Великан шел вдоль плато, обходя город по контуру и уничтожая его методично, бездушно и быстро. Ему не было дела до людей, мечущихся под кулаком, прыгающих со склонов гор, превращающихся в лепешки и кровавую кашицу. Все гибли без разбора и жалости: старики, женщины и дети для Селенгура сейчас не отличались от волшебников и солдат в белых доспехах. Император и повар – все заслуживали наказания за то, что он увидел на месте зеленых полей и прекрасных городов своей страны.
Вдруг в той части города, что пока еще была цела, поднялось громадное чудовище, отдаленно похожее на вставшего на задние лапы косматого белого медведя. Ростом он, пожалуй, немного уступал Селенгуру, но из-за того, что стоял на плато, возвышался над Свидетелем на полголовы. Воздух сотряс рык: клыки гигантского медведя могли сойти за какой-нибудь шпиль из тех, что не пали под ударами великанского кулака. Руша дома движением задних лап, чудовище прыгнуло на Селенгура и приземлилось ему на грудь. Девлик ожидал, что медведь сгорит от одного прикосновения к золотой призрачной плоти, но этого не произошло. Могучий тычок заставил Свидетеля отшатнуться, оставить в покое город и приняться за нового противника. Отбросив меч, великан вцепился в чудовище обеими руками и двинул его назад. Равновесие было утеряно: оба сражающихся покачнулись и упали, словно исполинские башни. Удар был страшен – казалось, весь мир переворачивается и рассыпается на кусочки. Девлик был в незавидном положении, находясь внутри тела Селенгура, но не имея никакой возможности оказывать влияние на ход схватки. Одно мгновение колдуну почудилось, что он раздавлен и смят в лепешку телами противников. Он слышал жуткий треск, протяжный долгий стон, от которого звенело в голове, и громоподобный грохот. Что это было? Тут же он увидел, что горный фундамент, на котором стоял Делеобен, пошел трещинами – длинными, извилистыми. Остатки зданий, не выдержав сотрясения, рушились сами по себе, окончательно превращая в руины изящный и прекрасный прежде город. Медведь, прижатый телом Селенгура к горе, расплылся, пытаясь окутать облачным покровом золотое сияние Свидетеля и погасить его, поглотить и растворить в себе. Разъярившись еще больше, великан выплеснул из себя в два раза больше света и безжалостно разметал плоть противника. Раздался полный боли вой, с которым облачный медведь таял, превращаясь в беспорядочные клочья безобидного тумана. Некоторые из них еще пытались удрать, сливаясь и протекая в руины Делеобена, чтобы затеряться среди них – но Свидетель поднялся над плато и распростер над ним повернутые книзу ладони. С них полился дождь, золотой дождь, сжигающий все на своем пути. Похожий на белую змею Тарерик корчился и содрогался под ударами капель. Он умирал, не в силах больше сражаться и даже удирать. Все было кончено.
В этот момент Селенгур застыл, оглядывая дело рук своих. На некоторое время вокруг повисла относительная тишина, особенно жуткая после того хаоса звуков, что творился здесь только что. Изуродованное плато, покосившееся, покрытое по склонам длинными языками обвалов и осыпей, заполненное поверху мелкой пылью и обломками зданий, парящее и дымящееся – Делеобен теперь походил на гигантскую, догорающую мусорную кучу.
Казалось, Селенгур ждет кого-то, настороженно поводя головой и напряженно сгорбившись. Вот его лицо запрокинулось: он смотрел на небо. Остатки облачности над разрушенным городом медленно расползались по сторонам, образуя кольцо диаметром не меньше льюмила. В нем, как в рамке картины, в голубой глубине небес стал проявляться лик потрясающих размеров. Он принадлежал, несомненно, мудрому и обладающему всяческими добродетелями мужчине неопределенного возраста, но далеко не старику. Его старил лишь цвет его волос и бороды – молочно-белый, нереально чистый, светлее и насыщеннее, чем это может быть у обычного человека. Молодые зеленые глаза горели гневом. Сначала они обшарили взглядом руины Делеобена и поле битвы, усеянное сотнями трупов, потом вонзились в виновника.
– Мои любимые дети!! – голос небесного лика разлетелся далеко по сторонам, колотя по ушам, словно молот. – Моя земная жемчужина, Делеобен!!
В голосе этом было столько боли и страдания, столько душераздирающей горечи, что Девлик в очередной раз почувствовал себя очень странно – словно бы он готов был разрыдаться. Лицо в небе исказилось и закачалось, не в силах перенести случившееся. С небес протянулась огромная рука, укутанная облаками, с указующим перстом толщиной в руку Свидетеля. Отполированный, ухоженный ноготь, которым можно было накрыть, как крышей, целый дом, целил в Селенгура.
– Ты заплатишь за это, ничтожный!! Готовься, ибо смерти тебе не видать: слишком просто для того, кто посмел покуситься на Бога!
– Я отдал тебе должок, Айлур Мелисей, – крикнул в ответ великан. Он воздел вверх кулаки, потрясая ими, а голос у него был ничуть не слабее, чем у Бога-Облака.
– Что? Как ты сказал, презренный? Откуда ты знаешь мое имя? – указующий перст дрогнул и стал медленно втягиваться обратно, в небо. Лицо Бога-Облака преобразилось: брови сошлись на переносице, рот исказила злобная, кровожадная ухмылка. – Кто ты такой, чтобы знать его и произносить?
– Эйэе Перворожденный!
– Лжешь! Лжешь!!! Они не посмели бы освободить его, наглый обманщик. Ни у кого, даже у тупого Лоргезули не хватило бы на это духа!!
– Твои братья перехитрили тебя, Айлур, – спокойно сказал Селенгур. В то же мгновение он сорвался с места и взмыл, нацеливаясь прямо в небесный лик, перекошенный от недоверчивости и страха.
Голубая безбрежность поглотила его, скрыла от остального мира, надежно укутала со всех сторон толстым слоем облаков. Это было новое измерение, вместилище призрачных форм и замысловатых, туманных фигур, блуждающих рядом друг с другом, не в силах встретиться. Девлик, оказавшись там, сразу почувствовал себя неуютно. Его мертвая кожа ничего не могла чувствовать, но разум немедленно решил, что вокруг очень сыро и холодно. Вряд ли обычный человек смог бы протянуть долго в этом царстве вечного промозглого осеннего рассвета. Клубы напоенных дождем туч под ногами, над головой, по сторонам. Ничего не видно, струи воды текут по телу… Нет! Это иллюзия, ибо по телу Селенгура ничего течь не могло. Жар, золотое сияние разогнали хмарь и обнажили рядом свободное пространство. В двух шагах от Свидетеля стоял человек с величественной осанкой, в просторном белом одеянии и роскошной гривой белых волос. Непонятно, что случилось с ростом Селенгура: то ли его противник был таким же великаном, то ли Свидетель вернулся к прежним размерам обычного человеческого тела. В непробиваемой облачной пелене не нашлось ни одного ориентира, с которым можно было сравнивать. Одно Девлик знал точно: он сам по-прежнему оставался мошкой, притаившийся где-то под левой ключицей Свидетеля.
