— С тех пор, как вы проходили на север, Боромир, положение изменилось, — сказал Гэндальф. — Разве вы не слышали, что я рассказывал о Сарумане? С ним я буду иметь дело сам, когда все успокоится. Но Кольцо не должно приближаться к Изенгарду, если мы можем это предотвратить. Проход Рохана закрыт для нас, так как с нами хранитель Кольца.
Что касается длинного пути к морю: мы не можем терять времени. Такое путешествие займет год, и нам пришлось бы пройти через множество пустынных и лишенных убежища земель. Но они для нас не безопасны. За ними пристально следят и Саруман, и враг. Когда вы шли на север, Боромир, то в глазах врага вы были лишь одиноким бездомным путником и не представляли для него интереса. Он был занят поисками Кольца. Но возвращаетесь вы как член Товарищества Кольца, и пока вы находитесь с нами, вы в опасности. С каждой лигой к югу опасность будет увеличиваться.
Боюсь, что после открытой попытки преодолеть горы наше положение стало более отчаянным. Я не вижу никакой надежды, если мы вскоре не исчезнем из вида на некоторое время и запутаем свой след. Поэтому я считаю, что мы должны идти не через горы, не огибать их, мы должны пройти под ними. Во всяком случае враг меньше всего ожидает, что мы выберем этот путь.
— Мы не знаем, чего он ожидает, — сказал Боромир. — Он может следить за всеми дорогами, вероятными и невероятными. В таком случае Мория для нас ловушка, все равно что постучаться в ворота Башни Тьмы. Мория — черное название.
— Вы говорите о том, чего не знаете, сравнивая Морию с крепостью Саурона, — ответил Гэндальф. — Я единственный из всех нас был в подземельях Повелителя Тьмы, да и то лишь в его старом и меньшем жилище в Дол Гулдуре. Те, кто входит в ворота Барад-Дура, не возвращаются. Я не повел бы вас в Морию, если бы не было надежды на выход оттуда. Конечно, если там орки, нам придется плохо. Но большинство орков Туманных гор было рассеяно или уничтожено в Битве пяти армий. Орлы сообщают, что орки вновь собираются издалека, но Мория, возможно, еще свободна.
Есть надежда даже на то, что там живут гномы и что в одном из глубоких залов его отцов мы найдем Балина, сына Фандина. Но чтобы узнать это, нужно идти.
— Я иду с вами, Гэндальф, — сказал Гимли. — Я пойду и взгляну на залы Дьюрина, что бы ни ждало нас там, — если вы только отыщите запертую дверь.
— Хорошо, Гимли! — сказал Гэндальф. — Вы подбодрили меня. Мы вместе поищем скрытую дверь. В подземельях гномов гнома труднее загнать в тупик, чем эльфа или человека, и даже хоббита. Но я не в первый раз иду в Морию. Я долго искал здесь Трейна, сына Трора, после его исчезновения. Я прошел Морию и вышел оттуда живым!
— Я тоже однажды проходил ворота Димрилл, — спокойно сказал Арагорн, — но хотя я тоже вышел живым, у меня остались очень дурные воспоминания об этом. Я не хочу входить в Морию вторично.
— А я не хочу и в первый раз, — заявил Пиппин.
— И я, — пробормотал Сэм.
— Конечно, нет! — сказал Гэндальф. — Кто же хочет? Но вопрос стоит так: кто пойдет со мной, если я поведу вас туда?
— Я, — оживленно сказал Гимли.
— И я, — тяжело согласился Арагорн. — Вы следовали за мной и чуть не погибли в снегу, однако никто ни сказал и слова осуждения. Теперь я последую за вами, если последнее предупреждение не испугает вас. Я думаю теперь не о Кольце и не о нас, остальных, я думаю о вас, Гэндальф. И я говорю вам: если вы войдете в двери Мории, то берегитесь!
— А я не пойду, — сказал Боромир, — и не пойду во всяком случае до тех пор, пока все товарищество не выскажется за это. Что скажет Леголас и маленький народец? Нужно услышать и голос хранителя Кольца.
— Я не хочу идти в Морию, — сказал Леголас.
Хоббиты ничего не сказали. Сэм смотрел на Фродо. Наконец Фродо заговорил.
— Я не хочу идти туда, — сказал он, — но я не хочу и отвергать совет Гэндальфа. Я хотел бы, чтобы у нас не было выбора. Но Гэндальф получит поддержку скорее в свете утра, чем в холодном мраке ночи. Как воет ветер!
После этих мрачных слов все впали в молчаливую задумчивость. Ветер свистел в сказал и деревьях, вокруг них в ночи раздавался вой.
Внезапно Арагорн вскочил на ноги.
— Как воет ветер? — воскликнул он. — Он воет волчьими голосами. Варги прошли к западу от гор!
— Нужно ли ждать до утра? — сказал Гэндальф. — Все, как я сказал. Охота началась. Даже если мы доживем до рассвета, кто пожелает двигаться к югу, когда по его следам идут дикие волки?
— Далеко ли Мория? — спросил Боромир.
— К юго-западу от Карадраса, в пятнадцати милях полета птицы, находится дверь, — ответил Гэндальф.
— Тогда двинемся, как только рассветет если сможем, — сказал Боромир. — Волки, которых ты слышишь, хуже, чем орки, которых может и не быть.
— Верно, — согласился Арагорн, доставая меч из ножен. — Но там, где воют волки, там бродят и орки.
— Жаль, что я не послушался совета Элронда, — пробормотал Пиппин, — обращаясь к Сэму. — Во мне мало от Бандобраса Бычьего Рыка: этот вой леденит мне кровь. Никогда мне не было так страшно.
— Сердце мое убежало в пятки, мастер Пиппин, — сказал Сэм. — Но мы еще не съедены, и с нами сильные товарищи. Что бы ни припасла судьба для старого Гэндальфа, я уверен, что это не волчье брюхо.
Чтобы защищаться ночью, отряд взобрался на вершину небольшого холма, под которым он укрывался. Здесь находилась рощица старых искривленных деревьев, в которой они нашли поляну, окруженную разбитым каменным кругом. В центре круга они разожгли костер — не было надежды на то, что темнота и тишина собьют со следа охотящуюся стаю.
Они сидели вокруг костра, и те, кто не стоял на страже, неспокойно дремали. Бедный Билл дрожал и потел от страха. Их теперь окружал со всех сторон вой волков, иногда оно раздавалось ближе, иногда дальше. Во тьме ночи было видно множество горящих глаз, которые окружили каменное кольцо. Некоторые приближались к самому кольцу. В проломе меж камней была видна фигура огромного волка, глядевшего на них. Время от времени этот волк издавал громовой рев, как предводитель, созывающий свою стаю.
Гэндальф встал и сделал шаг вперед и поднял свой посох.
