Нищий мельком глянул на труп и презрительно сплюнул. Быстро нагнулся и схватил послушника за шиворот, рывком воздел на ноги.
— Уходим, — хрипнул Ирн.
— Мы разве не всех убили? — удивился безумец.
— Не знаю, — шепнул парень. — Но всплеск Силы привлечет демонов. Тоже… почти… нагнали…
— Тьма! — выругался Лохматый. — Слушай, ты огласи список: кто еще гоняется за свитками и чем опасны. А то складывается ощущение, что мы восстали против всего мира…
Буря почти утихла. Последние молнии лизнули дальний сарай. Сверкнули и пропали огненные плети. Ветер колыхнул дымовую завесу, немного проредил. Стали видны масштабы ущерба. Половина дома просто перестала существовать, соседняя превратилась в груду мусора. Избы дальше по улице жарко полыхали. Повсюду виднелись тлеющие обломки, кровь, пепел… А схватка длилась не больше трех-четырех минут.
Противный и едкий запах паленой плоти вызвал волну тошноты. Ирн отстранился от бродяги, осмотрелся. Заметил неподвижное тело у сарая и недоверчиво прищурился. Лориан сидел, привалившись к стене. На лице — выражение предсмертного изумления, по щекам быстро-быстро стекали багровые капельки. Волосы слиплись от влаги, в черепе торчал знакомый топор… Хромой!.. А ведь Птиц уже списал копейщика со счетов, успел заочно похоронить. Но пронырливый старик каким-то образом сумел избежать встречи с остроухими, пришел на помощь. Видно же было, что эльф готовился выстрелить в Лохматого, когда тот напал на Солграэ…
Языки пламени расступились, на окраине хутора мелькнули смутные тени. Хома волоком тащил Малыша. Беззвучно ругался, с усилием месил сапогами влажную землю. Лоб взмокший, в глазах злость пополам с испугом… «Слава богам! — подумал Ирн. — Хоть эти выжили, не осели на душе тяжким грузом смертного греха. Но с ребятами можно поговорить потом…»
Сквозь потрескивание и шорохи пробились пронзительный визг, приглушенные удары и хруст. Птиц отвернулся, приготовился защищаться. Во мгле мелькнули сгустки Мрака. Обрели очертания и форму, превратились в громадных пауков. Насекомые буквально облепили Ривера, яростно атаковали. Кусали и жалили, рвали на части. А Безликий вяло отмахивался, бил маленькими сгустками Света. Золотистые шарики с треском вскрывали жесткий хитин, плавили броню. Но с каждым мгновением заклятия давались магу труднее, сияние тухло. Да и выглядел каратель… ужасно.
От мантии остались жалкие лохмотья. Ткань истлела, обветшала и покрылась черными пятнами. Левая сторона тела обратилась в нечто невообразимое: голое мясо вперемешку с костями и дряблой старческой кожей, какими-то железными спицами. Плоть стремительно съеживалась и усыхала. Свету явился бритый, изукрашенный магическими татуировками череп. На щеке виднелись гниющие язвы, застарелые шрамы.
Безликий отшвырнул очередного паука, послал вдогонку сноп искр. Равнодушно проследил, как насекомое превращается в легкую шелуху. Перевернулся на живот и попытался дотянуться до мешка. Но помешал хорек. Колючка яростно зашипел, показал клыки. Наступил на горловину лапой — мое! Во взоре карателя отразился странный испуг. Ривер прорычал нечто неразборчивое, ударил по зверьку заклятием. Однако золотистая змейка почему-то не долетела, растворилась в воздухе. Наверняка ослаб…
Под сапогом Лохматого сухо хрустнули камешки. Убийца иерархов замер, повернулся к врагам и изогнул пальцы в атакующей фигуре. Кисть окружило сияние. Но моргнуло, потухло, как под дуновением сквозняка. Пяток пауков воспользовались заминкой, вцепились Безликому в живот. Раздались сочное чавканье, хруст. По земле рекой хлынула густая черная жижа.
— Ты… — прошептал служитель. — Как ты мог?..
— Да вот так, — невнятно пробормотал парень и подобрал мешок. Рывком забросил внутрь хорька, затянул завязки.
— Ты не победишь, — бесстрастно сказал Ривер.
— Я знаю, — ответил Птиц. — Победа не бывает такой кровавой.
Парень отвернулся, мельком глянул на Портал. Заклятие почти потухло. И хорошо, что не удалось воспользоваться. Лезть в нестабильную «воронку» опасно. Лучше создать еще один, с соблюдением правил и канонов. Но попозже, когда утихнет горячка сражения. Да и затянуть раны не помешает. Себе, Малышу, Лохматому…
Послышался хриплый каркающий смех, механический и неестественный. Сквозь облако дыма прорвался солнечный лучик. Пробежал по лицу служителя, изуродованному телу. Остановился, словно в раздумьях, но двинулся дальше. В ладони Безликого блеснуло стекло, показалась колбочка с густым желтоватым составом. Ривер улыбнулся, посмотрел Птицу в глаза и медленно раздавил склянку.
Тускло и безжизненно хрустнуло стекло. Из ниоткуда хлынул яростный солнечный свет. Поглотил мир, сжег. Стер деревья, избы и заборы. Расплавил небо и облака, испепелил землю… Карателя разметало на куски, Лохматый исчез в багровой вспышке. Птиц еще успел заметить убегающих Хромого и Малыша. Старик помогал изо всех сил, а Макс торопливо ковылял. Но взрывная волна подхватила и швырнула бойцов далеко в поле… «У Ривера был второй пузырек с зельем. Теперь точно смерть», — сверкнула последняя, наполненная чувством безысходности мысль. Сияние стало ярче, страшная боль пожрала разум. Возникло ощущение полета. Навстречу метнулось алое пламя. Жар сменился стужей, свет — тьмой. Сознание зависло в пустоте и ухнуло в бездонную пропасть.
Сквозь веки проник тусклый рассеянный свет. Послышались шорох, тихие щелчки. Воображение нарисовало крутой откос, скалы, покрытые сетью трещин. По склону сыпались мелкие камешки и сор. На маленьких уступах колыхались травы. Пахло пылью и легкой горечью полыни…
«Сон, — угрюмо подумал Ирн. — Или хуже того: я лежу полудохлый, с оторванными ногами где-нибудь под обломками. А воспаленному мозгу мерещится всяко-разно… Нет уж, в себя лучше не приходить. Иначе буду страдать, умирать мучительно и долго. Лучше сразу. Чтоб хлоп — и чернота».
Послушник напрягся и попытался забраться обратно в благословенный мрак. Но эффект получился прямо противоположным. Кожу начало покалывать, вернулась чувствительность. Боль расплылась по мышцам парным молоком. Хотя не такая уж и сильная, как ожидалось, — небольшие ожоги, ушибы, синяки и царапины. Птиц лежал на чем-то твердом. На ощупь — действительно как разогретая солнцем скала. Поза неудобная, левая нога и рука затекли. Во рту пересохло, как в пустыне, язык сухо скреб по нёбу. Иногда задевал нечто острое — осколки выбитых Солграэ зубов.
Сухая травинка пощекотала ноздри, отчаянно захотелось чихнуть. «Лежи спокойно! — приказал себе Ирн. — На самом деле Безликий отправил тебя и Лохматого в Преисподнюю. Хорошо хоть Хома выжил. Правда, ты опять не сдержал слово. Паршиво. Хотелось надеяться, что выживет и Макс. Раны вроде неглубокие, так что шансы есть… Интересно, что теперь станется с ребятами. Но да, у беглых солдат теперь иная судьба…»
