– Да? И кто же?
– Их имя – Мерс.
Тереза повернула голову и долго, оценивающе глядела на меня. Я ждал.
– Не могу тебе помочь, – наконец произнесла она.
Я кивнул.
– Начинаю думать, что их тут вообще никогда не было. – Добрая ложь иногда развязывает языки лучше горькой правды.
– Я знаю, кто охот… то есть сможет рассказать тебе многое об этом городе, – сказала она.
– Да? Что ж, это самая приятная весть на сегодняшний день.
Тереза помялась, но добавила:
– Тебе это кое-чего будет стоить.
Я просто смотрел на нее, и она сдалась:
– Ладно. Тут есть пивная «Коморная мышь».
– Да, видел.
– За ней конюшня. Вечером там обычно бывает некто Золли. Он возничий графа Саэкереша [шутка Браста для родичей-мадьяров: по-венгерски «секереш»
– кучер, возничий]. Знает всех и вся, а поскольку он графский возничий, то его никто не тронет; по крайней мере, так сам Золли полагает. Поставь ему выпить, и он все тебе расскажет.
Я извлек империал и вложил ей в ладонь. Тереза сделала то, что делают, пытаясь определить вес монеты, и спросила:
– Это что, золото?
– Чистое. Не трать все сразу.
Она рассмеялась.
– Я у тебя в долгу, Влад. Фенарио, я уже иду!
Тереза ухмыльнулась и поцеловала меня в щеку. Улыбка делала ее куда красивее. Я смотрел ей вслед, любуясь пружинистой походкой.
Чуть погодя я двинулся в «Коморную мышь». Она оказалась копией «Колпака» (каковым ярлыком я обозначил «свой» постоялый двор), только зал здесь был длиннее, а потолок чуть повыше. Все столы были маленькими и круглыми. После обычных кивков (не слишком теплых, но и не вымученных) я получил выпивку и устроился за столиком, где и ждал до вечера, медленно потягивая вино.
К закату пивная быстро заполнилась, в основном народом, который видом и запахом походил на фабрику за рекой. В зале было и несколько девиц, все в платьях со шнуровкой сверху донизу и открытыми коленками. Иногда то одна, то другая удалялись с кем-то из рабочих через заднюю дверь. Пару раз девицы поглядывали и на меня, но ни одна не подошла.
Я изучал людей, поскольку больше мне делать было нечего, и сосредоточился на том, чтобы запомнить их лица, просто практики ради. Наконец я вышел из зала и подобрался к заведению с тыльной стороны. Прямо там и располагалась конюшня, футов пятидесяти в длину, с одной стороны к ней примыкало нечто вроде загона. У загона стоял высокий возок, и даже в тусклом свете из окошек выглядел он богато. На двери что-то изображено. Лошади распряжены. Что ж, где возок, там возничий, а где возничий, там байки, а где байки, там ответы на вопросы, и может даже статься – правильные.
Я вошел.
Пахло свежим сеном, сушеным сеном, мокрым сеном, гниющим сеном и навозом. Гораздо лучше. Десять стойл, в четырех – лошади различных мастей и статей, а в пятом – тощий парень в черном, и высокий лоб над густыми бровями придавал ему забавный вид. Руки у него были сложены на животе, а по тыльным сторонам запястий пробегали странные белые шрамы. Он сидел на низком табурете, закрыв глаза, но когда я подошел ближе – глаза открылись, и в них не было ни следов сна, ни дымки пьянства. Последнее, судя по рассказам о возницах, выглядело необычно.
– Если ты пришел, чтобы ехать в особняк, ты опоздал, – проговорил он голосом чуть более тонким, чем можно было судить по его виду. – Если пришел поболтать, ты слишком рано. Но если ты пришел купить мне выпивку, ты не мог рассчитать время лучше.
– У меня есть вопросы и деньги, – заявил я.
– Заставь деньги булькать, и я отвечу на вопросы.
– Идет. Чего пожелаешь?
– Вина. Белого вина, и чем лучше оно будет, тем лучше будут ответы.
– Сейчас вернусь.
Парень кивнул и закрыл глаза.
Через несколько минут он снова открыл их, когда я вернулся с вином для него, прихватив немного красного для себя. Он понюхал вино, отпил, кивнул и предложил:
– Присаживайся.
Там было несколько низких трехногих табуретов, вроде сапожных. Я взял один и сел напротив. Лошади задвигались; одна из них подозрительно взглянула на меня. То ли ей (а может, ему) чем-то не понравился я сам, то ли дело было в Лойоше и Ротсе.
Я сел и начал:
– Меня зовут Влад.
Он кивнул.
– Зови меня Золли Качиш, или Чиш. – Он глотнул еще вина. – Добрая лоза. Ладно, Влад. У тебя есть вопросы?
– Много, очень много.
Улыбался Чиш дружественно, и я в это верил, временно. Итак. С чего начнем?
– Ты знаешь семью Мерс?
– Конечно, – ответил он. – Шесть миль на север, дорога вдоль ореховой рощи. Большой белый дом, выглядит изрядно перестроенным. Если только ты не об их кузенах; эти давно ушли отсюда, не знаю, куда, наверное, в Фенарио. В смысле, в столицу.
– О. Спасибо.
– Верхом – где-то полчаса.
– Я верхом не езжу.
Он явно выглядел удивленным.
– Ты что, никогда не сидел на лошади?
– Сидел. Поэтому и не езжу.
– Хм. Ладно. Что еще?
– Почему никто другой не отвечал на мои вопросы о них?
– Они боятся Гильдии.
– Ну да, – заметил я. – Гильдии. Вот это мой следующий вопрос.
– Не только твой. Толком никто не знает, как оно стало тем, что есть.
– Но часть этой истории ты должен знать.
Он допил вино и протянул мне кружку.
– Немного знаю.
– Оставь, я сейчас принесу кувшин, – сказал я.
– Буду тут, – кивнул он.
Народу в пивной прибавилось, так что я вернулся лишь минут десять спустя. Наполнил кружку Чиша и снова сел.
– Итак. Гильдия.
– Да. Гильдия. – Он уделил мне чуть больше внимания. – Зачем тебе это?
– Я все время с ними сталкиваюсь, задавая вопросы о семье Мерс.
Чиш взглянул на меня внимательнее.
– Родня, да?
– Мне всегда казалось, что я похож на отца.
– У тебя немного расширяются ноздри. У них тоже. Порода. Ты из-за этого прибыл в Бурз?
– И да, и нет, – отозвался я.
Он явно ждал продолжения, а не дождавшись, пожал плечами.
– Фенарио – старое королевство, Влад. Очень старое. Две тысячи лет, одни и те же люди, одна и та же земля.
Я не стал встревать с замечанием, что значат две тысячи лет для Морролана или для Алиеры. Тем более для Сетры. Я просто кивнул.
Он продолжил:
– Границы немного изменились, и кое-что еще. – Я кивнул, потому что он этого ждал. – Последние несколько веков короли не очень интересуются отдаленными провинциями. Они делают то, что нужно, чтобы граница стояла прочно, но сверх того почти все остается на усмотрение местным вельмож.
– Кроме налогов, думаю.
– Когда да, а когда и нет.
– Хмм.
