Позади чудовища на полу валялись распростертые полуодетые девичьи фигурки. Из дверей выглядывали насмерть перепуганные, еще не потерявшие сознания девочки и с визгом прятались обратно. По всему коридору разносилось грохочущее эхо захлопывающихся дверей.
Огромное чудовище гортанно заурчало и бросилось в атаку. Вцепившись в перила и не в силах тронуться с места, Чарли заорал так оглушительно, что зверюга даже остановился.
— Что здесь происходит?
Чарли сразу узнал голос тети Лукреции, надзирательницы, однако при явной неприязни тетки к племяннику вряд ли ему стоило рассчитывать на ее помощь. Но вдруг, к его удивлению, чудовище стало исчезать, растворяться в воздухе. Постепенно, начиная с хвоста, стала невидимой бородавчатая спина, шишковатая голова, и наконец все туловище кануло в небытие.
К тому времени, когда Лукреция Юбим поднялась по лестнице, в коридоре было уже пусто, если не считать валявшихся без сознания девочек.
— Во имя всего святого, что ты наделал, Чарли Бон?! — изучив ужасную картину, закричала надзирательница.
— Я-а? — хрипло изумился Чарли. — Ничего.
— И это ты называешь «ничего»? — Надзирательница показала на девочек, некоторые из которых уже начали приходить в себя.
— Ничего этого я не делал.
— Делал-делал, — раздался голосок Доркас Мор, скрывшейся в одной из спален. — Это он аллигатора сделал. То есть, точнее сказать, иллюзию крокодила.
— Это не я, — оправдывался Чарли. — Ты же знаешь, что это не я. Я и здесь-то оказался только потому, что вы все вдруг заорали.
— Это еще не значит, что аллигатора сделал не ты.
— Немедленно отправляйся к директору, — сверху вниз грозно глядя на Чарли, распорядилась надзирательница.
— Почему? — спросил безмерно удивленный мальчик.
— Объяснишь все, что наделал.
— Но… — Чарли поглядел в нависшее над ним холодное лицо.
Ох уж эта бабушка Бон и три ее сестрицы! Всегда они против него. И спорить бесполезно.
— Это не он! Точно, это не он! — прозвучало вдруг откуда-то, когда он уже собрался подчиниться приказу.
Чарли оглянулся и увидел Оливию Карусел, неловко пробирающуюся между телами по коридору. Она была в совершенно потрясающей пижаме из черного бархата, расшитого громадными золотыми цветами, что удачно оттеняло перевязанные черно-золотистой лентой волосы.
— Займись своим делом! — пролаяла надзирательница.
— Но это как раз мое дело! — возразила Оливия. — Доркас врет: Чарли не виноват!
— Не виноват, как же! Так я тебе и поверила! — Надзирательница сердито оттолкнула Оливию. — Марш в постель!
— Спасибо за правду, Лив. Кстати, ты потрясающе выглядишь, — сказал Чарли.
— Я приказала тебе идти к мистеру Блуру! — сорвалась на крик надзирательница. — Живо-живо. — Она схватила мальчика за плечо и толкнула его вниз по лестнице.
Под дверьми их спальни в ожидании маялся Фиделио.
— Желаю удачи, — увидев Чарли, сказал он.
— Не боюсь я мистера Блура! — усмехнулся Чарли.
Было слышно, как наверху громко топает надзирательница, распоряжается и поднимает на ноги плачущих девочек.
— Бедные-бедные, — пробормотал Чарли, когда весь этот шум остался позади.
Выйдя на главную лестницу, он услышал чьи-то легкие шаги и посмотрел вниз. Холл казался пустым. Чарли начал спускаться. Он уже дошел до середины, когда увидел фигуру, метнувшуюся в синюю раздевалку. Мистер Браун, если только Чарли не ошибся.
Интересно, знает ли Бенджамин, что его родители работают на мистера Блура? Он добрался до небольшой двери, ведущей в апартаменты Блура в западном крыле. Чарли повернул под арку, в застланный толстым ковром коридор.
Он слышал свое тяжелое дыхание. Чарли терпеть не мог эту часть здания, хотя здесь было вроде бы чисто и уютно. В этом коридоре почему-то он всегда чувствовал себя правонарушителем. А сейчас еще стоило подумать, как доказать свою невиновность и одновременно не выдать настоящего преступника. Понятно, что его имя во что бы то ни стало следовало сохранить в тайне.
