Чему я рад, признаюсь.
Ибо не ведаю, смог бы отказаться от хмельного духа неизведанных дорог…
* * *
"О прошлом всех сущих…"
…в тот год Снорри сравнялось двадцать восемь зим. У него вышла ссора с альдерманом Норгарда.
Случилось это так…
… - Убей его! — крикнул Свен Свенсон повелительно. — Убей его, друид!
Ветер подхватил слова и смешал их с пылью. Пыль кружилась над полем тинга, между двумя фигурами, чьи взоры пронзали сердца. Поле обступили люди, но те двое их не видели: всё иное было прахом, дешёвым, как слова старосты, подвластным ветру, что сеял пыль на полы плащей…
— Эй, а что тут?.. — спросил Снорри, пытаясь глянуть поверх голов.
— Тихо ты! Не мешай! Видишь, это колдун из сидов, он сейчас нашего Ругина в землю закатает!
— Кто кого ещё закатает!
— Да тихо вы там! Щас молнии полетят!..
Ругина-колдуна он узнал сразу. Седой заклинатель хмуро глядел на противника из-под своей хвостатой шапки. Ругин был подобен глыбе, вросшей в землю — столь же приземистый и непоколебимый. И мрачная, спокойная решимость плавилась с отчаянием в его кобальтовых глазах.
Его противник, которого Свенсон назвал друидом, застыл, пристально разглядывая Ругина, склонив голову набок. И не было враждебности в его взоре. Было беспокойство, любопытство и улыбка. Чтобы увидеть глаза пришельца, не надо было тянуться. Ибо он был высок, на две-три головы выше самого рослого из двергов, и куда тоньше, уже. Не носил ни усов, ни бороды, и на вид был совсем ещё юным. Если не смотреть ему в глаза.
Снорри — посмотрел.
И это навсегда изменило его мир, хоть он и не знал о том…
— Тебе не следовало вмешиваться в наши дела, друид, — тяжело и сурово молвил Ругин. — Но раз уж ты сунул сюда пасть, Корд Лис, то я вызываю тебя на поединок! Здесь, немедля! Правила, думается, тебе ведомы.
Тяжкие слова рухнули, подняли волну тревожного шёпота. Потом поле тинга накрыла тишина. И в той жуткой тиши раздался звонкий смех чужака.
— Нашёл дуралея! — хохотал чужеземец, и ветер вторил ему. — Здесь же каждый куст — за тебя, каждый камень, каждая дождевая лужа! Глупо тягаться с колдуном на его земле, под его небом!
— Мы можем сразиться там, где не светит солнце и не бывает ночи, где небо — серое покрывало, где растут мёртвые травы, — сказал Ругин — и обрубил смех друида.
Чужак печально покачал головой.
— Нет, — тихо произнёс он, — там мы не можем сразиться.
Ругин побагровел, зарычал, воздев жертвенный топор:
— Проклятье! Не смей меня жалеть!!! Не смей, Лис!
— Я не тебя жалею, гордый чародей, — отрешенно сказал друид. И насмешливо бросил Свену: — Извини, староста, я не могу выполнить твою просьбу!
— Да ты что, сдурел?! — заорал Свен Свенсон, и народ зашумел, смыкая кольцо дурной силы. — А ну, взять их! Обоих!
— Это ты не дури, альдерман, — бросил Ругин презрительно. — Мало толку — спорить с колдуном!
— Мне не страшно твоё колдовство! — плюнул в пыль староста. — Моя удача не меньше твоей!
— Как бы там ни было, а Руны Нифля я тебе не отдам! — гордо молвил Ругин, а друид покачал головой.
— Грам! — позвал Свен старшего хирдмана. — В кандалы обоих!
Люди одобрительно загудели. Только Альвар Старый и Фундин Пасечник вышли против Свена:
— Хэй, добрые горожане! Опомнитесь! Когда такое было видано, чтоб…
— Грам! — крикнул Свен. — И этих двух пердунов — тоже!
Усатый вояка тихо сказал старикам:
— Лучше вам уйти, господа! Сами видите, народ сердит!
Старики пожали плечами — мол, мы предупреждали! — и ушли.
А Грам заметил, что между его отрядом и чародеями стоит один-одинёшенек молодой рыжий Снорри Турлогсон. И крепко сомкнуты его руки на дубовом посохе.
— Не дело трогать гостя, — заметил пивовар.
— Отойди, Снорри, — поморщился Грам. — Как бы тебе гостеприимство боком не вышло! Зачем оно тебе надо?
Снорри зло прищурился:
— А вот представь себе, надо! Потому как нельзя иначе. И нам всем это ведомо.
Друид удивлённо изогнул бровь. Но ничего не сказал. А Ругин буркнул:
— Хоть ты в это говно не лезь, пивовар!
— Да, верно, отойди, — кивнул Грам. — Не хочешь? Ну ладно…
Снорри поднял дорожный посох, окованный по концам. Через миг рядом с ним стоял Эльри с боевой секирой. Подходили лесорубы с топорами и становились перед своим ингмастером, готовые биться за него, и спокойствие было в их ясных глазах. А потом раздался девичий голосок:
— Снорри! Тролль тебя дери!
Митрун промчалась вихрем и тоже встала рядом с ним.
— Спасибо, — шепнул Снорри.
— Потом поговорим! — зло пообещала красавица.
Грам смотрел в глаза Эльри и его людям. Смотрел в глаза Снорри и его невесты. Грам видел там ровное пламя — у каждого своё, но такое похожее — и опасное. Грам знал, что его воины могут искрошить защитников. Но ещё знал, что это единственный путь, как взять колдунов. Кровь не должна пролиться на поле тинга.
Свен Свенсон тоже это знал.
— Ругин Гальдрар! — крикнул он яростно. — Будь ты проклят! Не дожить тебе до Середины лета! Ты ведь не бессмертен! А вы, люди добрые, расходитесь! Нечего тут делать!
Люди зашумели. Они не хотели расходиться. Зрела драка. Ветер пахнул кровью.
— Идём отсюда, чужак, — проворчал Снорри, и они стали выбираться из толпы. Снорри словно наяву видел, как горожане ломятся вперёд, как тупое мычащее стадо прёт напролом, и как чужеземец поднимает красивый резной посох, а потом — дождь из пламенных черепов хлещет толпу, словно плетью, сечёт, жжёт беспощадно, карает, наказывает, не видя павших на колени… Ибо у него была эта высочайшая власть!
Конечно, было бы им поделом. Но, как никак, это собрались его, Снорри, соплеменники…
— Спасибо, Упрямый, — шепнул с улыбкой друид и добавил, только для Снорри. — Меня зовут Корд'аэн О'Флиннах.
— Рад знакомству, — усмехнулся пивовар. — Я — Снорри Турлогсон. Так что всё-таки случилось?..
* * *
— Тогда Свен потребовал, чтобы Ругин открыл ему Руну Нифля, — говорила Митрун, пока они шли к трактиру. — А Ругин отказался, и не стал объяснять, почему. Свен устроил так, чтобы люди согласились дать чужеземцам-вердам земли для поселения и постройки мануфактуры.
— Хоть и не всем это по душе, — заметил Эльри.
— Свен посулил выгоду многим, и тебе, Эльри, — с укором сказала Митрун. — Да и тебе, Снорри, не надо было бы ездить на юг на торги, сюда бы всё везли.
Снорри промолчал. Митрун продолжила:
— А потом Ругин пригрозил спеть Руну Нифля, если Свен всё-таки даст чужакам земли. Тогда староста попросил его, — указала на Корд'аэна, — рассудить это дело, ибо говорят, что пришлому всегда виднее…
