать всю свою недолгую жизнь. Нравится тебе перспектива?
Перспектива мне не нравилась. Даже с учетом того, что бегать я буду в собственной избушке на лягушачьих ножках (а чем хуже куриных, по вкусу похожи, да еще и по болоту пройти позволят), будущего разного рода колдодеи мне не оставили бы. Рано или поздно найдут, кота отнимут, меня прибьют. Со злости, что заставил побегать, проделают это особенно долго и болезненно. Нет, не согласный я!
— Что ты предлагаешь? — спокойно спросил богатырь.