Дар Оливии открылся совсем недавно, в прошлой четверти, и знали о нем только Чарли, Фиделио и Эмма. Все трое решили держать его под секретом. Чем меньше людей о нем будет знать, тем лучше. А Оливия в свою очередь пообещала, что будет использовать талант лишь в самом крайнем случае. Так что же заставило ее заниматься фокусами с аллигатором прямо под дверьми девичьих спален именно сегодня?
Чарли дошел до высокой дубовой двери кабинета мистера Блура и нерешительно постучал.
— Войдите, — донесся из комнаты ледяной голос.
Чарли вошел и остановился у самых дверей. У него упало сердце, когда он увидел, что у камина в инвалидном кресле сидит старый Иезекииль, имевший совсем дряхлый вид. Хотя и действительно куда уж дряхлее — сто один год.
— Что привело тебя сюда в такой поздний час, Чарли Бон? — строго спросил доктор Блур.
— Меня прислала надзирательница. — Слова застревали у Чарли в глотке, и вместо них вырывалось что-то нечленораздельное.
Иезекииль поднес ладонь к уху:
— Что? Говори громче, мальчик.
— Меня послала надзирательница, — почти крикнул Чарли.
— Не надо так кричать, мы не глухие, — остановил его доктор Блур.
— Да, сэр.
— Итак, объясни, зачем надзирательница тебя послала. Что ты натворил в этот раз?
— Никак не можешь без неприятностей? — чернозубо ухмыльнулся Иезекииль.
— Я стараюсь. Но иногда ко мне придираются, — ответил Чарли.
— Надеюсь, ты не собираешься обвинять в этом персонал академии. — Директор школы бросил на мальчика мертвенно-тусклый взгляд.
Чарли переступил с ноги на ногу:
— Не совсем, сэр.
— Не совсем? А в чем же тебя обвиняют, Чарли Бон?
— В том, что будто бы из-за меня девочки упали в обморок.
Доктор Блур вздернул бровь:
— И как же, скажи на милость, тебе это удалось?
— В том-то и дело, сэр, что это не я, — выпалил Чарли. — Это аллигатор в коридоре, ну, то есть его иллюзия и…
— Что? — Иезекииль отвернул кресло от камина и подкатился прямо к Чарли. — Вот, значит, как? Ты создаешь всякие гадкие иллюзии и до смерти пугаешь людей?
— Нет! — закричал Чарли. — Я этого даже не умею! Если б я такое умел, то давно бы уже попробовал!
Маленькие черные глазки Иезекииля скользнули по лицу Чарли, как будто пытались отыскать правду по малейшим изменениям выражения.
— Он этого не делал, дедушка, — заговорил доктор Блур. — Я верю, что это сделал кто-то другой, кто лишь недавно открыл в себе такой дар. Но Чарли определенно знает, кто это.
— Да. Да! — словно выплюнул Иезекииль. — Он знает! И кто же это, Чарли?
— Я не знаю.
— Вот теперь ты лжешь.
Под складками шотландского пледа старец прятал трость, и Чарли не видел ее, пока что-то белое не пронеслось по воздуху и не хлестнуло его по коленям.
— Оу-у-у! — взвыл Чарли.
— Ты прекрасно знаешь, кто это, — произнес Иезекииль. — И мы должны узнать тоже. Немедленно! Нам это нужно, понимаешь? Мы должны знать всех детей, которые обладают каким-нибудь даром.
Чарли потирал колени.
— Видите ли, я и сам ничего не понимаю. И никто из нас. Все очень удивились. Я имею в виду, мы же знаем, что нас двенадцать, если считать Манфреда. Представляете, что мы почувствовали, когда вдруг кто-то другой начал творить миражи? — Чарли лихорадочно соображал, не слишком ли много выболтал. — Может быть, это кто-то из преподавателей? — предположил он.
— Не говори глупости! — Иезекииль снова поднял трость, но Чарли успел отскочить на безопасное расстояние.
— Пусть убирается, — вмешался доктор Блур. — Со временем все выяснится. И тогда, мой дорогой, им попадет. Ох попадет! И тебе, скверный, хитрый Чарли Бон, тоже попадет за твою ложь.
В глушь
о мнению Чарли, неприятности у Оливии возникали зачастую по той причине, что она слишком мало задумывалась о последствиях своих поступков.
