— Легендарен… Это ничего не значит, верно Хальдер? — он кивнул. — Вот видишь. Главное это биться не на жизнь, а насмерть и вгрызаться в свою жертву… Буквально, Нона.
— Он убил столько жрецов, сильнейших. А ты его используешь вот так, будто он твой слуга. Хахахах. как же странно.
— Устрой ты мне побег он был бы свободен и чем ты занимался, — "ублажал девушек", подсказал Хальдер. Действительно, ничего необычного. — Ублажал девушек.
— Я… Думала, — сразу стала она грустнее. — что ты сам…
— Ну да, я сам. Я сам… Нона, а что ты умеешь как жрица ночи?
— Ночью, я могу быть повсюду. Свободно перемещаться по пространству ночи, могу видеть многое. И стать, то есть слиться, с ночью, умею воровать. Я не только незаметна, я могу и усыплять дыханием. Преобразовывать частицы ночи в предмет.
— Весьма богато… Но не поможет выбраться…
— Ситуация сложная, — сказал Хальдер. — Может всё же дадим им бой? У тебя есть я, богиня иллюзий. И целая армия из пятисот элитных гвардейцев.
— А сколько придёт богов по мою душу?
— Пятеро.
— Пятеро… А почему они не придут сразу как ты?
— Потому что я был привязан к этому городу охранять его, а вот эти боги боги-скитальцы. Я их знаю: бог элементалей Рогс, бог природы Фарн, бог грома Ситмей, бог насекомых Асот, и бог нежити Мо'рсак. Я могу справится с двумя…
— Дерьмо… Бог насекомых, нежити… Какие глупые убожества… Хальдер, ты слишком ценный ресурс. И бой давать совсем не вариант.
— Но что тогда делать? — спросила Нона.
— Значит так… Ты сможешь нас перенести, Хальдер?
— На это уйдёт много праны, этот дождь блокирует…
— Мне плевать. Скажи с твоей праной и праной богини иллюзий нас перенести можно?
— Да, это возможно. Хотя очень рискованно, ведь боги могут заподозрить то что я порабощён из-за поступления такого количества праны они станут следить и выйдут на тебя.
— А чего они сейчас сюда не явятся? Крыльев нет что ли?
— Верно, они боги битв, но не быстрых перемещений. Вы натолкнётесь на одного из них.
— Плевать, так-с… *произношу заклинание и проливаю кровь* иллюзия, здравствуй, нужна…
— Да я знаю, начну прямо сейчас.
— Стой! Ты же не знаешь куда нам нужно!
— Я могу просто вливать прану в пространство.
— Нона, где там эти жрецы твои?
— Но нам сначала нужно забрать Таро, или хотя бы договорится с ним.
— Мы туда сходим, только вот по мне стоит нам троицей туда сходить, ты я и жрец другой какой-нибудь.
— Хорошо, возможно они оценят твою идею.
— Ну?
— Самый крайний город королевства, Верона.
— Город Верона. Надеюсь он будет куда лучше, чем кажется…
— Отправить вас в Верону? — спросил Хальдер.
— Да, а когда там они должны быть? Ну жрецы?
— Они собрались почти все, как мне сказал бог Ночи. Завтра придёт жрец ужаса с жрецом крови Каином.
— Они там всегда?
— Да, они ждут, когда мы придём с тобой и Таро.
— В Верону нас!
А дальше началось… Белая вспышка, крики, что-то разбилось. Сломалась лодыжка, моя лодыжка! Потом тепло, а дальше темнота.
Проснулся я в каком-то лесу, со сломанной ногой, на которой лежала Нона. И так совпало что лежала она почти на моих яйцах. Да у меня встал! Ну а что? Я же не гей! Она сразу за двигалась не могла понять, что ей упирается в лицо. Ну а я тем временем:
— А-А-А-А-А, нога! (какая нахрен эрекция, у меня походу от боли так встал!)
Нона сразу отрезвилась, посмотрела на мой стояк, испугалась и отстранилась. Встала, затем посмотрела на ногу, за которую я хватался. Теперь её взгляд стал облегчённым!? Ахринела!?
— Слышь, ты, жрица ночи. Убе-е-ери боль!
— Я не могу, могу только понести тебя.
— Понести? Ты что сильной заделалась!?
— …
— Скажи лучше где мы!? Может, костыли из палок сделаешь мне?
— Мы в лесу волков, его так назвали потому что ночью здесь орудуют вервольфы.
