Подделать отпечаток невозможно. Это он. В пещере кристаллов сейчас лежат лишь осколки того валуна.
– А что за имя было в склепе? – спросила Тео, уже зная ответ.
– Кендрик.
– Значит… – она отдала кружку Уэйну и встала. – Лионель получил настоящее Копье. А… мой бывший ученик ему помогает, из каких-то своих побуждений. Я собиралась отправиться к армии как можно скорее – это я и сделаю. Надеюсь, вы для этого меня позвали? Чтобы направить туда?
Белые переглянулись. Нельзя было понять, довольны они ее желанием действовать тут же, или нет. Уэйн потер подбородок и, бросив взгляд на Мальти, ответил:
– Для этого, в основном. Но еще нас очень беспокоит пропажа твоего нынешнего ученика. Нам передали, что мальчик – Белый.
– Он не пропал, а сбежал, – поправила его Тео, скрестив руки на груди. – И найти своими силами я его не могу. Уэйн, прошу тебя это сделать. Белые лучше умеют искать, возможно, я сглупила, что сразу не обратилась к вам.
Уэйн кивнул, то ли подтверждая факт ее глупости, то ли соглашаясь исполнить просьбу. Тео поклонилась всем сразу.
– Я отбуду на юг Лиона и буду держать вас в курсе.
– Сейчас многое поставлено на карту, – добавил молчавший до сих пор Дирен. – И от того, насколько своевременно ты будешь сообщать нам информацию, зависит многое. Не подведи.
Тео кивнула и вышла. Проходя мимо Пака, сидящего дальше по тропинке, ведущей от овчарни, через луг к Двери, она помахала рукой пареньку и ускорила шаг. На обратном пути, казалось, она не замечала ни запахи трав, ни разноцветье или величественный вид гор, пылающих в закатных лучах. Дойдя до края молодого леса, она прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза. Тело сотрясла мелкая дрожь. Резко вдохнув через нос, магичка задержала дыхание, а потом медленно выдохнула. Разжала кулаки, рассеянно лизнула царапины на ладони.
Тео рисковала не просто репутацией или даже доверием Белых. За обман, раскройся он, ее полностью отстранили бы от всех дел, заперли в надежном месте и выжимали ее сущность до последней капли, пытаясь понять, зачем она солгала, и главное – как. Потому что до сих пор, насколько ей было известно, Белые обнаруживали ложь так легко, словно она клубами цветного дыма летала вокруг, неважно, обычного человека или мага.
А она смогла. Причем не как-нибудь, а раскрыв им собственное воспоминание. То, что они догадались о ее обмане, но смолчали, было еще более невероятно, чем сам обман. Значит – не поняли. Поверили.
А ведь на самом деле тогда, пятнадцать лет назад, все было по-другому.
Тео шла по узкому коридору, освещая себе путь огоньком в руке. Подойдя к пещере, она погасила его – света хватало, а силу надо было экономить. Она споткнулась о камень, чуть было не рухнула, но схватилась рукой за сталагмит. Ругнулась, но тихо. Высокие своды пещеры улавливали малейший шум, даже ее шаги, хотя она и старалась двигаться тихо, звучали подобно грому. Неожиданно к нему тут не подберешься. Но он все равно знал, что она явится за ним.
– Кен… я чувствую, что ты здесь. – Тео ступала осторожно, внимательно глядя по сторонам. Она и впрямь чувствовала присутствие ученика, а еще его страх. Ненависть. И решимость. Последнее могло восхитить, если бы не было решимостью убить ее.
– Я и не прятался.
Он стоял на коленях у озерца, с мокрым лицом. В грязной, рваной одежде и загнанным взглядом – она преследовала его, не давая передохнуть, несколько дней. Бок он перевязал какой-то тряпицей, но это не помогло – кровь пропитала ее, и капала в воду, превращаясь сначала в розовую взвесь, а потом и вовсе растворяясь.
Он зачерпнул ладонью воду и плеснул себе в лицо. Поднялся, неловко прижимая левую руку к телу.
Тео вздохнула. Увиденное вызвало не жалость, но грусть. Она остановилась напротив него, на другом берегу, не подходя ближе.
– Ты и не смог бы. Рано или поздно, но я нашла бы тебя.
– Для чего? Вразумить нерадивого ученика? Помахать перед носом пальцем, отшлепать, чтобы понял, что неправ. Одеть ошейник с бубенчиком и отвести к отаре. Ведь так говорят Белые – что мы, Серые, пастухи…
Тео выслушала этот поток язвительности спокойно. И ровным голосом ответила:
– Чтобы понять – зачем. Погибли люди, разрушено все то, что… даже не я строила – а многие до меня. А ты ведь мог сказать мне, попробовать объяснить.
– Мы уже говорили на эту тему, много раз. – В голосе ученика слышалась горечь, но Тео заставила себя воспринимать только слова. Не тон. – И про предназначение служить, и про жертвы на пути. Ты тоже управляешь, манипулируешь, советуешь и направляешь судьбы людей в нужное тебе русло. Если ты мне объяснишь существенную разницу между мной и тобой, тогда, может, я и изменю свое мнение.
– Для тебя жертвы – это способ. Для меня – необратимые последствия, которых не всегда удается избежать. Ты рвешься к власти ради самой власти – я использую ее для того, чтобы мир оставался цельным. Ты пытаешься подтвердить свою значимость, а мне нет нужды что-то доказывать, даже самой себе. Достаточно, или еще?
– Это я слышал. – Рот его исказился от боли… или в презрительной гримасе.
– «Ученик, отрекшийся от учителя, называет свои заблуждения свободой», помнишь?
Кендрик заговорил с жаром, так пылко, как только мог:
– Может, свобода стоит заблуждений? Свобода отойти от того, во что заставляют верить, взглянуть со стороны, послушать своего сердца! И если мы пастухи, то почему последняя из овец стоит нашей жизни, нашей крови? Мы вправе не только оберегать их от опасностей, таящихся в темном лесу, но и объяснить им, кто мы. Получить с них шкуры, молоко и мясо!
Он, несомненно, верил в то, о чем говорил. Но обаяние, которым наградила его природа, не могло скрыть сузившиеся от ярости глаза, а красноречие то ли не действовало на Тео, то ли…
– Нет, Кен, не вправе. Не зря маги ушли тогда… люди не способны терпеть рядом с собой могущественных чужаков. Они всегда будут подозревать, что те хотят извести их под корень. Поэтому и сжигали ведьм и колдунов по всей стране, из страха и зависти.
– Но у страха не было причин! А если бы маги тогда проявили силу, окоротили людей, и заняли положенное им место…
– Нет. Ты не понимаешь… Сила предназначила нам защищать, беречь и ничто не может быть важнее…
Кен в ярости ударил кулаком по бедру, тут же пожалев об этом – от боли он скривился. И, потеряв, видимо, терпение, оборвал Тео на полуслове:
– Меня этот пустой треп не убедил тогда, и сейчас тоже не впечатляет… Я думаю, что ты точно такая же, как и я. Только умеешь складно врать про свои благородные побуждения. Ты говоришь про тех, кто умер во имя моих целей, но теперь я и сам – жертва, и стою у тебя на пути. Что ты сделаешь? Во имя этой своей гармонии, милосердия и крепких основ мира – отпустишь разве?
– Все зависит от твоего ответа. Если отпущу – ты остановишься?
– Нет. Ни за что.
Тео увидела, что он начал заплетать
