Именно так родился на свет новый способ путешествия на дальние расстояния без денег, в дальнейшем метко названный «телегостопом». Среди неимущей молодежи он набирал популярность столь стремительно, что когда сутки спустя Геллан поднял руку, голосуя на обочине старой дороги, из остановившийся телеги принцу радостно замахали.
– Привет, коллега! – сказал кудрявый черноволосый парень, зыркая глазами из-под съехавшей на брови круглой шапочки-подшлемника. Крутой изгиб полных губ подчеркивали тонкие завитые усы, прямо под ними притаилась крупная родинка. Подбородок чисто выбрит, в ухе поблескивает серебряное колечко серьги. Синяя куртка была ему явно коротковата, и он то и дело поддергивал уезжающие к локтям рукава.– Тебе куда?
Геллан неопределенно махнул, описав полукруг.
– Мы в Буркатскую долину, – меланхолично доложил возница.
Геллан, которому было уже все равно, куда ехать, лишь бы не идти, мотнул головой в знак согласия.
– Садись.
Черноволосый попутчик учтиво подвинулся.
– Спасибо, – сказал Геллан, запрыгивая в телегу и устраиваясь между двумя туго скрученными рулонами свежевыделанных коровьих шкур. Нос моментально уловил соблазнительный запах – у самого бортика приютилась огромная голова домашнего сыра, распространяющая вокруг аппетитный аромат.
– Пожалуйста, – пожал плечами черноволосый и представился: – Терслей.
– Геллан, – ответил бывший принц, отворачиваясь от сыра и сглатывая голодную слюну. Сейчас даже окружающий пейзаж воспринимался им сквозь призму пустого желудка: трава зеленела, словно пучок молодого лучка на тарелке, камни обманчиво притворялись печеными картофелинами, а горки разрытого кротами чернозема подло смахивали на любимую королевским семейством осетровую икру.
– Слушай, – доверительно шепнул ему на ухо Терслей, – какие-нибудь дорожные байки знаешь? До того охочий до брехни возница попался – у меня уже язык опух, а ему все мало.
– Правдивые истории из жизни коронованных особ подойдут? – уныло предложил Геллан, глядя себе под ноги.
– То, что надо! – обрадовался попутчик.– Начинай!
В порту вовсю кипела подготовка к встрече высокородного гостя. Стайками летали широко раскрытые «глаза», вдоль береговой линии курсировали две боевые капсулы Организации, а высоко над ними неподвижно висело приплюснутое веретено наблюдательного отряда, ощетинившееся таким количеством антенн, пушек и защитных лучей, что даже облака предпочитали обходить его стороной.
Мы появились как раз в тот момент, когда с палубы пассажирского корабля спускался капитан. Точнее, его бережно несли на носилках двое матросов.
Третий, как штатный паникер нашей бригады, немедленно заподозрил худшее.
– Почему он не шевелится? Что стряслось?
– Ничего из ряда вон выходящего, – безмятежным тоном профессионального психоаналитика ответил куратор.– Не то холера, не то острое кишечное отравление, не то перелом. Очередная жертва невезения Фарада. В больнице разберутся, не беспокойся, Жак.
– А как там наш ценный клиент? – встревожился я.– Не заразился ли от капитана?
– Нет! – уверенно сказал куратор.– Целехонек! Да вот же он!
Это действительно был принц, и мы с напарниками сразу его узнали.
Бывают люди, в которых на первый взгляд нет ничего особенного, их много. Гораздо реже встречается другой тип – тот, кто сразу бросается в глаза и остается в центре внимания, где бы ни находился и что бы ни делал.
Принц Аброузии был характерным представителем клана оригиналов. Уже в том, как он величаво и неспешно ступил на трап, заключался вызов – ведь за его спиной теснились остальные пассажиры, многие из которых спешили. Но отодвинуть в сторону закутанного с ног до головы в белые одежды иностранца было поистине невозможно: двое молчаливых чертей, замаскированных под слуг, держали толпу на расстоянии.
Вышитая туфля с загнутым носком коснулась трапа и немедленно отдернулась.
– Пфуй! – расстроился принц, останавливаясь, снимая с ноги обувку и поднося ее к глазам.– Грязно!
Толпа, собравшаяся к этому времени сзади, застонала. Заплакал чей-то ребенок, зажатый среди тел и придавленный кладью. Сопровождающие Фарада черти мученически возвели глаза к небу и крепче стиснули зубы.
– Эй, на трапе! – заорали с палубы.– Что застыли – спускаемся, спускаемся! Поживей!
На лицах «слуг» появилось одинаково отчаянное выражение. Они переглянулись, дружно вздохнули и наконец приняли единственно верное решение: подхватили его высочество под локотки и понесли к берегу. Чисто автоматически я отметил, что у одного из чертей обломан рог, а лицо второго пылает лихорадочным воспаленным румянцем. М-да… Как говорится, есть о чем задуматься…
Ступив на твердую землю, наши несчастные коллеги заметно оживились. Тот, что с обломанным рогом, остался сторожить Фарада, а его краснощекий напарник шустро метнулся в сторону портового трактира и спустя минуту возвратился, ведя под руку упирающегося таможенника.
Вырванный из мягких лап алкогольного дурмана, сотрудник таможни явно торопился обратно и потому приступил к выполнению служебных обязанностей с поразительной ретивостью.
– Куда следуете? – гаркнул он, в упор сверля принца глазами.
– Малая Велия! Нифер! – безмятежно сдувая и надувая щеки, сообщил пассажир.
– Велия? – изумился таможенник.– Какого же тогда рожна… гм… зачем сошли в Крабсе? Морем до Лагаса, далее по реке. Так намного проще и дешевле.
– Дешшевле? – Иностранец будто покатал слово во рту и выплюнул, попробовав на вкус и сочтя несъедобным.– Мне. Нужно. Велия. Нифер. Карета. Пять.
Таможенник вздохнул.
– Багаж есть?
Судя по недоумевающему взгляду иностранца, он не понял вопроса.
– Ну багаж! Такие коробки, сумки, сундуки.– Таможенник нарисовал руками в воздухе прямоугольные фигуры.– Сколько? – Он поднял два пальца, потом три, четыре и, не дождавшись реакции на свою пантомиму, уронил руку.
Обычное человеческое заблуждение состоит в том, что при взаимном непонимании стороны начинают орать. Незнание языка исключением не является – многие искренне верят, что громко выкрикнутое в ухо собеседнику слово автоматически доходит до мозга уже переведенным. Даже без словаря.
Откашлявшись и приподнявшись на цыпочки (принц был высок), таможенник гаркнул:
– По-нашему говорите?
Отшатнувшись и потерев ухо, иностранец кивнул.
– Как ваше имя?! Что у вас есть?! Предъявите документ!
– Я есть Фарад От-Абу-Шоох. Я имею жену Розу, имею жену Зарему, имею жену Парасю, имею Лолиту, имею гарем.
С восторженным ужасом поглядев на извращенца и на всякий случай отодвинувшись, таможенник уточнил:
