Наверное, он на самом деле ее любил, подумал Ник. Вот этот незнакомый мне человек на самом деле любил ту женщину, которую я никогда не видел.
Мою мать.
Но, видимо, есть какая‑то закономерность, какая‑то причинно‑следственная связь, что история, начавшаяся с кровавой бойни, кровавой же бойней и закончится.
– А где вы взяли тот артефакт, который его блокировал? – поинтересовался Ник. – И нельзя ли там же взять новый, сделать поправку на то, что уже случилось, и снова засунуть в мое тело? Пусть даже для этого потребуется операция.
– Артефактор умер, – покачал головой отец. – Кроме того, артефакт должен был предотвратить его возвращение. А теперь, когда он уже вернулся…
– Найти другого артефактора, сделать новый артефакт.
– Все не так просто, – сказал отец. – Все эти годы твоя мать продолжала искать способы обезопасить тебя, но, насколько мы смогли понять, артефактами такие задачи не решаются. Работа с сознанием – одна из самых сложных вещей в нашем мире, и настоящих экспертов можно по пальцам пересчитать.
– Я так понимаю, пока тебе хватает и одного пальца, – сказал Ник. – А это не тот ли самый человек, о котором говорил дед? Проводник, способный перемещать создание между мирами?
– Да, – сказал отец. – И мы полагаем, что он мог бы разделись вас. Тем или иным способом.
– Отправив моего деда в его прежний мир?
– Его тело там мертво, – сказал отец. – Так что о полноценном возвращении не может идти и речи.
– Но если это он, то как заставить его сотрудничать? – поинтересовался Ник. – Дед говорил, что они… в не слишком хороших отношениях.
– Если ты выберешь этот путь, я тебе помогу, – сказал отец. – У меня есть компромат на него. Материалы, которые, будучи обнародованы, могут его уничтожить.
– Могу я узнать подробности?
– Только в Москве, – сказал отец. – Если ты выберешь этот вариант.
– То есть, ты предлагаешь мне сыграть вслепую?
– Решение, как я уже говорил, за тобой.
На самом деле, при всем многообразии вариантов, думать тут было особо не над чем. При всех известных и неизвестных минусах любого выбранного пути, только один из них мог избавить Ника от вечного спутника, периодически влезающего в его тело и творящего вокруг хаос. А также – постоянно присутствующего в его голове.
– Если я выберу Москву, как это будет?
– Я на самолете вернусь в ДВР, – сказал отец. – А ты получишь подложные документы – очень качественные, кстати – и настоящую банковскую карту, купишь себе билет на поезд и через пару дней будешь уже в столице. Там тебя встретит мой человек, который передаст тебе компромат и подскажет, как лучше организовать встречу.
– И какая у меня будет легенда?
– Я смотрю, Кларк плохо на тебя повлиял.
– На меня плохо повлияло все, – сказал Ник. – Все, что произошло в последние пару недель. Так кем же мне придется притворяться?
– Провинциалом, который собрался покорять Москву, – сказал отец. – Довольно обычная история. Молодость, непомерные амбиции, нежелание следовать принципу «где родился, там и пригодился»…
– А СИБ в это поверит?
– СИБ про тебя и не узнает, – сказал отец. – Имперская безопасность – могущественная организация, но даже она не всесильна. И, я тебя уверяю, они еще далеко от той степени отчаяния, чтобы дежурить на вокзалах.
– Но меня могут искать.
– Тебя ищут, – сказал отец. – Но они ищут Николая Ломтева, или, как вариант, Ника Пулоса, а не Александра Петровского, уроженца славного города Архангельска, в прошлом году окончившего университет. И уж никто из них совершенно не ожидает встретить тебя в Москве.
– А лицо?
– Отрасти небольшую бородку, смени прическу. Есть много способов быстро изменить внешность.
– И ты считаешь, что это лучший вариант?
– Нет, – сказал отец. – Я бы предпочел, чтобы ты выбрал относительную безопасность европейского пути. Но он вряд ли приведет тебя к желаемой свободе от. Однако, как я уже не раз говорил, это должен быть твой осознанный выбор. Возможно, вы научитесь сосуществовать с ним.
– Найдем общий язык?
Отец вздохнул. Ник заметил, что тот избегает смотреть ему в глаза.
