— Наши боги любят весь народ. Если они кого-то избирают, то лишь для того, чтобы строже спрашивать с этого человека.
— Но откуда вы знаете, как должен вести себя правильный бог, а как — неправильный?
— У нас был случай сравнить и выбрать. У нас тоже когда-то был бог, который приходил в дом на холме и требовал жертв.
— Вот как… — Бор нахмурился. — Вот как… Видишь ли вождь Берен, мы ведь прежде не знали ничего другого… Мы не выбирали… Так сказать, довольствовались теми богами, которые были. Наша мудрость гласит, что человеку не пристало выбирать. Что ему приличествует смирение.
— Все, наверное, зависит от того, перед чем смиряться, — сказал Берен. — Мы смиряемся перед мудростью, перед справедливостью и милосердием, перед доблестью и красотой, которые во много раз превосходят наше разумение. А пред чем же учит смиряться ваша мудрость?
— Перед силой. Разве этого недостаточно?
Берен молча смотрел в лицо Бору. Из-под низко нависающих бровей глаза вастакского вождя смотрели как из-под кромки шлема.
— Ты четыре года сражался один против всех, — сказал Бор. — Ты, наверное, считаешь, что перед силой смиряться недостойно.
Берен все так же молча продолжал смотреть ему в глаза.
— Когда вы были в степи, — тихо сказал он наконец. — К вам приехали двое. Верхами. Мужчина и женщина. Оба одеты в черное, очень просто, но красиво. Они лечили людей и скотину, учили распознавать новые свойства трав, камней и металлов, а вечерами собирали тех, кто хотел, в своем шатре, и беседовали. У каждого на груди была маленькая книжечка; они читали из нее. Сначала все, что они читали, было согласно с тем, чему учили эльфы, но потом все выворачивалось наизнанку…
Лицо Бора вытянулось.
— Ты провидец? — спросил он.
— Твое сердце смутилось, — вместо этого сказал Берен. — И теперь ты ищешь у меня совета, но не хочешь слишком много рассказывать мне о делах своего народа, боясь, что я донесу это до Маэдроса. Ты хотел обиняками выспросить меня о том, что говорит в этих случаях наше учение и почему мы стоим за эльфов. И… тебе не нравятся такие как Вахайрэ. Они постоянно оспаривают твою власть. Пока власть держится на силе, а не на правде, ее постоянно будут оспаривать.
— Что такое правда… — проворчал Бор. — Старейшины говорят, что судьба делает человека вождем и судьба делает так, что человек перестает быть вождем. И если человек стал вождем, то нет смысла сопротивляться судьбе, что бы он ни делал. Вождь — избранник богов, но и боги — орудие судьбы. Судьбу не оспаривают.
— А у нас считают иначе. Неправедно взятая власть не приносит добра ни вождю, ни народу. Вождь должен блюсти правду и закон — иначе боги отнимут у него власть.
— Они могут это сделать и просто так, по своей прихоти.
— И насколько приятно тебе в это верить?
— Ах, сын Барахира, какое значение имеет, приятно это мне или нет?
— Это имеет значение, потому что Отец Богов дал нам разум, чтобы мы были свободны, а не подобны скотине под ярмом. Если, по словам ваших старейшин, для богов не имеют значения движения нашего разума — значит, воля ваших богов расходится с волей их Отца; значит, это неправильные боги.
— Но что если это ваше учение лживо? Если это ваши боги — неправильные, и обманули эльфов, а те — вас? Кто-то из нас страшно ошибается, сын Барахира. Ты прав, мне предстоит выбирать, и я не хочу ошибиться так страшно.
— Хочешь, я сделаю еще одно предсказание, Бор? Тебя тревожит и радует то, что рядом с эльфами ты становишься как бы больше, чем ты есть, тебе хочется, чтобы это продолжалось, потому что поклонение судьбе и вашим старым богам этого не давало; человек оставался таким, какой он есть. Мы ведь тоже проделали этот путь, Бор. Посмотри на нас. Посмотри…
— Я посмотрел, — засмеялся Бор. — Скажи, а среди вашего народа были такие, кто не хотел меняться? Кто гадал по жертвенным внутренностям и ходил по путям старых богов?
— Да.
— И многие им верили?
Берен потянулся — сидение прямо на земле утомило его.
— Было немало таких, кто им верил.
— Как же вы убедились, что они лгут?
— В дни моего деда Брегора, которого за кротость нрава прозвали Бешеным, появились пророки, говорившие именем старого бога, поклонявшиеся тьме и читавшие будущее в золе жертвенной скотины. Дед раздумывал, как с ними быть. Предать их смерти по закону означало сделать из них мучеников. Оставить все как есть было нельзя — они смущали народ. Нужно было показать, что они лгут. Однажды дед узнал, что пророки пришли на праздник Вингилоссэ. Он и четверо его дружинников переоделись простыми пастухами и направились туда, спрятав под плащами короткие мечи. Неузнанными, они явились на праздник и близко подошли к пророкам. Те как раз грозили народу неисчислимыми бедствиями за то, что мы ходим по путям Валар и общаемся с эльфами. Многие боялись и верили. Тогда дед выступил вперед и с почтительным поклоном спросил: «О мудрый, скажи мне, что звезды и святая зола говорят о твоей собственной судьбе?» Пророк склонился к куче золы и всмотрелся в нее. «Я вижу далекий путь», — сказал он. — «Вижу, как я несу истину дальше, всему Дортониону! Вижу, как путь мой лежит в Хитлум!» И тут дед выхватил меч и со словами «Врешь ты, и вот твоя ложь стала явной!» — отрубил пророку голову. Его дружинники расправились с остальными. Так народ узнал, что говорящие от имени Тьмы — лжецы. Я слышал этот рассказ из уст деда. Ты можешь получить подтверждение от одноглазого Фарамира — он был там.
Бор засмеялся.
— Славным человеком был твой дед! Что ж, может быть, настал час испытать подобным образом и наших старейшин, которые только и умеют, что набивать себе брюхо жертвенной бараниной да бубнить над ее кишками. Спасибо тебе за то, что поделился со мной мудростью. Я постараюсь не оказаться неблагодарным.
Бор хлопнул в ладоши, вошли женщины и приготовили Берену постель, отгородив ему занавесью угол. Он провалился в сон почти сразу же, отложив на потом раздумья о том, кого же все-таки приобрел в эту ночь — врага или друга?
* * *
— Я знал, что ты принял их приглашение раньше, чем ты об этом сказал, — Хардинг наморщил нос. — От тебя за версту разит вастаком. И надо еще посмотреть, не набрался ли ты вшей.
— Вши — не грехи, от них можно избавиться в бане.
— Ну так пойдем в баню. Эй, чего ты такой задуманный?
— В бане расскажу.
Мальчишки натопили баню от души, зная, что их пустят помыться в остывающей купальне. Деревянные лавки были раскалены — сидеть удавалось только на сложенном вдвое полотне.
