По стенам змеились трещины, тонкие и с руку толщиной, иногда путь преграждали груды камней; казалось, что я слышу тихий треск и гул, будто опоры с трудом выдерживают вес монолитного здания. Взрыв, превративший верхние уровни в сплошную мешанину земли и камня, докатился и сюда.
— Эм… а вы не боитесь, что однажды все это рухнет вам на головы?
Я пробыл здесь только пару минут, и уже боюсь.
— Простояло десять лет, простоит еще пару дней, так что не… — где-то рядом что-то треснуло и посыпалось; Беда втянул голову в плечи и мгновенно поправился: — Не все, не сразу и не сейчас. Зверь мне в свидетели, я же говорил, что лучше илькское бомбоубежище. Место силы, место силы… сиди теперь, в этом месте…
Судя по раздраженному бормотанию, иллюзий насчет того места, где мы сейчас обретались, приграничник не питал. Замечательно, просто замечательно. Я чувствовал, что еще немного блужданий по бесконечным коридорам — и сам превращусь в какую-нибудь нечисть, или, не приведи Небо, в ниморца. На плечи исподволь наваливалась тяжесть, и даже Беда приумолк, не выдержав гнетущего напряжения, разлитого в воздухе. Я старался держаться поближе к проводнику и к свету фонаря, как будто потускневшему, и не обращать внимания на чужой пристальный взгляд из темноты. Ну да, на кого же еще тут смотреть — не на двери же?
— Беда! — от моего голоса маг дернулся и помянул Зверя-из-Бездны. — Так значит, у шовалльцев был путь отхода? Они сделали ворота в пещеры, лодку…
— Что ты у меня спрашиваешь, я что — в Шолле рабо… Да чтоб тебя!!
Я вздрогнул и испуганно уставился на приграничника, внезапно завопившего и шарахнувшегося к стене. Что — это? Один из сбежавших лабораторных экспериментов? Призрак шовалльца, укоризненно направляющий на захватчика автомат?
— Опять ты… — маг выругался и поднял фонарь, осветив корявый рисунок углем на серой стене: черное солнышко с длинными кривыми лучами. Руки у неизвестного художника дрожали порядком.
— Беда? — я аккуратно отодвинулся от внезапно ополоумевшего спутника, жалея, что под рукой не даже булыжника. Сегодня он на стены бросается, завтра на людей. И чем ему так не поглянулись угольные каракули? Вроде ничего необычного, хотя… Нужен талант, чтобы изобразить благое светило таким неприятным, и чем дальше я смотрел, тем более и более мерзким оно казалось. Какое-то оно не такое. Больное кривое черное солнышко.
Или не солнышко…
— Я с тобой еще разберусь, — многообещающе прошипел черный маг и толкнул образовавшуюся по соседству дверь. По глазам ударил живительный электрический свет, разом растворяя и унося с собой все страхи.
Это место явно пытались сделать пригодным для жилья. Ну, как сказать… на фоне окружения оно выигрывало. Стены закрывали штабеля ящиков, внося приятное разнообразие, и те же деревянные ящики заменяли стол и стулья. Рядом с железной печкой устроилась продавленная раскладушка; живой огонь, наверное, приносил так необходимые уют и тепло, но сейчас жаровня остыла, выстудив комнату. Рядом на полу стояла стопка книг, потрепанных, с оторванными корешками, чья участь — сгинуть в топке — была предрешена. В общем, берлога. Помещение сплошь, от пола до потолка, покрывали изгибающиеся черные узоры, сливающиеся в одну шевелящуюся сеть, но спокойная реакция Беды и нож, воткнутый в притолоку, подсказали, что это чародейная защита, а не интервенция обезумевших клякс. Жить в таком хаосе смог бы только колдун… или человек, которому всерьез было что опасаться.
— Неплохо устроился. Минималистичненько так. А в коридорах свет не включить?
Или бродить в потемках — это так интересно, так таинственно…
— Скажи спасибо, что вентиляция не барахлит! Я бы везде свет врубил, но нельзя — конспирация.
— Так у вас и с вентиляцией проблемы, — я с наслаждением содрал мокрую одежду, завернулся в кинутый магом плед и устроился на одном из ящиков. Склеившиеся бинты разматывались с трудом, и я смутно удивлялся, почему больше не чувствую боли. Наверное, одно из лекарств магистра подействовало… воспоминания нахлынули темной волной, будто только того и дожидались, но я отогнал их прочь. Не время, совсем не время.
— С чем тут только проблем нет, — Беда кинул на застеленный газетой ящиквещевой мешок и начал выкладывать серые брикетики и жестяные банки. То-то он так стремился подольше задержаться в поселении; с нормальной едой в лабораториях оказался тоже напряг. — Будешь?
Я покосился на склянку с прозрачной жидкостью и отказался. Еще не хватало напиться в компании с пособником нечисти.
Маг пожал плечами и придвинул мне один из брикетов.
— Все еще злишься? Зря. Куда ты теперь денешься. Ешь, Ильда и такого не предложит.
— А ты сегодня сама участливость.
Он рассмеялся:
— Какие счеты между друзьями?
— Зверь-из-Бездны тебе друг.
Ничуть не смутившись, Беда пробормотал что-то вроде сожаления, что Зверя пока в его приятелях нет, а было бы неплохо.
Я посмотрел на серую массу, в фантазии ниморцев определенно должную изображать еду и внезапно понял, что готов сожрать ее вместе с упаковкой. Уморить себя голодом — это, конечно, оригинально, но тут и так слишком много желающих оборвать мое существование, чтобы еще напрягаться самому… ведь так?
— Беда, что тебе от меня нужно?
Приграничник отвлекся от бутылки и вопросительно посмотрел на меня.
— Вы с Ильдой охотитесь на колдунов и поднимаете нежить, но при чем здесь я? Ильде нужен Град — а что нужно тебе?
Произошедшие события навсегда отучили меня верить в чужое бескорыстие. Если черный маг прикидывается лучшим приятелем, то у него в этом своя выгода — и, как показывают те же события, ничего хорошего мне от этого не светит. Убереги Небо от таких друзей.
Беда откинулся в кресле и смерил меня оценивающим взором.
— Могу сказать сразу, в чем я совсем не нуждаюсь — в проблемах с Белым Советом.
— Поздравляю. Хочешь ты того или нет, проблемы у вашей компании уже есть, и огромные.
Он пожал плечами:
— Устроит, если я скажу, что не собираюсь брать на душу еще одно убийство?
— Нет. В общей массе это уже не зачтется.
— Ты не прав… не важно. Скажем… я хочу предложить тебе перемирие.
Одно другого не легче.
— И?..
— Предположим, однажды мне может понадобиться некоторая услуга.
— Замолвить словечко, что ли? Хорошо, я попрошу, чтобы когда тебя будут казнить, то сначала усыпили, а потом утопили.
Не надо быть зверем, в конце концов, он же меня накормил. Беда рассмеялся:
— Вот видишь, ты начинаешь понимать.
— Вряд ли я смогу что-то сделать, если Ильда меня прикончит.
