— Да, похоже на то, — согласился он. — Тебя не узнать, Королева. Я бы сказал, что тебя подменили. И что теперь?
Самой интересно.
— Самой интересно, — повторила я вслух. Тут вновь возник буфетчик, поставил передо мной и Саванти по маленькой рюмке. Я осторожно поднесла её к губам.
Как вкусно!
— Ваше здоровье, Светлая! — буфетчик поставил по рюмке перед каждым из студентов (те так и сидели, забыв закрыть рты). — Живите вечно!
Мы пили медленно, наслаждаясь.
— Светлая, — Саванти помрачнел, поднялся на ноги. — Уже должны расшифровать. Пошли, Королева, у тебя ведь дела.
Вот ведь свинья!
— Спасибо, — я легонько обняла буфетчика — тот вздрогнул — и прикоснулась пальцами к щеке каждого из студентов. Те выглядели так, словно при них произошло великое чудо. Всё, подумала я отчего-то. Можно идти.
Саванти мрачнел с каждым шагом; когда мы вернулись в пультовую, ассистентка (одна, где остальные?) смотрела на него с испугом.
— Желудок, — объявил Хлыст. Дал знак девице, та кивнула, что-то сказала в селектор — Ничего страшного, сейчас пройдёт. Ты к себе? — повернулся он ко мне. — Давай провожу.
Вернулся из приёмного покоя со шкатулкой, коробочкой и флаконом, отдал мне всё это. Судя по выражению лица, мыслями Хлыст был далеко отсюда.
— Заприте здесь всё, — обратился он к недоумевающим «верным слугам». — Да, я отменяю ваше дежурство сегодня ночью. Потом отработаете.
Умеет наш Хлыст сказать пакость так, что от души радуешься. Девицы взвизгнули, запрыгали и заулыбались. Будто не знают, что такое «потом отработаете». И убежали прочь, помахав мне руками на прощание.
- -
Мы двигались молча. В Университете было пустынно; вошли по переходу в учебный корпус (охранник вытянулся в струнку, когда мы проходили мимо). Стало немного печально. Мне, во всяком случае. Ни души вокруг, эхо от щелчков каблуков об пол, а за окнами — парк. Прекрасное место. Но всё хорошее кончается.
— Хотел тебе всё это истолковать, — Хлыст помахал в воздухе стопкой «расшифровки», — но сейчас уже не уверен, что нужно. Вкратце. Когда ты пришла, то была на грани полного нервного и физического истощения. Сердце никакое, иммунная система рушится, эндокринная — скоро рухнет. Знал бы, не повёл тебя в буфет. Девицы мои сидели в реанимационной, ждали звонка.
Вот как, подумала я. Бедный Хлыст. Странно, я себя настолько развалиной не ощущала!
Остаток пути мы прошли молча. Пока я ходила на вахту за ключами от апартаментов, Саванти ожидал меня со шкатулкой и прочим у лифта.
— Я подобрал тебе кое-чего, — он вынул из кармана и протянул мне небольшой пакетик. Внутри что-то шуршало. — Так, мелочь, витамины, всё в таком духе. Возьмёшь?
— Спасибо, Саванти. Не надо.
Он усмехнулся и спрятал пакетик.
— Я всё ждал, когда же ты заедешь мне в ухо, — признался он, протягивая шкатулку. — Ты помнишь? Я тебя уже назвал однажды подругой. По пьяному делу. Думал, ты мне все зубы выбьешь.
— Нет, Саванти, — я была ошарашена. Не могло такого быть! — Не помню.
Он помахал рукой и отбыл. Очень часто наклонял голову и поправлял невидимые очки.
А я с удивлением обнаружила, что не помню, каким ключом отпирается внешний замок. Все они были примерно одного размера. Пришлось перебирать.
Внутрь я вошла в совершенном смятении. Что же мне делать? Какой же я была всё это время?
Что у вас на уме, тётушка?
В апартаментах всё было не так. Нет, судя по запаху, никто, кроме меня здесь не жил ни единого часа — обоняние не провести. Но обстановка, вещи… И пыль! Что такое? Разве расставила бы я мебель таким образом?
Слева от входа слабо мерцает терминал связи. Я вспомнила, сколько стоит его установка, и поёжилась. Точно такой же терминал — за углом, выйти отсюда и прогуляться шагов двадцать. Перед зачётом там не протолкнуться от желающих сделать запрос в библиотеку. Я, значит, работала в полном комфорте. Как приятно быть богатой.
Прижала ладонь к сенсору. Прошло секунды три (я уж подумала, что машина сломана) и экран подсветился. Сообщений нет. Единственное украшение экрана, помимо кнопки «меню» — сиротливая записочка. Похоже, сама себе оставила. «Сегодня в 14:20, комн. 105». Ага. Ну да, конечно. В сто пятой — как раз перед выходом на балкон над площадью Собраний. Все, кому положено выступать, собираются в сто пятой. Ещё два часа с небольшим. Не знаю, о чём я там буду говорить — что-нибудь придумаю. Хотя, наверное, положат листик со шпаргалкой, как на церемонии выпуска.
Я закрыла внешнюю связь (подумав, оставила разрешение на «Яттан 103», то есть, Саванти), включила опережающее слежение. Штука удобная, но с непривычки может напугать — при вызове пульт проецирует перед глазами текст сообщения. На ночь включать не советуют.
Всё. Заперла дверь и пошла переодеваться. На пороге спальни замерла.
Великое Небо, неужели я могла так небрежно разбрасывать вещи? Ну, хоть, простите, использованное бельё нигде не валяется. Что-то странное, Май, — подумала я в который раз. В шкафу отыскался костюм. Пара старых перчаток, такая же старая шапочка. И это всё?
Да, всё. Остальное — вон, короб для грязной одежды. Только что по швам не трещит.
Так.
Я отправилась в душ и, отмокая, думала. Мысли приходили всё больше невесёлые. Дома я — чистюля, а здесь спокойно коплю грязную одежду. Я стиснула зубы. Не помогло, я всё равно покраснела. Не знаю, от чего больше — от стыда или от злости.
Одевшись, я заметила запертую дверь, в которую вероятно, сама никогда не входила. Хозблок. Долго смотрела на связку ключей. Похоже, вот этот. Ну-ка, где тут свет включается?
Разинула рот. За номер с такими удобствами в главной гостинице города, «Небесной Крепости», берут двести тагари в день. На пять тагари можно неделю жить в самом дешёвом номере, с полным содержанием.
Я примерно угадала, какая из штуковин тут исполняет роль стиральной машины. Но, поскольку девице благородного происхождения не пристало…
Я рывком отдёрнула голову назад, сильно стукнулась о дверь. Не сразу поняла, что это и есть опережающее слежение. Так и шею сломать недолго!
— Слушаю, — отсутствующим голосом произнесла я. Несомненно, тётушка. Не буду включать видеосвязь. Хватит с неё и звука. Видеть её не желаю.
— Обслуживание, тахе-те Майтенаринн. Мы получили сигнал.
Сигнал? Я никого не вызывала.
— Что вам нужно? — спросила я неожиданно резко.
— Уборка, тахе Майтенаринн. Простите, но вы не разрешили входить в апартаменты до вашего возвращения.
