— ВО ИМЯ ДОБРА, Я НАПАДАЮ!!!
Ктулху уже наполовину вытащил из затылка засевшую там альдарею, когда ему в шею вошел керефовый клинок. Лод Гвэйдеон всадил его по самую рукоять, провернул и потянул на себя.
До этого момента он понятия не имел, что у Ктулху внутри. Хотя и понимал, что тот не может быть по-осьминожьи мягкотел, раз уж твердо стоит на ногах. Должен быть некий скелет или иной стержень.
И в самом деле — внутри оказался какой-то… костяк. Не костяной, правда. Хрящ, рог, раковина… лод Гвэйдеон не стал вглядываться. Ему было не так уж важно, что именно это такое.
Главное, что это можно разрубить.
И он разрубил. Распахал Ктулху от шеи до самого крестца. Исполинский бог-демон покачнулся и осел, теряя равновесие. Из него перли внутренности — скользкие, пахнущие тухлой рыбой.
Разумеется, и это его тоже не убило. Ктулху не погиб бы, пошинкуй его лод Гвэйдеон даже в фарш. Отлежаться, передохнуть — и он восстанет в прежнем могуществе.
Но паладин не ограничился тем, что сделал. Он встал над поверженным архидемоном, положил ему на лицо ладонь и произнес:
— ИМЕНЕМ ОРДЕНА И ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЫ.
То, что произошло за этим, видели все. Никто не мог оторвать взгляда — так прекрасно это было, так величественно.
От десницы паладина хлынула волна голубого огня. Она охватила тяжело раненного Ктулху, заставив выгнуться, забиться — и осесть как куча тряпок.
Голубое пламя окутало его коконом. Секунда, другая — и вот оно уже твердеет, обращаясь чем-то вроде льдистого стекла. Громадный конус вырос до самых небес — и внутри его застыл замороженный Ктулху.
— ОДНАЖДЫ Я СНОВА ПРОСНУСЬ… — донесся утихающий голос.
Паладины подняли головы и открыли глаза. Девятеро из них невольно схватились за виски, чувствуя странную тяжесть. Точно кто-то вдруг поместил в их разумы… нечто. Какие-то диковинные словеса — непонятные, бессмысленные, но удивительным образом весомые.
Лод Гвэйдеон еще несколько секунд стоял недвижимо. Потом он медленно вскинул Белый Меч кверху и начал… каменеть. Исполинский воин на глазах превратился в монумент и еще стремительнее утратил очертания, став просто скалой. Конусообразной скалой высотой с самого Ктулху.
На ее вершине вспыхнул белый огонь, и в нем распрямился лод Гвэйдеон. Вновь нормальных размеров, вновь обычный человек. Его слегка пошатывало, но взгляд был тверд и спокоен.
Уже через несколько минут рядом приземлились два паладина. Они подвели своему Великому Магистру нового раши — увы, немало их лишилось всадников. Почти треть, более полутора сотен Серебряных Рыцарей погибло в этой страшной битве, и лод Гвэйдеон чувствовал себя виноватым перед ними.
— Кто из вас получил части Священного Ключа, о паладины? — вопросил он, едва спустившись на мыс.
Руки подняли лод Марак, лод Белькесир, лод Кристозар, лод Стэозух, лод Солгенениц, лод Макробий, лод Иварохх, лод Шулец и лод Иркварий. Лод Гвэйдеон кивнул каждому из них и произнес:
— Храните Священный Ключ, о паладины, и успейте вовремя передать его другим. Ибо однажды он может вновь нам всем понадобиться. Но сберегайте его в тщании и не доверяйте недостойным, ибо страшное произойдет, если его соберут со злыми намерениями.
Рядом с мысом завис один из кораблей-коцебу, и с него спустились Асанте и Руорк. Первый был мрачнее грозовой тучи и не сводил взгляда с замороженного Ктулху. В голове чудовища все еще торчал его великолепный «Адмирал Кровь» — и достать его оттуда теперь вряд ли получится.
Руорк же был в несказанном восторге. Потирая металлические ладони, он радостно поделился:
— Это… это было самое прекрасное из всего, что я когда-либо видел. И я записал это на зрительный кристалл! Как вы это сделали? Я тоже так хочу!
— Сей священный ритуал был передан нам лодом Каббасом, добрый лорд Руорк, — мягко ответил лод Марак. — Мы с радостью опишем его, если тебе в самом деле интересно, но у тебя ничего не выйдет без благоволения Пречистой Девы.
— Меня больше интересует, что творится с берегом, — сварливо спросил Асанте. — Мне кажется или он… чернеет?..
Каменистый пляж и в самом деле чернел. От застывшего в айсберге Ктулху во все стороны текли искрящиеся волны — то исходил излишек темной энергии, истекала в землю ба-хионь. Колдуны пораженно наблюдали, как исчезает аура из окружающего воздуха, как лишается эфирной тени вода.
Что же до земли, песка и камня… они застывали, спекались твердой корочкой. Становились металлом. Тем крайне неприятным для колдунов металлом, что именуется хладным железом.
— Не думаю, что нам стоит здесь задерживаться, — задумчиво произнес Асанте.
— Да, здесь нам больше делать нечего, — кивнул лод Гвэйдеон. — Седлайте коней, о паладины.
В тронном зале Кадафа было тихо и сумрачно. Носящий Желтую Маску по-прежнему витал где-то в тенях, но Эмблемы Йог-Сотхотха удалились. Вернулись вниз, на поле боя. Битва все еще продолжалась, хотя силы обеих сторон были истощены до предела.
От некогда полумиллионной армии Креола осталось всего тысяч тридцать. Лишь три «Холма» по-прежнему двигались и время от времени бумкали. Рыцари Света, паладины, колдуны, эйнхерии, ифриты, плонетцы, автоматы, гомункулы и просто рядовые бойцы… все виды войск изрядно поредели. Балеарги, кажется, истреблены подчистую.
Хотя их до Лэнга вообще дошло немного. Большая часть полегла еще в морях Серой Земли.
Креол не очень понимал, почему его войско по-прежнему сражается. Он же победил, нет? Он завоевал Лэнг. Конечно, его слуги об этом пока не знают… надо бы им сообщить об этом, что ли.
Новоиспеченный завоеватель восседал на троне Йог-Сотхотха и раздраженно вертел в руках серебристую пуговицу. Плонетское устройство связи. Он пытался снова прилепить ее к виску, но теперь там торчали острые кривые шипы.
Рога. Самые настоящие рога. Небольшие и совсем не тяжелые, но разительно отличающие Креола от людского рода.
Еще у него огрубела и покрылась бугорками кожа, выросли длинные когти, а волосы превратились в скорпионий хвост. Вероятно, какие-то изменения произошли и на тех частях тела, что скрыты одеждой, но Креолу не очень хотелось это исследовать.
— Не могли бы вы приподнять ноги, владыка Азаг-Тот? — раздался робкий писк.
Креол смерил пискуна злым взглядом. Маским-подметала. Полдюжины их суетливо прибирали зал, вычищая остатки Нъярлатхотепа. Те временами булькали, словно в них еще теплилась жизнь.
Поднимать ноги Креол даже не подумал. Он просто пнул маскима в лицо, и тот с визгом отлетел в сторону.
— Не называй меня Азаг-Тотом, раб, — процедил маг.
