Единственной слабостью почти совершенной госпожи Яшмы была еда. Кушала Вышивальщица много, часто и толк в деликатесах знала. Оторваться от обеда или завтрака для нее было смерти подобно… И любой, кто знал историю этой леди, ни за что не стал бы осуждать ее за несдержанность.
В детстве Мериса часто голодала. Она родилась в бедной семье, где кроме нее родителям приходилось заботиться еще десяти ртах. Когда девочка подросла, у нее открылся талант в обращении с нитками и иглой. Какие чудеса творила маленькая швея, имея в своем распоряжении только грубый лен и пару мотков цветной пряжи!
Когда Мерисе исполнилось тринадцать, отец ее надорвался на полевых работах и за несколько дней превратился в свою бледную тень. Заботы по дому полностью легли на плечи матери, а о пропитании пришлось думать девочке-рукодельнице. Продажа расшитых яркими узорами рубашек позволяла кое-как сводить концы с концами и накормить семью, но у самой Мерисы часто от рассвета до заката и крошки во рту не было.
Кто знает, чем закончилась бы эта история! Может, счастливо — подросли бы братья и сестры талантливой швеи, начали бы помогать с заработком, и зажила бы семья в достатке. Или печально — если бы девочка сожгла бы себя непосильным трудом.
Но малышке повезло — старая Вышивальщица перед смертью рассказала, где искать по себе замену.
Мерису пригласили ко двору, даровав титул леди, земли на юге и новое имя. Семья ее до сих пор жила в благоденствии в той самой деревушке и горя не знала.
А бывшая швея за несколько лет освоилась при дворе, примелькалась, а на третьем десятке выскочила замуж за главного лекаря. И до сих пор была просто неприлично влюблена в собственного мужа.
— Леди Опал? — вежливо и немного смущенно окликнула меня Вышивальщица. — Я завершила трапезу. Не могли бы вы изложить суть проблемы, что привела вас ко мне?
— Проблемы… не назвала бы это так, — улыбнулась я, откладывая книгу, в которой так и не прочитала ни одной строки. — Скорее, мне хотелось бы удостовериться, что я поступаю правильно. Риск слишком велик… Дела государственные, как говорится.
— О… тогда вам нужно серьезное гадание, — задумчиво опустила ресницы Вышивальщица. — Вопросы вы уже составили?
— Вместе с Ее величеством, — кивнула я.
— Хорошо. Подождите, пока я приготовлю нити. Лучше еще разочек мысленно повторите свои вопросы, — посоветовала мне леди Мериса и удалилась в другую комнату за принадлежностями. Я лишь завистливо вздохнула, глядя на ее величавую осанку и исполненные достоинства движения. Мне такого совершенства не достичь никогда.
Впрочем, что это я? Шуту и не нужно быть величавым. Семенить меленько или нестись, сломя голову — вот что больше подобает мне по должности. А женственность… в некотором смысле, это врожденный талант. У кого-то есть, у кого-то нет.
Тем временем Вышивальщица вернулась, неся в руках небольшой аккуратный сундучок. Внутри обнаружились уже очень хорошо знакомые мне предметы: серебряные пяльцы, моточки разноцветных шелковых нитей, тонкие крючки…
Перво-наперво Мериса расстелила на столе отрез белого полотна. Простой лен, но так тонко выделанный, что этот кусок ткани локоть на локоть стоил больше, чем драгоценный атлас. По центру платка леди Яшма оставила пяльцы, а клубочки ниток горкой выложила справа и слева.
— Каков твой первый вопрос?
Я вздрогнула: в одно мгновение звенящий, робкий голосок Мерисы превратился в глубокий, низкий, почти мужской. Сколько раз слышу эту перемену — и каждый раз чувствую почти мистический ужас.
— Что скрывает Ларра от Ее величества?
Проворные пальцы замелькали, опутывая пяльцы паутиной разноцветных нитей. Уловить принцип, по которому Вышивальщица выхватывала то один клубок, то другой, выбирая оттенки, было невозможно. Серебряный обруч стал похож на ало-желтый моток — ни единой синей нити, хотя вопрос я задала о Лорде Волн. Сплошной огонь… и страсть.
Внезапно Мериса цапнула крючок — и дернула одну нить прямо из середины. И в одно мгновение воплощенный хаос натянулся — и обернулся стройным узором.
Вышивальщица вгляделась в него, вдохнула глубоко… и пропела — вновь нежно, звеняще, как весенняя капель:
Все тайны жизни сладостной и тонкой,
Желанье власти, горький крови гул
Легко бы поцелуй перечеркнул —
Изменит ласка и судьбинушку котенка.
Леди ослабила натяжение — и нити опали бесформенным комком. В такой же беспорядок пришли и мои мысли.
Как и всегда, в отсутствие Судьбы, гадание больше запутывало ситуацию, чем проясняло. Какой котенок имелся в виду, я поняла сразу — тот самый, подаренный Ларрой, как залог счастливого союза… Ее величество свернула малышу шейку — "За предательство". Означает ли это, что Ларра ведет нечестную игру? И при чем здесь тогда поцелуи?
Ох, тяжело! Ладно, главное — записать ответ, может, королева и разберется. Она-то с Ночным Бризом связана гораздо более крепкими узами, чем я.
— Следующий, — тем же страшным низким голосом приказала Мериса. Пяльцы опять были чисты.
— Верно ли поступили мы, собирая совет, дабы проверить искренность намерений Ларры? — быстро откликнулась я, не рискуя испытывать прочность транса Вышивальщицы.
И снова замелькали пухлые пальцы, и цветные нити, и тонкие крючки.
На сей раз ответ был таков:
Весь зал накрыла темнота —
Она от вод уберегла,
И поразила — вот дела! —
Случайно бедного шута.
Сердце упало.
— Что?! — вскочила я на ноги, позабыв о почтительности. Звякнули колокольчики. — Шут — это ведь обо мне? Что значит — шута поразила темнота? При чем здесь вообще я?
От неожиданности крючок выпал из расслабившихся пальцев Вышивальщицы, утягивая за собой нить… и узор преобразился.
Лицо Мерисы покраснело от натуги, словно она силилась вдохнуть — и не могла.
— Леди? — испуганно подалась я вперед, накрывая своей рукой дрожащую ладонь женщины. — Что происходит?
И в это мгновение вторая ладонь Мерисы с неожиданной властностью накрыла мой затылок… и резко надавила, со всего размаху вжимая физиономией в переплетение нитей.
Горло перехватило. В глазах заплясали пятна — и я провалилась… в королевский кабинет.
Разумеется, Ее величества там не наблюдалось. А вот красноволосый мальчишка-шут и слепая девушка с синей повязкой на глазах все так же о чем-то негромко разговаривали.
— Ох ты! — воскликнул Безумный Шут, соскакивая с края стола и подбегая ко мне. — И угораздило же тебя, дурищу! Как сюда-то брякнулась? — весело ругал он меня, заботливо помогая подняться на ноги. Пальцы у мальчишки оказались невероятно сильными и горячими настолько, что обжигали даже сквозь толстые бархатные рукава камзола. — Вот ведь невезучая, откель такие берутся только… ну, не пугайся, все с тобою в порядке будет, — улыбнулся Шут, подводя меня к королевскому креслу, загодя освобожденному девушкой в повязке.
