— Просто он изменился, — Сова улыбнулась. — Я же говорила.
Из соседней комнаты доносились отрывистые фразы Вита.
— Да. Нет. Нет. Да. Обещаю. Самым ценным клянусь. Я понимаю. Да, обязательно. Нет. Поцелуй мелкую за меня. А ему лапу пожми и подзатыльник слегка, чтоб не отлынивал. Да.
Он вышел в прихожую, потирая лоб.
— Ну? — с иронией сказала Таэ. — Поругались?
— Нет, — мрачно буркнул Вит.
— Он был против?
— Слушай, завязывай. — Вит слегка покраснел и встал на колено, «проверяя» шнурки. — Поехали уже, что ли?
— Поехали, — ответил за всех Нам. — Ждём тебя на улице.
Четверо вышли. Вит повернулся к Таэ.
— Мне пора.
— Береги себя, пожалуйста, — прошептала она, обнимая его. — Всё ведь будет хорошо, правда?
— Правда-правда, — он улыбнулся. — Я позвоню, как доберёмся. Береги дом. И детей. Если я…
— Заткнись, будь добр, — ласково оборвала она.
Они замерли ненадолго, обнявшись. Потом она с лёгким вздохом отпустила его и ещё раз осмотрела.
— Ничего не забыл?
— Мобильный, деньги, документы, голова, мозги в ней. Вроде, всё.
Он повернулся, закинул сумку на плечо и вышел из дома. Она постояла у окна, провожая взглядом пять фигур, пока они не растворились в вечерних тенях. Прошла на кухню. Попыталась заняться домашними делами, но всё валилось из рук. Тогда она взяла телефон и набрала номер.
— Детей уложил? А что сам не спишь? Да, он уехал. Да. Кажется, навсегда.
* * *
Темнота давно перестала быть помехой для членов Братства. Они привыкли к промозглым осенним питерским дворам, где уже ранним вечером не видно ни зги. Их зрение, улучшенное на иных Гранях и слоях, куда они раньше забирались еженощно, позволяло им видеть и в кромешной тьме, без малейших признаков света.
— Громко идём, дамы и господа, — проговорил Вит через полчаса марша в быстром темпе. — Нас слышно будет за километр. Фон от нас жуткий.
— А насрать, — отозвался осторожный Нам, всю жизнь старавшийся не высовываться попусту, и Сова от неожиданности споткнулась. — Пусть слышат, чёрт с ними. Надоело прятаться, если честно. Восемь лет назад о Братстве не слышал разве что ленивый. После штурма Храма наши имена стали притчей во языцех для всех, кто хоть раз слушал ментальные слои. Даже Агентство до сих пор держит нас под наблюдением.
Вит фыркнул.
— Ну держат, и что? По Граням мы навострились ходить, как и прежде. Чёрта с два они смогут по-настоящему держать нас под контролем. Единственная, кого они могли бы хоть как-то отслеживать, это наша Сова.
— И то лишь из-за того, что она не местная. — Багира ехидно улыбнулась в темноту. — Или потому, что у неё насмерть сбит внутренний хронометр. Примета особая, дальше некуда. Боги свидетели — никто не умеет опаздывать на два часа с таким невинным видом.
— Багира. Иди. К лешему, — раздельно произнесла Сова. — Я до конца своих дней не забуду тот раз, когда приехала вовремя.
— Ага, — кивнул Вит, — и прождала нас полтора часа. Скажи спасибо, что не все три. Мы же привыкли к тому, что ты вечно… задерживаешься.
— И тебя туда же.
— Взаимно, сестрёнка.
Вит полной грудью вдыхал ночной воздух и думал, что ему безумно легко общаться со своей роднёй. Нет, разумеется, ему было с кем поговорить и пошутить. Таэ, Платина, дети. Но того, что он чувствовал сейчас, никто не мог ему дать. В сердце кольнула болью горечь потери. Остро не хватало Лиса. Его никогда особо не принимали всерьёз — наверное, из-за рыжих волос и хитрой физиономии. Он не был ни хитрецом, ни шутником. Рассудительный и спокойный, блестящий аналитик и превосходный боец. Лис, так любивший нелепые шляпы с круглыми полями. Лис, рискнувший лишь единожды, после чего Братство вышло за ним на иную Грань и едва не лишилось свободы навсегда.
— Вообще-то это моя прерогатива — влезать в неприятности, — тихо пробурчал Вит себе под нос, но его услышали.
— Ну да, — фыркнул Нам, — как в тот раз, когда ты полез за мечом Зигфрида.
— Или когда тебя чуть не сожрали пламенные муравьи, — добавила Сова. — И Чёрное Болото, помните?
— А как же, — Багира расхохоталась. — Наш великий предводитель тогда потащился за тридевять земель за какой-то хренью, влез по уши в топи и тесно познакомился с тамошним населением.
— Я бы не назвал это знакомством, — отшутился Вит. — Скорее, меня пригласили на торжественный ужин.
— Ну, да. В качестве основного блюда. Заодно и мне голову чуть не отхватили. Самое интересное: не могу вспомнить, что ты там намеревался добыть?
— Зубы гренделя.
— Кстати, они ещё не вымерли? — поинтересовалась Сова, голосуя на обочине трассы. За милым разговором они вышли к дороге.
— А куда они денутся? — пожал плечами Вит. — Я мыслю так: даже в случае апокалипсиса выживают крысы, эльфы и грендели. — Он проследил взглядом очередную пролетевшую мимо машину. — Слушайте, мы таким забавным образом тут до утра простоим. Сколько до поезда, Нам?
— Час.
— Так, друзья мои, дайте-ка мне. — Багира сдёрнула с головы бандану, тряхнула волосами, расстегнула куртку, явив неплохую фигуру, и вышла к обочине, небрежным жестом отодвинув Сову. Через несколько секунд рядом с компанией затормозил автомобиль.
— До вокзала. Полторы штуки, — бросила девушка в опустившееся окошко.
— Пятерых?
— И одна сумка. Две тысячи.
— Садитесь…
Нам, как самый высокий из присутствующих, занял переднее сиденье, остальные с шутками кое-как втиснулись на заднее.
Когда они в последнюю минуту ввалились в вагон, задыхаясь от быстрого бега и, разумеется, перепутав билеты, Вит ощутил, как отпускает та безмолвная тоска, что грызла его все эти годы.
— Народ, — негромко сказал он. Команда, хихикая, повернулась к нему. — Я вас так люблю.
— Чаще вспоминай об этом, — Нам шутливо ткнул его кулаком в лоб, — особенно, если опять вознамеришься пропасть без вести. Мы — твои друзья, твои братья и сёстры. Не забывай об этом, малой.
— Спасибо, — смущённо пробормотал Вит, отворачиваясь.
— Не за что. Ладно, какие там у нас места?
Пересадка в Москве прошла без сучка и задоринки. Вышли, распечатали билеты, сели. Пафосный «Птичий поезд» поражал чистотой, вежливым обслуживанием и… полной бездушностью.
— Честное слово, в холодном тамбуре пиво и сигарета куда приятнее, чем то же самое в этих шикарных креслах. — Сова поболтала ногами. Они с Витом и Намом остались втроём в «курящем секторе».
Командир чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Всё, что мог, он уже сделал, распределив задачи, и теперь напряжённо размышлял, чем ещё может помочь.