Чувство вины за последние двадцать с лишним лет? Горечь от смерти жены? Что‑то еще?
– Ты задействовал много людей, чтобы вытащить меня из Австралии, – заметил Ник. – Солдаты, самолеты, даже подлодка.
– Твой дед оставил нам целое состояние, – сказал отец. – Часть которого я потратил на обеспечение твоей безопасности. Ты же мой сын.
– Это не помешало тебе…
– Да, знаю, – сказал отец. – Этот вечный вопрос, который всегда будет стоять между нами. Где я был последние двадцать лет?
– И где же?
– Я приглядывал за тобой. Как мог.
– И ты хочешь сказать, что после всех вложенных средств, после всех усилий, после всех смертей ты вот так запросто готов отправить меня в Европу или Москву, даже не попытавшись укрепить республиканскую безопасность при помощи моего деда? И вы с ним на самом деле позволите мне выбрать и не попытаетесь навязать свой вариант?
– А он сейчас здесь?
– Он всегда здесь, – сказал Ник. – Но визуально я его не наблюдаю.
– Возможно, это и есть ответ на твой вопрос. После всех вложенных средств, после всех усилий и смертей я все равно не буду тебе ничего навязывать. И он тоже не вмешается.
– Но почему?
– Его дочери это бы не понравилось.
Глава 20
По сравнению с Москвой Порт‑Джексон, самый крупный город, в котором довелось побывать Нику прежде, был просто деревней. Для того, чтобы это понять, Нику даже из поезда выходить не пришлось.
Утром состав въехал в Московскую область, и вдоль железнодорожного полотна, помимо привычных уже лесов и полей, стали появляться аккуратные дачные поселки. Потом была промзона, серая, унылая и огромная, а уже вслед за ней появились дома. Сначала – не слишком высокие, в пять‑девять этажей, а за ними – настоящие небоскребы.
Столица великой империи, что тут еще скажешь. Население города примерно такое же, как население всей Австралии до прихода туда китайцев.
С отцом они расстались… нормально. Так, как, в общем‑то, и расстаются малознакомые, практически ничем эмоционально не связанные люди. Пожали друг другу руки, а потом отец неловко потянулся для объятий, и Ник не стал отдаляться. Отец похлопал его по спине, шепнул что‑то вроде «прости за все, сын», а потом бодро и не оборачиваясь, зашагал к своему самолету, а водитель отвез Ника на вокзал и передал ему сумку с вещами первой необходимости, фальшивыми документами, две банковские карты и некоторое количество наличных денег.
По совету деда, Ник выкупил два места – целое купе – чтобы никто не мешал ему по дороге. Ник такое решение только приветствовал, ему и самому не хотелось никого видеть. А проверять свою легенду на прочность он не спешил.
– Воссоединение семьи прошло как‑то без огонька, не находишь? – заметил Ломтев, возникая на противоположной полке и глядя в окно.
Дед выглядел угнетенным. Вести о смерти дочери затронули его куда сильнее, чем Ника, но оно и понятно.
Эти двое друг друга хотя бы знали…
– Мои родители остались в Австралии, – сказал Ник.
– Так‑то да, – согласился Ломтев. – Но чисто биологически…
– Мне жаль, – сказал Ник. – Ну, ты понимаешь… я соболезную.
Конечно же, Ник чувств Ломтева не понимал. Детей у него не было, родители его были живы, по крайней мере, он предпочитал так думать, и он никогда еще не терял близких людей. То есть, сейчас‑то он, вроде бы, потерял вообще все, но это другое. Это война, это неопределенность, это у многих так, и не понятно, что делать с этой неизвестностью, но Ломтев‑то знал о своей потере совершенно точно, и Нику сложно было представить, что сейчас творится у него в душе.
Если у призраков бывает душа.
– Это я виноват, – сказал Ломтев. – Мне до сих пор кажется, что в тот момент я сделал все, что мог, но, наверное, мне следовало сделать больше. Или как‑то иначе. И хотя я пытаюсь убедить себя, что мое вмешательство подарило ей дополнительные двадцать три года жизни, у меня все равно ничего не получается. Эта ответственность… Наверное, это была моя главная миссия в этой жизни, и я ее провалил.
