Нужно было повернуть голову, чтобы увидеть больше. Задача практически непосильная. Ему даже показалось, что хруст позвонков разнесся на всю комнату. Шею обожгло болью.
По комнате вышагивал пожилой мужчина, высокий, чуточку сгорбленный, седые волосы, простая крестьянская одежда. Судя по внешнему виду жилища и его хозяина, его спаситель жил не богато и действительно не мог позволить себе нового иждивенца.
Мужчина обернулся, их глаза встретились. Гэбриэл ожидал чего угодно, но только не того, что сделал его спаситель. Он пробормотал слова молитвы, а потом радостно выдохнул:
- Живой! Я же говорил, живой!
Захотелось улыбнуться, но мышцы лица не слушались. Как странно и непривычно, когда совершенно незнакомого человека волнует твоя жизнь. Гэбриэл так давно уже не видел искренней радости, это поражало, переворачивало все привычные ценности с ног на голову.
- Как ты, малыш? - спаситель подошел ближе.
Малыш... Это звучало так ласково, так непривычно...
Улыбка все-таки так и просилась на лицо, в итоге губы треснули, а он закашлялся.
- Сейчас, - встрепенулся хозяин, налил что-то в кружку из стоящего на столе кувшина и поднес к нему, - пей, - он аккуратно приподнял ему голову, - вот так, осторожно.
Жидкость оказалась теплой и терпкой на вкус, пахла травами, не вкусная, но не отвратительная.
Мужчина поставил кружку на стол и снова вернулся к Гэбриэлу, присел на край кровати.
- Меня зовут Хортон, - представился он. - Хортон Мейер, я рыбак, нашел тебя в море. Ты что-нибудь помнишь?
Гэбриэл полуприкрыл глаза, лучше бы он действительно ничего не помнил.
- Как тебя зовут?
- Бри, - представился он сокращенным именем, которым всегда называл его Дерик. Лучше Хортону знать о нем поменьше, вдруг Сентас Рей не поверил, что он погиб и станет искать.
- Бри, - повторил спаситель, словно попробовав это имя на вкус, естественно он понял, что это и не имя вовсе, но спорить не стал.
- Сколько? - спросил Гэбриэл и, встретив непонимающий взгляд, уточнил: - Сколько я здесь?
- Неделю. Температура спала только вчера. Ты не приходил в сознание, бредил, звал кого-то, но я так ничего и не разобрал.
- Хорошо, - глаза закрывались сами собой, он облизнул вновь пересохшие губы, и Хортон тут же поднес ему кружку.
- Эк, тебе досталось, - пробормотал он.
Гэбриэл опустил глаза, он был укрыт лоскутным одеялом по самое горло.
- Насколько все плохо? - спросил он.
Хортон пожал плечами.
- Четыре ребра сломаны, левая рука тоже, правое плечо было выбито, но я вставил на место. На боку рваная рана, повезло, кровь остановилась достаточно быстро.
- Ноги?
- Ноги, как ни странно, целы. Кожа ободрана, синяки, ушибы, порезы, но кости целы.
Гэбриэл немного расслабился, ноги целы, значит, он сможет уйти.
Хортон не сводил с него внимательных глаз.
- Парень, как тебя угораздило?
- Упал, - чем меньше этот добрый человек будет знать правды, тем меньше проблем у него будет.
- С Ведьминого Утеса, я так понимаю?
Гэбриэл не знал названия того места, но Ведьмин Утес очень ему подходило.
Он кивнул.
- Это очень высоко, тебе повезло, что ты не разбился.
Гэбриэл хмыкнул:
- А я везучий.
- Что есть, то есть, - улыбнулся Хортон в ответ. - Ты отдыхай, я принесу тебе поесть, тебе нужны силы.
- Стойте, - спаситель собирался выйти, но послушно вернулся. - Меня никто не искал? - он должен был задать этот вопрос, возможно, самый важный.
Хортон нахмурился:
- А должны были?
Значит, нет... Это принесло облегчение.
- Нет, - Гэбриэл покачал головой, насколько это было возможно, - я думаю, нет.
Старик удовлетворенно кивнул и вышел.
Эрилин слушала, разве что не открыв рот.
- Постой, - ахнула она. - Хортон! Ты взял себе родовое имя в его честь?!
Гэбриэл пожал плечами.
- Ну, не в честь же Сентаса Рея.
- Похоже, этот человек значил для тебя, действительно, очень много, - признала принцесса.
Много ли? Пожалуй, гораздо больше, чем много. Гэбриэл попал к нему пятнадцатилетним мальчишкой, который только что потерял все, что имел и любил. Он не знал, как жить дальше и, тем более, для чего. Он был потерян, он запутался. Помощь Хортона была неоценима...
...Гэбриэл сидел на берегу у самой кромки моря. Ветер трепал волосы, продувал рубаху. Здесь было спокойно.
Недалеко дети играли со щенком. Они пытались искупать его, а щенок делал вид, что сопротивляется, но при этом очень довольно тявкал.
Гэбриэл улыбался, смотря на них. Пусть они были крестьянами и жили в бедности, у них было счастливое детство: семья, друзья, игры, - то, чего никогда не было у него. И все же он чувствовал не зависть, а только грусть.
Шел второй месяц пребывания Гэбриэла в деревне. Несмотря на все его опасения, никто за ним так и не пришел. Хортон как-то обмолвился, что видел отряд всадников на дальнем берегу под утесом, но к деревне они, слава богу, не приближались. Впрочем, сам рыбак никак не связывал появление Гэбриэла с этим отрядом, как-никак Ведьмин Утес был на большом расстоянии от рыбацкой деревни, и это была невероятная удача, что Гэбриэла отнесло течением так далеко.
Хортон оказался потрясающим человеком, ни к кому и никогда еще Гэбриэл не испытывал такого уважения. Этот добрый и бескорыстный человек выходил его и всего за месяц поставил на ноги, а самое главное, он был настолько умен и великодушен, что не задавал вопросов.
Кости срослись на удивление быстро, синяки исчезли, рана на боку затянулась, обещая со временем превратиться в большой уродливый шрам. Было пора уходить. Вот только куда? Этот вопрос мучил его уже давно. Где найдется место и для него?
В рыбацкой деревне было хорошо, и будь его воля, он бы остался здесь, научился бы ловить рыбу, когда-нибудь женился на крестьянской девушке и жил бы долго и счастливо... Но Гэбриэл прекрасно понимал, что это все мечты, оставаясь в деревне, он рисковал привлечь сюда внимание сатанидов, которые сделают с ней то же самое, что и с его родной когда-то.
Нужно было уходить.
- Вот ты где!
Гэбриэл давно услышал приближающиеся шаги Хортона, но не стал оборачиваться.
Старик подошел ближе и присел на корягу, вынесенную волной.
- Ты искал меня? - Гэбриэл поднял на него глаза.
- Да нет, - Хортон махнул рукой. - Лара опять гудит, вот я и вышел пройтись, а тут, смотрю, ты.
Очень хотелось остаться, но Гэбриэл прекрасно понимал, что уже злоупотребил гостеприимством.
