– Ну да, вот теперь мы будем ругаться и припоминать друг другу прошлые обиды! – возмутилась королева, вскакивая с кресла и намереваясь пуститься в очередное путешествие по комнате. – Вместо того, чтобы думать над сегодняшней проблемой!
– Постойте, – встрепенулась Кира, сообразив наконец, что именно так смущает ее в этой истории с драконом. – А как следует понимать «где-то достал дракона»? Он вас не дурит случайно? Дракон – не лошадь и не собака, чтобы его можно было «достать» и «напускать» по собственному желанию. С какой радости разумное свободное существо позволит какому-то немытому неграмотному варвару собой командовать? История знает случаи, когда дракон служил человеку, но все эти люди были могущественными магами, способными держать в повиновении гигантского ящера. Я даже лично видела один раз ритуал обуздания, так для этого, я вам скажу, был задействован мощнейший древний артефакт и хорошо обученный классический маг. У мыржуков какой-то выдающийся шаман, или сам вождь Бор владеет методиками укрощения драконов? И как вообще они с этим ящером общаются? У них в племени есть знатоки драконьего языка, или их новый приятель каким-то чудом обучен наречию мыржуков? Драконы вообще неспособны воспроизводить человеческую речь, если вдруг вы раньше об этом не слышали.
Несколько мгновений мудрые советники в абсолютном безмолвии переваривали только что услышанное, насильно заставляя себя подыскивать странной общительности дракона какое-нибудь другое объяснение, кроме обмана. Видно было, что версия насчет голословного запугивания кажется им очень привлекательной, но долг требует проверить и другие, менее утешительные.
С трудом отвязавшись от непрошеной мысли, что «будь здесь Шеллар, уж он бы…», Кира тоже попыталась придумать какое-либо логическое объяснение и тут же обнаружила, что для этого вовсе не так уж необходима помощь супруга.
Судя по внезапно изменившемуся выражению лица Даны, ей тоже пришла в голову та самая идея. Ее величество все-таки выпрыгнула из кресла, хлопнула по столу от полноты чувств, и подруги одновременно произнесли, уставившись друг на дружку, как два алхимика, совершивших открытие века:
– Чудовище!
– А оно тут при чем? – хмуро поинтересовался низкорослый поджарый мужчина, которого Кира прежде не встречала, но точно знала, что в совет он не входит.
– А кстати! – спохватилась Дана, тут же прыжком разворачиваясь к нему. – Надо же, я о тебе и забыла, мастер-пластун! Даже на совете, куда ты приходишь с докладом, ты как-то ухитряешься замаскироваться и заставить себя не замечать! Ты мне вот что скажи, а то за этим драконом и забыли о сути дела. Твои ребята нашли то, за чем их, собственно, посылали?
Шеф таккатских разведчиков сконфуженно умолк – видимо, потрясенный, как и все, известиями о драконах, тоже забыл спросить подчиненных об основной цели задания.
– А не лучше ли пригласить их сюда и расспросить подробно? – подбросила идею Кира, одновременно стараясь припомнить, как выглядели «подробные расспросы» в исполнении Шеллара. – А то у меня еще одна мысль тут крутится… маловероятно, конечно, но тоже проверить надо.
Странный скрежещущий звук, похожий одновременно на скрип железа по стеклу и визг подстреленной крыкоряки, многократно усиленный «Трубой глухого Иеронимуса», заставил всех присутствующих поморщиться и отвлечься от обсуждаемой проблемы.
– Приперся… – с отвращением произнесла Дана, зачем-то обернувшись к окну. Военный советник ворчливо посулил когда-нибудь сломать этот рог на Боровой голове, что, учитывая ситуацию, выглядело не особо убедительно.
– А как же он сам выносит этот звук? – недоуменно вопросила Кира, представляя себе, что должно происходить рядом с трубящим вождем, если даже на расстоянии у слушателей сводит зубы.
– А он глуховат, – отозвался мастер-пластун. – Так как, звать ребят или идти к воротам?
– Не глуховат, – сварливо перебил шаман, – а порог слышимости у него неправильный. Невежды!
– Сделаем так, – моментально сориентировалась королева. – Ты зови своих ребят, и пусть с ними поговорит Кира. А мы пойдем послушаем, что хочет сказать этот презренный коровий вор.
– Главное, не начинать свару с первых же слов! – немедленно принялась напутствовать советница по дипломатическим вопросам. – Слушать, спрашивать, высказывать вежливые сомнения. Пусть сначала предъявит своего дракона, докажет, что может им управлять, а уж потом, как докажет, – попросить времени на размышления. А там – или что-то выяснится, или что-то придумаем.
– Ай, ну что я, маленькая? – укоризненно отозвалась Дана. – Понимаю! Пошли!
Кира отметила про себя, что вовсе не «пошли», а «побежали», и обратилась к разведчику, единственному, кто остался в опустевшей комнате:
– Давайте, мастер, не будем никого звать, а сами пойдем, разыщем ваших ребят. Так быстрее будет.
Всю неделю, прошедшую с момента, когда его подобрали и приютили, Шерькин ненормальный родственник не уставал радовать Настю своим нестандартным мышлением, несуразным поведением и прочими трогательными сюрпризами.
Едва очухавшись после неудачного ужина, просидев два дня на кефире и основательно постигнув коварную сущность белковых концентратов, чудак решил, будто самой подходящей пищей для оголодавшего мужчины будут консервы, открытые трое суток назад. С чего он взял, будто в холодильнике продукты вообще не портятся, – так и осталось загадкой. К счастью, на этот раз обошлось без позорных консультаций в сети и беготни по аптекам, но еще на несколько дней верным и неразлучным другом несчастного голодающего оставался все тот же унитаз. Несмотря на столь близкие отношения (а может, как раз из-за них), «кузен» умудрился сломать другу сливной механизм. Как – он и сам не смог внятно объяснить.
Бестолковый путешественник между мирами вызывал у Насти смешанное чувство жалости и страха. Подобно прочим Шерькиным родственникам, он такое отношение к себе, несомненно, чувствовал, и оно ему явно не нравилось. Возмущаться или высказывать благодетельницам какие-либо претензии по поводу не восторженных мыслей о своей персоне он себе не позволял, но отношения у них с Настей установились не то чтобы натянутые, однако довольно прохладные и строго деловые. Видимо, оба одинаково стыдились нехороших мыслей и старательно избегали их как-либо выражать, из-за чего общались с нечеловеческой учтивостью, едва ли не раскланиваясь и постоянно норовя обратиться друг к другу на «вы». Вот у Шерьки выходило как-то попроще. Может, потому что это был ее родственник, а может, из-за ее вредного характера и загадочной шархийской души. Малявка со своим больным (в основном на голову) родичем не церемонилась и если считала, что нажраться всякой дряни может только полный недоумок, то так и говорила вслух. Кузен Диего с аналогичной откровенностью и бесцеремонностью напоминал, кто ему эту дрянь в дом приволок, и высказывал свое честное и абсолютно справедливое мнение о местном способе питания, который назвать «кухней» не поворачивается язык. Обменявшись любезностями в таком духе, они преспокойно могли дальше продолжать разговор, как будто ничего не случилось.
