А что, если он увидит коварство кеметской царицы и отвернется, — подумалось вдруг Семеновой. Тогда Меритатон победит. Нужно указать ей место, чтобы она не завладела недозволенными ей чувствами девушки из будущего. И проводница подняла на парня полный решимости взгляд и позвала его по имени.
— Ира, — прохрипел он, видимо, долго не разговаривал.
Он сделал шаг в ее сторону. Но девушка оставалась на месте. В глубине ее души теплилось желание уничтожить, подкрепляемое одним единственным фактом.
— Ты изменял мне, — безапелляционно заявила Ира, — не любишь?
— Я не изменял. Я жил с мыслью о тебе, — ответил молодой человек.
— Тогда как объяснишь появление шапки на кукле? Твой предмет. Или это уже не изменой называется?
— Я думал только о тебе, любимая.
Ира расхохоталась и нервно добавила:
— А спал с другой, очень мило. Заменитель на время нашел, да?
— Это было, — мямлил парень, краснея и не зная, как еще объяснить это спонтанное происшествие с Анхесенпаамон, — не то, о чем ты думаешь… Я ради тебя…
— …спал с другой женщиной! — закончила за него проводница.
На ее лице читалась явная неприязнь, и плохо скрываемая ненависть пропитала ее тело до кончиков пальцев. Она сунула руку в карман, видимо, душа Меритатон желала найти там кинжал, но нащупала только ключ от туалета.
— Нет, я искал только тебя. Я виноват перед тобой за то, что случилось у нас с Аней, но…
— Иного ты и сказать не можешь. Оставь меня в покое и убирайся.
— Ты любила меня, искала, защищала от царицы, почему…
— А ты уверен, что я Ира? — глаза ее сверкнули красным, но программист предусмотрительно отвернулся.
Она позволила царице овладеть своим телом — понял Дураков. И теперь Меритатон играет на ее чувствах, словно на арфе. Она задевает за больное.
— Если бы я не любил тебя, я бы давно сдался и оставил тебя в покое. Ане в тот день нужно было утешение. Она сама увлекла меня в омут отчаяния. Там не могло быть любви. Девушке нужно было отойти от стресса. Именно в тот момент, ни секундой позже.
— Вот как ты объясняешь свои минутные увлечения, занятно. А я думала, что Ира будет тебе единственной женщиной.
Зарекаться нельзя ни в коем случае, обещать, что больше такого не повторится — значит, сесть на пороховую бочку и подпалить фитиль.
— Ты не достоин ее любви, Иван Дураков! — холодно, чуть шевеля губами, произнесла Меритатон, обосновавшаяся в теле проводницы.
— Не тебе решать, — пелена гнева ослепила программиста, когда он бросился к девушке.
Он меньше всего думал о том, что царица способна повторить свой прием с убийством.
— Ты просто влюбленный идиот, — остановив парня силой взгляда, заявила Меритатон, — тебе нужна девушка, не Ира. Любая, которую ты мог бы утешать и гладить по голове. Ты молод и горяч, ты не способен создать семью. Она не нужна тебе.
Ваня стоял и думал — а ведь она права. Романтичные мысли, поездки между столицами, короткие свидания и прогулки по вечерней Москве — это нельзя назвать любовью. Ухаживание, дружба, влечение, обожание, но не любовь. Программист сунул руку в карман, где до сих пор лежала коробочка с кольцом, и его пальцы бережно коснулись ее бархата.
Он боялся сделать предложение Ире. И только сейчас понял — почему. Нерешительность — это только предлог. Неуверенность — вот причина всему. Кому нужно ритуальное предложение, когда чувство еще не созрело и не оформилось? Кто-то очень умный и дальновидный подсунул Юле и Катьке это зелье, обеспечил проверку на прочность и выдержку, показал, какие они на самом деле: Ваня и Ира. Один готов проломить лбом стену, лишь бы найти любимую. А та в свою очередь собирается всеми силами сражаться с правительницей древности, лишь бы не дать убить дорогого ее сердцу человека. Несмотря на его мимолетные увлечения и недозревшие мысли.
Нет, она не откажется выйти за него, теперь Ваня знал это точно. Но не сейчас. Позже. Он хотел закрыть глаза, чтобы магия Меритатон не могла подействовать на него. Но не успел. Это был риск. Оправданный риск. Удача или смерть. Зачарованный Ваня стоял лицом к лицу то ли с любимой, то ли с ее древним воплощением. Она впилась холодными руками в его шею.
— Сдохни! — прошипел над ухом у Вани грубый голос царицы.
Ее тонкие пальцы нащупали сонные артерии и оставалось только посильнее надавить. Но вдруг девушка вскрикнула от боли и отшатнулась. Держась за горло, Ваня ошарашено смотрел то на прижавшуюся к купейной двери проводницу, словно пытающуюся потушить огонь на спине, то… на причину, спасшую парня от неминуемой гибели…
Маша лежала на спине и смотрела в небо, где в одну точку сходились кроны деревьев, и в небольшом просвете по розовому небу парила, широко раскрыв крылья, гордая птица.
— Я умерла, — констатировала девушка.
А что еще это могло быть, как не тот свет. Мир вовсе не походил на привычную действительность, как будто художник-дальтоник нарисовал ее, перепутав цвета на палитре.
— Это не похоже на Дуат, — раздался совсем рядом знакомый голос.
Девушка приподнялась на локтях и увидела перед собой спину любимого. Он сидел на траве рядом с Машей, обхватив колени руками, и тоже рассматривал видневшийся за кронами деревьев кусок розового неба.
— Ах, Ваше величество, господин Тутанхамон, — язвительно заметила студентка, не желая мириться с парнем, — сколько ж раз на вашем веку довелось умирать, если вы знаете в подробностях Дуат. Два, три, четыре…
— Пожалуйста, зови меня просто Неб, — глянув на нее через плечо, бросил молодой человек.
— О, Ваше величество, боги покарают неблагодарную дщерь, если она посмеет назвать своего повелителя именем феллаха.
— Прекрати издеваться, а, — обиженно буркнул фараон, — я к тебе как человек, открыл имя, которым нарекла меня мать, я доверял тебе…
— Но, учитывая все вышесказанное, Его величество предпочел скрыть от меня факт своей женитьбы на прекрасной Анхесенпаамон и свое истинное положение в обществе.
Маша наслаждалась стилизацией, которая в прошлом семестре вгоняла ее в скуку. Моделирование речи древнего человека, оказывается, достаточно интересное занятие. Особенно, если таким образом удается пообщаться с живущим в прошлом.
— Я не…, - Неб запнулся на полуслове, — я не хотел, чтобы девушка, очаровавшая меня с первого взгляда, полюбила титулы и богатства.
Маша хмыкнула:
— У вас это получилось, о, повелитель Обеих Земель. Но мне-то от этого не легче… Нам никогда не быть вместе. Всё. Прошла любовь, завяли помидоры!
Она поднялась и обошла несколько деревьев. Их стволы поразили девушку своей гладкостью, словно кто-то прошелся по лесу со шлифовальной машинкой и убрал все сучки и задоринки. Трава под ногами тоже казалась какой-то искусственной, будто и не трава вовсе, а синтетическое ковровое покрытие.
