Винсент ждал ещё одного долгого продолжения, но глава закончил скоро, скомкано:
- Научись противостоять своему проклятию. Найди, как уничтожить его. Вероятно, это подобно исцелению новообращённых вампиров - ищи там. Когда твой Дар будет чист, я приму тебя в Орден. Если к тому времени ты пожелаешь этого...
Посчитав разговор законченным, Латэ поднялся и направился к двери.
- А герцог Крас? - крикнул вслед оторопевший Винсент. - Теренс? Как мне вести себя с ними?
Глава остановился, но не повернулся к Избранному лицом. Через мгновение раздался глухой, словно сдавшийся голос.
- Не трать время и силы на попытки побега. Отдай их борьбе с проклятием Алитера. Не слушай Теренса! Я не могу запретить Красу делать то, что он задумал, зато он может уничтожить мой Орден мановением руки. В утешение скажу: у нас с тобой есть время. Подготовка к твоему жертвоприношению продлится до февраля.
- К моему жертвоприношению?!
- Ты напрасно не интересовался архивом Ордена. История жертвы Кармель - там.
- А если времени не хватит, вы позволите им убить меня? А что же Орден?
Глава помолчал, снова пожевал губами.
- Мои охотники воспитаны не на тех идеалах, что проповедует Крас, но пока твой Дар проклят, тебе не найти поддержки у них. Когда же твой Дар будет чистой, исцеляющей силой, многие адепты Ордена пойдут за Избранным в огонь и воду, - нет, этот голос звенел сталью: его прежняя слабость была лишь притворством! - Орден уйдёт из под власти Арденсов, а Крас не сможет играть значимой роли... И до окончания эпохи carere morte останутся считанные мгновения.
Теперь разговор был закончен. Латэ ободряюще улыбнулся Избранному напоследок, отворил дверь и вышел.
Всю бессонную ночь Винсент простоял у окна своей спальни. Он размышлял. О тайнах главы. О злобном Красе. О простаках - рядовых адептах Ордена... Он грустно усмехался: того, чего хочет от Избранного Латэ, ему никогда не удастся сделать. Дар заключён в крови Избранного и с нею проник в каждую клеточку его тела. Значит, так и проклятие - проникло глубоко в душу и извлечь его оттуда невозможно. Невозможно! И для Избранного нет других исходов, кроме смерти... или обращения?
В собственном отражении в оконном стекле Винсент силился разглядеть черты Того, Проклятого.
Он не всё рассказал Латэ. Он ничего не рассказал о своём страхе: уступить страшной тени. Страшной ли? Тень та - окно в вечность! На исходе ночи Винсент поймал себя на том, что восхищается ею, и это было не пылкое преклонение перед далёким образом - другое. Избранный отчётливо осознавал, что вечность почти принадлежит ему. Стоит протянуть руку - и можно её коснуться... Путь в бессмертие искрился перед ним, в одном только шаге.
И он ловил себя на мысли, что, возможно, напрасно так чуждался бессмертия carere morte. Ведь есть Низшие, довольные каплям жизни, и есть Высшие, контролирующие свой голод. И он, разумеется, также сумеет удержаться от убийств. Мир без Высших, без жертв смертных - может быть, это действительно лучшее, к чему может прийти их безумный, неизлечимо больной мир?
На смену ночи пришёл холодный, странно светлый день. Все тени ушли, воздух был пронизан голубоватым призрачным светом. И Избранный сумел стряхнуть пыль тёмных мыслей. Счастье, что свет солнца ещё способен проникать в его сердце!
Винсент нашёл Теренса в холле на первом этаже.
- Сегодня вечером я хочу прогуляться, - смело заявил он. - Я не выйду за Покров, не зажигай свою лампу.
В улыбке надзирателя он прочитал: "Давно бы так!"
Скоро Избранный брёл по улице, толком не представляя, куда и зачем идёт.
После ночи раздумий, он стал больше понимать слова Теренса об опаснейшем оружии. Да уж! Его проклятый Дар пугает всех, одни бегут - как его бывшие друзья, другие, посильнее, стремятся уничтожить - как Крас. И глава Ордена сохраняет дистанцию, потому что боится... Он вовсе не уверен, что Винсенту удастся победить своё проклятие, потому Латэ всегда готов отступить... и отдать Избранного палачу-Красу!
"Надо бежать. Проклятие мне не уничтожить, это ясно. Бегство или смерть!"
Но другой голос, слабый, тихий и печальный, протестовал:
"Если правы они все, то Избранный подобен бомбе с зажжённым фитилём. И лучше, если она взорвётся тут, под пустым защитным куполом, чем где-то в мире, полном людей".
Дома теснили справа и слева: по узкой Родниковой не разъехаться и двум экипажам. Винсент шёл всё быстрее, словно надеялся уйти от тесноты мира. Но скоро он остановился. Он поглядел на номер ближайшего дома, и вздохнул.
"13". Всё, конец Покрова".
Избранный обернулся на свою тюрьму и заметил тень у окна второго этажа. Надзиратель следил за ним.
Серая улица - продолжение тюрьмы... Винсент почувствовал отчаяние. Сейчас, как в ночь первой попытки побега, он был на грани нервного припадка. Он поглядел во тьму и нашёл единственный ориентир в мрачном ночном мире, единственное яркое пятно: освещённое светом лампады окно на первом этаже далёкого жилого дома. Винсент долго вглядывался в него, пока ему не показалось, что он смотрит в окно собственной квартиры, а оттуда на него глядит двойник! Тогда он отвернулся, не испуганный, даже не удивлённый очередным странным видением. В небе, перечеркнув улицу, пронеслись двое дикарей-вампиров, и Избранный несколько отстранённо пожалел, что у него нет крыльев, и он не может улететь вместе с ними. Бессмертные, крылатые...
Мыслями он неожиданно обратился к Мире. Где она сейчас? Винсент знал, что именно благодаря ей ему удалось спастись от Краса... Почему же она не пришла к нему тогда? Одно её слово могло бы принести ему успокоение. Думая о своём Даре, он часто словно слышал её мягкий голос, рассказывающий старую сказку.
"Да, такой, светлой и краткой, должно быть сказке об Избранном! Интриги с проклятием, Арденсами - пусть оставят себе владыки. Он же будет помнить её такой, какой услышал в детстве..."
Когда его окликнул звонкий девичий голос, Винсент вздрогнул. На миг ему представилось, что его зовёт Мира. Но девушка вышла из тени улицы, и он понял, что ошибся. Это была знакомая охотница. Кажется, Ангелика... Или Агнесса?
Она робко двинулась к нему, то и дело останавливаясь, ожидая, что и он двинется к ней. Но Избранный честно не переступал Покрова.
- Здравствуй, Винсент, - он заметил, что щёки Ангелики-Агнессы горят румянцем смущения. - Я давно не видела тебя в Академии.
- Пожалуй, с октября, да, - он улыбнулся.
- Ты не вернёшься?
- Я не могу! Я бы рассказал, почему, но...
