- Кто “мы”?
- Я бы предпочел не уточнять. Скажем, некая тайная организация.
- Простите, но я не занимаюсь торговлей вообще, а тем, что составляет смысл моей жизни - в особенности.
- Вот как. Тогда чего ради вы с такой настойчивостью обиваете пороги больших начальников?
- Я выполняю свой долг. Долг ученого. Долг узревшего истину. Я должен... понимаете, должен предупредить людей о нависшей над ними опасности.
- Так предупредите нас. Безвозмездно, если вас так больше устраивает. А мы предупредим всех остальных.
- Я не привык иметь дело с анонимными организациями. И людьми. Вы ведь даже не представились. Я не знаю, как к вам обращаться.
- Разъясняю: Мы представляем самые могущественные, на сегодняшний день, силы Москвы. Этого достаточно?
- Вполне, - с холодной иронией ответил Вадим. - С одной единственной поправкой: я не верю в существование “самых могущественных сил Москвы”. Сожалею, но я ничем не могу быть вам полезен.
Самодовольная, загадочная усмешка вычертила затейливую кривую на губах хладнорукого.
- Запомните это местечко, сударь мой. И взгляните-ка на часы. Завтра, в то же самое время я буду ждать вас здесь. Вместе с вашими разработками, разумеется. Без них можете не приходить. Постарайтесь не опаздывать. Обещаю ждать вас ровно 10 минут. И не секундой больше.
С трудом сдерживая негодование, Вадим повернулся к нему спиной и, не прощаясь, пошел прочь.
- Сейчас 13 часов 13 минут! - вдогонку ему крикнул хладнорукий. - Не забудьте. Всего 10 минут.
“Неужели, неужели они позволят собакам загрызть его насмерть!” - пронеслось в голове Степана.
И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Лязгающие, брызжущие слюной пасти, словно захлебнувшись, захлопнулись и резко взлетели вверх. Псов подбросило с такой легкостью, будто это были резиновые надувные игрушки, и с силой швырнуло об пол. Степан мог бы поклясться, что слышал хруст ломавшихся как спички костей. Собачий визг, пронзив гулкую тишину, оборвался внезапно, оставив в ушах нестихающий звон.
“Вступились-таки сторожа, сжалились”, - с надеждой подумал Степан и, переведя дыхание, осторожно выглянул из-за прилавка... В следующее мгновение в его голове не осталось ни единой мысли. Холодный пот покрыл все тело, будто его искупали в проруби. Беззвучный крик застрял в сведенном судорогой горле. Да и было отчего лишиться дара речи.
На его глазах головы овчарок отделились от задергавшихся в конвульсиях туловищ и покатились по полу словно срезанные арбузы. Из обезглавленных тел, распространяя тошнотворный запах, хлынула черная кровь.
- Дьявол! Что происходит!?! - взревел один из сторожей, вскидывая ружье.
- Собаки! Они убили наших собак! - осипшим голосом прохрипел другой, споткнувшись о залитую кровью голову. - Их тут целая шайка! Надо срочно вызывать ми...- Он не договорил. Голос как-то странно булькнул и оборвался. Его тело начало медленно оседать, заваливаясь набок, как продырявленный мешок с песком.
Стало совсем тихо. Стуча зубами, на четвереньках Степан подполз к краю прилавка и выглянул наружу. От приступа тошноты, волной подкатившейся к горлу, он едва не потерял сознание. Там, на гранитных плитах пола, в зловеще расползавшейся черной луже были аккуратно сложены в ряд четыре обезглавлен- ных тела - животных и сторожей. Мозг Степана отказывался верить его собствен- ным глазам.
С тихим хлопком неожиданно погас уличный фонарь. Все погрузилось в густой мрак. И тут от прилавков, стендов и зеркал, будто бестелесные привидения в кошмарном сне, начали отделяться, беззвучно скользя, черные уродливые тени. Таинственные бандиты видимо были одеты во все черное, потому как разглядеть их не было никакой возможности. Зверски расправившись с охраной, они теперь беспрепятственно хозяйничали на этаже... а может и во всем универмаге. В абсолютном молчании, со сверхестественной быстротой опустошались полки, ящики, стенды. Награбленное, как по мановению волшебной палочки, увязывалось тюками. И перед глазами Степана уже скользили причудливые черные силуэты с огромными горбами за спиной.
“Господи, поскорее бы они отсюда убрались, - молил про себя Степан. - Пусть меня заберут в участок, пусть посадят, только бы не видеть всего этого.”
Увы, его мольбы не были услышаны Всевышним. Холодные, жесткие, как стальные крючки, пальцы больно впились в плечо. Он дико вскрикнул, инстинктивно втягивая шею в плечи. Вот и настал его черед. Сейчас и его голова покатится по полу, а тело дернется и навсегда замрет. Невероятный, чудовищный конец в его семнадцатый и последний день рождения...
Остаток дня Вадим провел в библиотеке. Бегло просматривая научные труды на интересующую его тему, делая пометки у себя в блокноте, что-то сопоставляя или выписывая, он ни на минуту не забывал о дерзком самонадеянном шантажисте и его оскорбительном поведении. Почему он так уверенно говорил о завтрашней встрече? Что за этим скрывается?
Взглянув на часы, Вадим заторопился. Бедная девочка весь день одна. У нее каникулы, а он так мало уделяет ей внимания. А ведь она теперь наполовину сирота. На ее хрупкие плечи свалились заботы по дому. Он же даже не пытается хоть как-то скрасить ее жизнь, отвлечь ее от тоски по матери. Ну что же он может поделать? Разве он виноват, что именно на него провидение возложило такую ответственную миссию? Он обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы, если не предотвратить беду, то хотя бы предупредить о ней.
Увы, его голос - голос вопиющий в пустыне! Никто, ровным счетом никто не желал услышать его. От него отмахивались, как от назойливой осы. Единствен- ный кто проявил заинтересованность - сомнительный тип из сомнительной организации, предложивший ему сомнительную сделку. Возможно, любой другой на его месте забрал бы дочь и уехал, улетел, уплыл как можно дальше от опасного места. Он не мог. Дар, которым его наградили небеса, подчинил себе его волю... или напротив, пробудил в нем сверхволю самоотречения.
Сдав книги, Вадим направился к выходу. По дороге домой купил целую коробку пирожных - пусть дочка полакомится. О своем возвращении возвестил долгим, заливчатым звонком - коробка с пирожными мешала воспользоваться собственным ключом. Светлана не спешила открывать, видно, наказывает за опоздание. Подождав немного, он позвонил вторично. “Наверное купается или слушает музыку через наушники”, - решил Вадим и полез в карман за ключом.
Светланы не было ни за телевизором, ни на кухне, ни в ванной. Неужели до сих пор во дворе? Как же он мог пройти мимо и не заметить ее. Не дожидаясь лифта, он сбежал вниз. Во дворе кроме двух старушек никого не было. Постояв в растерянности, он хотел вернуться домой, когда его окликнул надтреснутый старческий голос:
