— Тебе оставить?
— Не надо, у меня еще есть.
Жак запрокинул голову и вылил остатки воды на лицо.
— Мыш, — жалобно попросил он, не открывая глаз. — Скажи еще что-нибудь хорошее, а? Например, что мы сегодня больше никуда не пойдем…
— Мы сегодня больше никуда не пойдем, — с готовностью откликнулся Мыш, забирая из его рук пустую флягу. — Доволен? А теперь я скажу все плохое, что к этому прилагается. Тебе придется сейчас встать, разобрать мешок, расстелить одеяла — словом, устроиться на ночевку и только потом падать и закрывать глаза. Кстати, ты что, есть не будешь?
— Не хочу… — простонал Жак и честно попытался встать. — Ни есть, ни жить… Только упасть куда-нибудь и не двигаться. И чтобы ничего не болело.
— Вставай, вставай, — неумолимо повторил волшебник, обходя по кругу будущее место отдыха, чтобы установить защитный полог от насекомых и сигнализацию от более опасных, двуногих обитателей пустоши. — Не подобает валяться прямо в пыли, да еще на солнце. Постелись по-человечески, поставь навес и отдыхай.
Жак еще раз поднапрягся и переполз из положения лепешки в более продвинутое — на четвереньки.
— Мыш, скажи честно, — вздохнул он, наблюдая, как спутник хлопочет над защитными заклинаниями, — ты правда устал или просто рассмотрел наконец, что я больше не могу идти?
— Да можешь ты идти, не выдумывай, — отозвался Мыш, затянул последнюю невидимую петельку и обернулся к собеседнику. — И ты можешь, и я могу, но отдохнуть все же надо.
— Ни… себе! — не удержался потрясенный Жак, разглядев его лицо. — Что с тобой? На солнце обгорел, или какой-то насекомый мутант укусил?
И тут же понял, что сморозил глупость. Не может от одного лишь солнца разом одрябнуть вся кожа, и две резкие длинные складки на щеках — очень знакомые, кстати! — тоже не комары прогрызли, и морщины на лбу, и мелкие черточки в уголках поблекших глаз, под припухшими веками…
Мэтр Мыш с тяжким вздохом принялся развязывать свой мешок, почему-то весьма шустро повернувшись к Жаку спиной.
— Вот потому нам и придется отдохнуть, — поведал он, сопроводив сие откровение еще одним вздохом. — Когда я почувствовал себя как следует уставшим, я начал… выглядеть соответственно. Надеюсь, тебе уже не раз объясняли все, что касается возраста магов?
— Угу. Только я ни разу не видел, чтобы маг вот так, на глазах, менял облик только от того, что… устал.
— Я сам не ожидал. Видишь ли, последние триста лет… я выглядел иначе. После похорон Феандилля я состарился за одну ночь, потому никто и не понял, когда я ушел и куда уехал. Меня просто не узнавали. Я и не предполагал, что, превратившись опять в человека… не знаю, что это было — воспоминания о тех временах, или просто вкус битвы, или одно лишь имя Скаррона… Как бы то ни было, внезапная вспышка молодости оказалась очень кстати. Старики, знаешь ли, приспособлены к пешим путешествиям еще хуже тебя. Я очень надеюсь, что отдых как-то поможет делу. Очень надеюсь, так как хлюпик и старик далеко не уйдут.
— А еще вы надеетесь, что если будете все время сидеть ко мне спиной, то я вас не узнаю, — грустно добавил Жак, у которого от изумления даже наполовину расплавленные мозги вдруг начали соображать. — Мэтр, фигня все это. Вам все равно придется повернуться, потому что навес нам надо натягивать вдвоем. Ну, подумаешь, если и узнаю — что в том страшного? Боитесь, что кому-то скажу? Кому? Мимобеглым тараканам? Или вы всерьез верите, что мы сможем вернуться домой и все будет по-прежнему? Нет, хорошо бы, конечно, но раз уж у вас начал вот так скакать возраст, дома полно людей, которые узнают еще вернее, чем я. И на кой вам это вообще понадобилось — прятаться, скрываться, окружать себя тайной?
Очередной вздох получился поистине душераздирающим, но почтенный мэтр все же повернулся лицом к Жаку и бросил ему край тента и два колышка.
— Действительно… — уныло произнес он. — Стоило ли триста лет столь усердно хранить тайну, чтобы в момент первого же прокола рядом оказался первый болтун королевства, которому к тому же весьма затруднительно будет почистить память…
— Да я никому не скажу, честное-пречестное!.. — начал было Жак, но тут же был перебит на середине фразы.
— Уж я не хуже его величества знаю цену твоему честному слову, так что не клянись, а просто молча попытайся. И потрудись все же не величать меня «мэтром» при местных. Не поймут.
Нельзя сказать, что механизм возникновения слухов был для Витьки Кангрема такой уж великой тайной, — по крайней мере, на курсах агентам объясняли, как подобными источниками информации правильно пользоваться и как правильно сплетни запускать в случае необходимости.
Каким образом слухи о его таинственном госте просочились в народ, Кангрем тоже примерно представлял — чего тут думать, док Шакериф где-то по пьяному делу сболтнул. Но вот какими извилистыми путями можно было превратить мальчика в девочку — этот вопрос оказался свыше Витькиного понимания и на несколько секунд даже озадачил.
Патрульные Хок и Тофи, уже минут пять достававшие бедного лавочника намеками на загадочные страшные кары за нарушение подписки о неразмножении, приняли его замешательство за капитуляцию. Ну, или как минимум за факт, что их намеки наконец-то дошли до глупого дикаря хотя бы частично.
— Вы что, с пальмы рухнули? — произнес Кангрем, сообразив наконец, в чем суть недоразумения и чего эти два презренных взяточника сейчас потребуют. — Какие еще девки, вам тут что, бордель? Если у вас с перепою буквы двоятся, так на вывеске написано «магазин».
Блюстители порядка с разочарованием переглянулись и, видимо, удостоверившись в невосприимчивости светлокожих дикарей к тонким намекам, перешли к более ясному способу выражения своих нехитрых мыслей.
— Ты, Морковка, дурак или только прикидываешься? — раздраженно вопросил Хок, оглядываясь на приятеля за поддержкой. — Сам не понимаешь, что мы сейчас должны сделать, если по уставу?
— Подозреваю, здорово опозориться, — мрачно предположил Витька и принялся старательно натирать тряпкой прилавок. — Если не хуже.
Парни опять переглянулись, безмолвно призывая друг друга разделить удивление от столь фантастической непонятливости собеседника.
— Нет, не доходит… — с сожалением вздохнул Тофи. Его старший товарищ поправил сползающий ремень винтовки и раздельно, словно глухому, объяснил:
— По уставу мы сейчас должны доложить шефу, привести сюда «летучий отряд», зафиксировать факт незаконного размножения и организовать официальное изъятие. А выселение с конфискацией тебе уже суд припаяет.
