Я знаю, как умерла мама и не собираюсь ни с кого снимать ответственность. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через то, через что ты прошёл, но изменить уже ничего нельзя. Как бы мы не хотели, прошлое навсегда останется прошлым.
Сантион смотрел на своего такого незнакомого друга, широко распахнув глаза. Костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он сжимал кулаки. Губы его превратились в узкую полоску, а глаза буквально полыхали от еле сдерживаемых эмоций.
— Так значит ты…
Договорить Сантион не смог. Слишком уж невероятно было предположить, что этот невозможный черноволосый полуэльф, его брат. Слишком странно, слишком пугающе. Всё слишком.
Сантион глубоко вдохнул, и устало прикрыл глаза. Пока он не знал, жить было проще. Что ему делать теперь, он просто не представлял.
— Сан, ты как?
— Хреново. Неужели не видно. — Едко проговорил Сантион.
— Извини. Наверное, не нужно было на тебя всё так вываливать.
— Лучше уж так, чем тыкаться, словно слепому щенку. Знатно я тебя повеселил?
Хазеель внимательно посмотрел брату в глаза и тихо сказал. — Мне ни одной секунды не было смешно Сан.
Сантион сидел напротив Хазееля и задумчиво его разглядывал.
— Что?
— Ничего, просто пытаюсь понять, почему не почувствовал в тебе угрозы.
— О какой угрозе ты говоришь, Сан. Ты же сам взял с меня клятву.
— Видимо ты смог её обойти.
— Нет, не смог, потому что не собирался. Ты не мог чувствовать от меня угрозу, потому что её не было. Я не смог бы предать. Как ты этого не поймёшь. Я же тебе объяснял.
— И как тогда назвать, то, что происходит.
— Я не мог просто самоустраниться. Неужели ты этого не понимаешь. Мне на самом деле нигде нет места. Я не принадлежу ни одному из народов. Просто в тот момент было плохо оборотням, и я помогал им, чем мог, а теперь плохо эльфам.
— И ты решил помочь нам?
Хазеель как-то обезоруживающе улыбнулся и немного неуверенно пожал плечами.
— Я чувствую себя нужным, когда помогаю, даже если меня об этом не просят. Большинство и не попросят, если узнают кто я.
В глазах у черноволосого на мгновение мелькнул отголосок той боли, что жила в нём уже долгое время. Всего мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Сантион почувствовал себя виноватым. Он сам не мог понять, почему чувствует то, что чувствует, но избавиться от этого чувства уже не мог.
— Хаз, можно я задам тебе один вопрос.
Брюнет с удивлением посмотрел на брата и неуверенно кивнул. — Конечно.
— Ты говорил, что знаешь, как погибла мама. Ты знаешь, кто её убил?
— Да. Твой отец тоже знает. Он был прав, это был оборотень, но вовсе не тот о котором он думал вначале.
— Кто?
— Ты уверен, что тебе нужно это знать?
— Да.
Хазеель тяжело вздохнул, посмотрел в сторону, почесал плечо, ещё раз вздохнул, бросил на Сантиона напряжённый взгляд и наконец, решился.
— Это была мать Ксанки.
— Что?
— Она откуда-то узнала о том, что Марон одно время крутился возле эльфов. Потом узнала о Лиотераль. Как я уже говорил, Марон раскаялся в том, что натворил, а Марла решила, что он может вернуться к эльфийке. Ей от ревности крышу сорвало, и результат не заставил себя ждать. Самое печальное, что для того чтобы подобраться к Лиотераль, она пробралась в спальню к Каоэнтелю. Стать любовницей соперницы, как глупо.
— Хочешь сказать, отец сам привёл убийцу моей матери в дом.
Хазеель вздрогнул, услышав, как говорит о Лиотераль Сантион, но больше ничем не показал, что ему неприятно.
— Да, привёл. Я не знаю, чувствовал ли он себя виноватым, потом, но сразу после смерти жены, я не заметил в нём никакого раскаяния. Раскаяние пришло потом. И виноватым он себя считал перед тобой.
— Передо мной? С чего бы это?
— Он позволил твоей матери умереть. Он позволил вообще ей стать жертвой чужих интриг. Он не додал любви ей, а значит и тебе. Он воспитывал война, а не сына. Это всё я услышал от него, как-то раз, когда он соизволил перебрать лишнего.
— Стой, — Сантион устало потёр виски. — Ты хочешь сказать, все, что сейчас здесь происходит, всё это с позволения Владыки? Он обо всём знал?
— Иначе и не может быть. Быть Владыкой Древнего леса, значит быть его частью. Ни одно живое существо не может находиться здесь, без его ведома, и уж тем более без его согласия. Если бы ему было это нужно, он бы одним ударом расправился со всеми оборотнями. Но нет, ему нужно было твоё безоговорочное подчинение и твоя способность убивать. Он слишком поздно понял, что делает с тобой.
— И что же он делает?
— Он почти сделал из тебя монстра. Неужели ты до сих пор этого не понял. Ему нужно было, чтобы ты смог переступить через моральные принципы в случае острой необходимости. И теперь ты сможешь. Он добился своей цели. Я прав?
Сантион посмотрел на брата тяжёлым взглядом. Да и что он мог ответить. Ничего. Он подспудно чувствовал, что Хазеель прав. Отец натаскивал его на убийство, и что-то подсказывало ему, что совсем скоро он узнает, зачем ему это было нужно.
— И ты всегда был рядом.
— Был и делал всё что мог, для того чтобы ты не сломался окончательно.
— Почему ты не сказал мне раньше.
— А что бы ты сделал, если бы узнал тогда?
— Я убил бы тебя, — не задумываясь ни на секунду, проговорил эльф.
— Вот поэтому и не сказал. Я, как бы банально это ни звучало, хотел жить.
— Значит и об этом месте ты знал.
— Знал? Я построил его с ноля. Когда мы пришли сюда, здесь была пустошь. Владыка подписал тайный указ, в котором говорилось о том, что он жалует оборотням эти земли. Ты даже не представляешь, через что нам пришлось пройти, чтобы построить хоть что-то, что стало бы для оборотней домом.
— А Марон?
— Он после твоего нападения потерял большую часть памяти. Меня он, впрочем, и до этого не знал. Так что мне не пришлось никого обманывать.
Сантион усмехнулся, но Хазеель даже бровью не повёл.
— Сан, меня сейчас совсем другое волнует, если честно.
— В каком смысле?
— Марон многое не помнит, но в нём проснулась память предков и она нашептала ему, как выйти из того положения в которое по его вине попал народ оборотней.
— И что же это?
— Он повёл Ксанку к озеру. Если он окажется там раньше эльфов, всё будет так, как этого захочет он.
— А если нет?
— Тогда о народе оборотней можно будет навсегда забыть.
— Так всё это было для того чтобы заманить нам сюда и заставить Ксанку делать то, что они ей прикажут?
— Совершенно верно. И не думай, что она не сделает, сделает как миленькая. Впрочем, ей достаточно было Васьки, чтобы почувствовать себя беспомощной, а нас таких много.
