Она любила смотреть на море. И этим утром, она как обычно подошла к окну, и распахнула ставни. Строгую красоту бегущих волн нарушали треугольники белых парусов. Корабли подходили к берегу. Заросший кипарисами и виноградниками край холма скрывал из вида полосу взморья, но можно было предположить, что первые из судов вот-вот причалят.
— Наконец-то!
Последнее время до неё не доходило никаких слухов об ушедшем к Панталеону флоте. Коронация даже не была намечена, а смотры флота редко делаются так далеко от Серениссы и обычно не занимают больше дня-двух…
Она накинула шаль, убедилась, что маленький Виценций Орелий спит, и вышла за дверь. Там царила утренняя тишина. Ворча себе под нос, Джина спустилась на второй этаж. На глаза ей попалась нервная горничная.
— Почему вы мне ничего не сказали?
Девушка испуганно моргнула.
— О чём, госпожа?!
— О флоте…
Лицо горничной потеряло и без того не слишком обильные следы румянца.
— А-а… м-м-м… но как вы узнали? Ведь никто же был не должен… э-э-э…
В голову Джины начали закрадываться подозрения.
— Что не должен? Говори немедленно.
Девушка старательно отводила взгляд и нервно крутила пальцем по уголку полочки.
— Ну… мы не должны были вас расстраивать… пока точно не подтвердится… и господин дворецкий сказал… вам вредно волноваться… вдруг всё ещё образуется…
Подозрения уже не закрадывались, а входили парадным маршем в сопровождении оркестра.
— Та-а-ак. Живо рассказывай. И даже не думай что-нибудь утаить!
Джина угрожающе нависла над растерявшейся девушкой.
Та испуганно пискнула:
— Но господин дворецкий запретил…
— Никаких но.
Девушка глубоко вздохнула, зажмурилась и скороговоркой выпалила:
— Они всех убили, сожгли все корабли, в городе раздают оружие и собирают ополчение…
— Кого убили? Какие корабли… — растерянно произнесла Джина.
Где-то в глубине она уже понимала, что случилось, но сознание упорно этому сопротивлялось.
— Нас разбили, — сглотнув, прошептала горничная, — весь флот сгорел… так говорят… их было десять к одному…
— Как разбили? Но… но мы же ни с кем не воюем?
Девушка в ответ только шмыгнула носом.
— А корабли? Там наверху я видела корабли!
Только сейчас она вдруг поняла, что у имперского флота другие суда. Очень похожие, но другие… Она выросла в доме адмирала и в этом разбиралась.
Джина покачнулась и схватилась за стену. В голове пронёсся калейдоскоп мыслей.
— Я принесу воды? — предложила горничная, — господин дворецкий сказал, что, может быть, всё обойдётся, они могли уцелеть, их же могли ранить или взять в пл… э-э-э… я лучше принесу воды!
Девушка спаслась бегством на кухню. Джина тяжёлыми шагами поднялась наверх и машинально села на угол кровати. Некоторое время она молча смотрела в стену. Потом ощутила, что зрение начало туманиться, а в горле встал ком. Кто-то подал ей платок.
— Спасибо, — автоматически поблагодарила она, и протёрла глаза.
Отдала платок, вздохнула и замерла, так и не выдохнув. Потом очень медленно повернулась и уставилась на стоявшего в комнате человека. Это был довольно заурядного вида человек. Строгий чёрный костюм, средний рост, редеющая шевелюра, наметившееся брюшко. Такого легко увидеть на городских улицах, особенно в кварталах, где расположены конторы нотариусов и адвокатов. Человек из толпы. Именно поэтому в спальне графини он смотрелся просто дико. Здесь не было толпы…
— Я сейчас закричу, — абсолютно спокойным голосом произнесла Джина.
— Не думаю, что это будет разумно, ваша светлость, скорее всего вас просто никто не услышит, — заметил неизвестный и аккуратно убрал платок за обшлаг рукава.
Взгляд Джины метнулся по комнате. Кочерга была бы в самый раз… Увы, в спальне не было камина. Рука Джины, словно бы невзначай, обхватила стоявший на столике бронзовый подсвечник.
— Кто вы? — спросила она почти не дрожавшим голосом.
— Меня зовут Эниго. Эниго Катталья, к вашим услугам, госпожа, — он приложил шляпу к груди и немного поклонился.
— Зачем вы сюда пришли?
— Чтобы решить проблему. Это моя работа, ваша светлость, я решаю проблемы.
Джина стиснула подсвечник так, что пальцы начали белеть.
— Вы не похожи на домового…
Человек вопросительно посмотрел на женщину.
— Обычно помогать по хозяйству и решать проблемы должны всякие волшебные существа, — ответила она, чувствуя, как начинают затекать пальцы.
— Увы, жизнь не сказка, так что приходится всё делать самому, — сдержанно улыбнулся Эниго.
— Я всё-таки закричу…
Горничная должна уже была добраться до кухни и возвращаться с водой. Она может услышать. Наверное. Если не задержится…
— Давайте всё же перейдём к делу, — мягко заметил Эниго.
— Что вы хотите?
Джина бросила взгляд в сторону колыбели. Виценций Орелий сладко посапывал, абсолютно не подозревая о накале страстей в комнате.
— Вам следует немедленно покинуть этот дом, — спокойно констатировал Эниго.
— Я не собираюсь этого делать.
— Это крайне необходимо.
— С чего я должна вам верить? Откуда вы вообще взялись?
— Меня послали ваши друзья.
— Друзья могли бы заехать сами.
— У вас очень мало времени. Возможно, его даже нет совсем.
— Не пытайтесь мне угрожать, синьор Эниго!
Она преодолела искушение взять подсвечник наперевес. Пока он стоит на столе есть возможность застать противника врасплох… Хотя Джина отчего-то была уверена, что этого противника врасплох застать будет крайне сложно.
— Я не имею привычки угрожать людям, — заметил Эниго.
Джина не сомневалась. Несмотря на добродушный и даже несколько комичный вид собеседника она была уверена, что этот человек не будет тратить время на угрозы. Именно поэтому она и не пыталась кричать или пустить в ход подсвечник. Если бы Эниго собирался её убить или ограбить, он бы уже давно это сделал.
— Наверняка у вас наготове пара другая головорезов, — резко произнесла Джина, — где они прячутся?
Она обвела взглядом комнату, задержавшись на дверце в небольшой чулан.
— Полагаю, в данный момент они сторожат лошадей у задней калитки, — сообщил Эниго.
Джина поняла, что ещё немного и все отведённые ей запасы хладнокровия и выдержки окончательно иссякнут.
— Почему я должна бежать отсюда? Какого… И вообще мне надоело вас слушать!
Она всё-таки схватила подсвечник наперевес и выпрямилась во весь рост. Взгляд её должен был метать молнии, но руки предательски дрожали.