— Отлично! Двухметровых псин мне не хватало, и насколько мы далеко от Вероны?!
— На полпути.
— Может призвать Хальдера? Что бы вылечил?
— Этот лес высасывают всю прану, Тони, поэтому он и лес вервольфов. Тут не люди становятся ими, ими становятся волки. И таких тут целые стаи, и всё за счёт праны, и манны магов.
— Дерьмо! Хорошо, попробуй сделать мне костыль, если я и так стоять не смогу. Придётся потащить меня.
В общем, костыли не помогли, и она тащила меня на себе. Да, ей было тяжело, а ещё мой член упирался ей в спину. На что она неоднократно жаловалась, но я на это говорил:
— Что естественно — то не безобразно, и ты не представляешь, как мне больно. Я думаю, что это из-за боли.
— Ага, как же боли…
— А разве это тебе не комплимент? У парня на тебя стоит, ты же красивая и фигура…
— Это неприятно.
— … Очень даже в моём вкусе, скажу честно будь ты рыжей я бы тебя попытался или соблазнить, или, может быть, даже изнасиловать… — при этих словах она вздрогнула. — Ой да не пугайся, это же комплименты.
— Твои комплименты пугают, и повезло мне родится не рыжей.
— Жалко, что ты не рыжая… Возможно я бы в тебя влюбился и мечтал родить с тобой детей, умереть в твоих объятиях… Ах… Но знаешь, любовь всегда зависит от одного, я, например, уже люблю, а ты лишь приглядываешься. По сути своей, это тоже порабощение и поэтому я такое любовью не считаю. Настоящая любовь, это лишь родительская… До поры до времени, пока не вырастишь и не надоешь…
— Возможно ты и прав Тони, но ты не веришь в свои мечты. Почему твой голос грустный, когда ты говоришь о детях и о возможной жизни с твоей?..
— Я знаю, что такого никогда не будет, мечты имеют свойство сбываться? Враньё, в этом мире всё хорошо только у жуликов и богатеев. У настоящих уродов, понимаешь? А хорошие люди всегда страдают, только за то, что они хорошие. Будь моя воля, я бы уничтожил всех людей и оставил бы четверых самых добрых наивных и хороших, а когда бы в них зарождалась жадность убивал бы их незаметно. Да, меры жестокие, как с овцами, но почему людям всегда нужен пастух? Самое отвратительное в этом мире, Нона, так это то что любое злодеяние можно оправдать, вот прихлопнешь ты жука и что скажут другие?
— Что?
— Так ему и надо, молодец, этот жук погрыз весь мой урожай. Ты молодец что убил его… Казалось бы, причём тут жук… Но в моём мире всегда находились поклонники злодеев, они оправдывали зло. Любое зло можно оправдать благими намерениями, понимаешь? И это самое мерзкое. Сделай я так, я буду понимать, что я сделал плохо, убил столько людей ради своей прихоти, но буду кормить совесть, что это для блага. Но я понимаю, что это плохо, что я злодей, не бывает зла ради добра. Есть либо белое, либо чёрное — другого не дано, Нона. Добро делает всё с любовью и милосердием, растопив даже самые холодные сердца, а зло делает обидой и ненавистью, проливая кровь. Злодей есть злодей, а герой есть герой. Запомни мои слова, Нона.
— Ты слишком мрачно думаешь, есть и другие цвета.
— Эти цвета лишь услада для глаз, не более. Серого не бывает, это лишь лекарство для совести. И вот я, убив множество людей и объявивший войну этому миру и его обитателям, являюсь настоящим злодеем. Ведь действую по своим прихотям, и хочу, чтобы мир был таким каким хочу его видеть я.
— В меня больше ничего не упирается.
— От таких мыслей возбуждение спадает.
Так разговаривая о всяком и наступила ночь, я предложил развести костёр, но Нона сказала, что он привлечёт не только псин, но и божков. Моя кровь тоже должна привлекать вервольфов, но Нона помазала рану какими-то мазями. Теперь пахнет чем-то похожим на щавель. Покушали мы, пошептались. И послушали окружение и шевеления в кустах. После чего Нона вынесла вердикт:
— Мы окружены, — прошептала она.
— Кем? И почему не нападают?
— Моими псами, они ждут моей команды, — присоединился к нам шептать третий.
Нона хотела было взвизгнуть, но я вовремя ей прикрыл рот. Медленно повернулся в сторону голоса, и увидел молодого парня. Сидит на корточках, ногти чистит, весь в зелёном такой.
