Словно в подтверждение рядом звонко впечатался в утоптанную глину еще один. Этот оказался осколком красного кирпича. Маруша бегло огляделась. По сторонам высились заборы. На заборах восседали конопатые мальчишки с рогатками в руках. Тот, Кто Сидит На Качелях, выслал на поимку непокорной птицы первый отряд.
— Ой, сколько их, — щелкнула клювом птичка и попятилась.
Силы быстрого реагирования посыпались в переулок.
— Я уведу их за собой, — прошептал кот. — А ты взлетай, как только они повернутся к тебе спиной. Только не слишком веселись, иначе Тот, Кто Сидит На Качелях, сделает так, что ты быстро пожалеешь о своей радости.
С этими словами он понесся вниз, словно скоростной экспресс, окутанный дымом. Завеса камней шлепнулась в считанных сантиметрах позади вытянутого струной хвоста. Следующим залпом враги сыграли на опережение. Но кот уже проносился не по центру дороги, а чуть не обдирал боком доски заборов. Третий залп дружно полоснул по забору. Мальчишки, все как один, неотрывно следили за бледным комком. Одна из досок жалобно треснула.
В этот миг Маруша взлетела. Она еще успела заметить, как кот, не желая искушать судьбу, вознесся над острыми кольями и рухнул по ту сторону. Раздосадованные мальчишки в едином порыве перемахнули через ограду, чтобы продолжить погоню. Последний из них замер, оглянул вороватым взглядом переулок и, никого не заметив, последовал за товарищами. Наверх он взглянуть не догадался.
Над городом звезды были не властны. Звездопад хоть и не прекращался ни на минуту, но вовсе не казался страшным. Словно над крышами опрокинули фейерверк. Звезды гасли, не добираясь до владений бескрылых, как угли костра под проливным дождем.
«Ночка начинается, фонарики качаются, филин ударил крылом…» — вырвалось, закрутилось и унеслось, словно рассеченное звездами на мельчащие частички, из которых и складывается смысл слов.
Воздух высоты обжигал. Каждый вдох словно вбирал в себя миллионы мельчайших, невидимых, но на диво колючих льдинок. От них першило в горле и чесалось в глубине груди. Как же орлы могут выносить такие муки? Или огромные птицы просто не замечают крошечных неудобств. Словно жук, который ползет по своим делам и не обращает никакого внимания на снующих поблизости муравьев.
Вспомнив о жуке, Маруша встрепенулась. Пара жучков сейчас не помешала бы. Да что жучки! Даже от муравьев, переполненных жгучими кислотами, не отказалась бы маленькая птичка. Заманчивая дымка роилась над одной из крыш. Скользнув вниз, Маруша наткнулась на стайку снулых осенних комаров. Теперь она решила не забираться в заоблачную даль. После поднебесного мороза городской воздух казался тягучим теплым киселем.
— У! — гукнуло позади.
Маруша вспорхнула чуть выше и развернулась. Сбоку к ней пристраивалось странное существо. Черный шар с девятью червеобразными щупальцами. Глаза крестиком, словно в черную массу вдавили два ножа от мясорубки. Маруша никогда не видела такого чуда, и птицей это существо никто бы не назвал.
— Привет, — постаралась улыбнуться птичка. — А тебя куда несет в такой звездопад?
— У! — ответил шар и оказался рядом.
— Ты знаешь, где заканчивается ночь? — весело спросила Маруша. После того, как ей ловко удалось улизнуть от мальчишек с рогатками, вся жизнь казалась волшебной сказкой.
На этот раз шар не ответил.
— Тебе тоже не страшны звезды…
— Крррра-а-а, — зашумело в глубинах шара, а глаза крутанулись и вдруг превратились в неясные круги, а потом неожиданно метнулись к хвосту.
— Чшшшшш, — и в воздухе заметались обрезки перьев.
Маруша рухнула вниз. Ржавые пятна, усеявшие листы железа на крышах, прыгали по сторонам, словно уродливые силуэты неведомых зверей. Друзья закончились. В шаре прятались силы Того, Кто Сидит На Качелях. Полет удалось выровнять, но Маруша едва не задела антенну. В следующую секунду антенна разлетелась раскаленной стружкой. Для черного шара не существовало никаких преград. Но самое страшное заключалось в том, что с черным чудищем нельзя было договориться. Тупая, грубая сила, направленная неведомым крылом с единственной целью — уничтожить!
«Он похож на Мертвую Луну», — так говорили пузыри. Может это уже ОН САМ?..
Куда бы ни металась Маруша, шар неизменно оказывался рядом. Неимоверного напряжения сил хватало только на то, чтобы он чуть-чуть запаздывал, и лопасти ножей взрезали ночной воздух вместо перьев. Даже ястреб проиграл бы битву такому монстру, что уж говорить о маленькой птичке. Шар преследовал Марушу, как опытная борзая гонит задыхающегося зайца, чьи глаза застил ужас неминуемого конца. Гонит заливисто, но, не суетясь, со знанием дела, уже видя перед собой ту последнюю точку, где траектории их путей пересекутся.
«На верной дороге заплачешь», — вспомнила Маруша слова мамы.
Минуту назад она ликовала.
«Не слишком веселись, — сказал призрачный кот, — иначе Тот, Кто Сидит На Качелях, сделает так, что ты быстро пожалеешь о своей радости».
А ликование привлекло одного из мороков Того, Кто Сидит На Качелях.
— Чшшшшш, — чудище легонько коснулось крыла. Еще немного, и путь птички оборвался бы навсегда. Однако вместо страха Маруша почувствовала злость.
«Не сдаваться! — приказала себе она. — Никогда не сдаваться!»
Но долго такой стремительный полет ей не выдержать. Что же делать? Если б только отыскать местечко, где скорость сверхъестественного существа из преимущества превратилась бы в недостаток.
Левым глазом Маруша ухватила небольшой сквер, над которым главенствовал дуб-великан. Ловко вывернувшись от смертельных объятий извивающихся щупальцев, птичка спикировала к гигантскому дереву. Дуб встретил Марушу многообразием запахов. Воедино собрались вместе аромат листвы, уже увядающей, но не сдающейся, и терпкий запах толстой коры. Спрятавшиеся во тьме желуди тоже тревожили птичье обоняние, перемешавшись с отголосками росы, пропитавшейся духом, исходящим от могучего ствола и сотен его ветвей. Волна наплывала за волной. И птичка, не выносившая воду, радостно купалась в море запахов, прежде чем отважилась нырнуть в следующее море. Море колышущейся листвы.
Пропитавшиеся влагой листья встретили ее неласково, но, невзирая на шлепки и удары, Маруша пробиралась все глубже и глубже. За листвой оказались сумрачные коридоры, ведущие в высоченные залы, залитые тьмой, которую изредка пронзали лунные лучи то потоком световой воронки, а то просто тонкой серебряной нитью. К поникшему листу прижалась стрекоза. Ее крылья отливали фосфором, словно стрелки двух будильников. Изумрудными крошками повсюду рассыпались светляки, а у самого потолка зависла ночная бабочка, с чьих крыльев утекала дрожащая голубизна. Словно свет автомобильных фар пробегали по стенам и потолку золотые блики падающих звезд.
