Нежное, бело-синие переливистое сияние вырвалось из шкатулки заполняя собой комнату. Подобие окон на двух метровой высоте стен, ожили, являя образы и картины сражений, разные и ничем не связанные кусочки и фрагменты, собирались воедино, пока видение полностью не захватило юношу.
Был тихий день…
Люди совершали последние приготовления к предстоящему празднику Рождества, даже устав от работы напевали песенки, а не которые взрослые охотно принимали участие в детских играх и забавах. Но…
Ржанье лошадей приглушило даже песнопения, причудливые горы, утратив праздничный наряд, изображали тревогу, а волшебство застыло в предчувствие беды. Всадники, исполненные гнева, разрушали родную деревню Лочана. Лица агрессоров больше походили на восковые маски с сияющими тёмно-зелёно-синими глазами, глазами жестокости. Дома загорелись, а снег окрасился кровью, кровью мирных жителей, тщетно пытавшихся защитить, и защитится, стоны и крики сменили былое веселье.
Сколько было всадников, нельзя сказать наверняка, ибо они являлись из-за спины трепещущей тёмно-синей тени восседающей на скакуне больше напоминавшего нетерпеливое синее пламя.
Лочан наблюдал развернувшуюся трагедию, его сердце бешено колотилось, а в глазах застыла ненависть. Он точно знал, что произойдёт дальше, ибо пережитое им хлынуло забытым потоком, говорящем,- Сейчас выбежит Адэлия, пытаясь спастись от всадника, она упадёт перед синей тенью, девушка уже ранена в левое плечо, и потеря сознания всего лишь вопрос минут. Тень обнажит бледное лезвие своего меча, и пронзит сердце девушки. В это самое время из сердца мальчишки в клетчатом пальто вырвется отчаянный крик. Месть завладеет его разумом и стиснув сломанное лезвие ножа ребёнок бросится на убийцу. Тень отмахнётся от него словно от мусора, и мальчик потеряет сознание, упав в обломки чьего-то дома. Во вспышке приступа защиты Адэлия бросится на тень, не смотря на пронзённое сердце, и копыта скакуна сделают своё дело.
Видение перенесло Лочана к Тисовому Древу, возле которого лежал мальчишка, пытавшейся отомстить за сестру. Мальчик откроет глаза, не понимая, как и где оказался. В отчаянии он вырежет на стволе Древа имя своей сестры, «Адэлия», вырежет куском лезвия, что сжимает его правая кровоточащая рука. А после ребёнок потеряет сознание…
Что было дальше, Лочан уже знал: его спасёт старик Дуэн, а когда силы вернутся к мальчишке, тот покинет деревню, отказавшись помнить случившиеся.
- Зачем ты отрёкся от меня,- произнёс Тим, стягивая шапку, он стоял возле Тисового Древа, руны наполнялись лунным свечением. Или быть может, Луна роняла свои слёзы на ветви могучего Древа? Тим смотрел себе под ноги, не решаясь посмотреть на стоявшего пред ним, как и стоявшим перед ним не решался посмотреть на Тима.
- Прости,- выдавил из себя Лочан, пытаясь собраться не только с мыслями, но и унять душевную дрожь.
- Ты отказался от меня и от моего имени,- продолжил Тим,- Ты выжил, благодаря крови, что течёт в тебе, крови Памяти, крови народа, что канул в лету, оставив единственного преемника у подножия удивительных гор, где забытые жители рода человеческого нашли и вскормили тебя. Ты обрёл дом, друзей, родителей, и даже сестру. Но ты от всего отказался, но всё-таки не смог забыть о сестре. Ты помнил одно,- её больше нет, но ты отказался, отказался от меня… Я кусок памяти, оставленный тобой, и я помнил радость людей приютивших меня, и мне этого было достаточно, но… Тень Молоха, разрушившего наш покой, обрела черты, возжелая уничтожить даже эту память.
- Прости…- Лочан поднял глаза: синяя тень стояла за спиной Тима, теперь она произносила слова, в то время как ребёнок начал исчезать.
Сердце Лочана кольнуло, словно в него вонзили пучок иголок, что-то внутри него вздрогнуло, издало крик и умолкло,- душа. Лочан успокоился, память перестала пульсировать и биться в агонии, а в сознании наступила хоть какая-то ясность. Лочан принимал всё случившиеся, он не отказался ни от прошлого, ни от будущего, он просто пытался забыть, спрятаться, убежать. И пусть печаль въедалась в душу, Лочан принял мир таким, каким он был…
Тим улыбнулся, он всё ещё исчезал, но уже исчезал по собственной воли, а тень,- издав многоголосое эхо, покрывалась трещинами и распадалась на части, каждая из которых взрывалась порывом ветра, молчаливо и не ощутимо.
Окружавшее пространство Лочана преобразилось… юноша словно окунулся в синеватую мглу, чьё-то присутствие коснулось его души.
- Лия…- прошептал Лочан, делая шаг вперёд.
9Тень закружилась в пляске, пытаясь одарить девушку своим прикосновением, тянущиеся длинные когтистые руки готовые вот-вот ухватить добычу, обращались в подобие тумана, и сколько бы не старалась тень, сколько бы усилий не прикладывала её намерения обращались во прах. Может, причиной было произошедшее с Лочаном, или же сама Лия источала загадочную магию? В любом случае ответ на этот вопрос для фантома, призрака, или как его там, был интересен менее всего.
Тень отступила…
В глазах девушки не было даже намёка на страх и отчаянье, что-то предало ей сил и уверенности. Тень колыхаясь словно язык пламени и одарив Лию презрением,- растворилась, исчезла, сгинула…
И причиной тому стали две верёвки опоясывающие деревья при входе в деревню, только сейчас это были две чёрных змеи, каждая из которых поглотила свой собственный хвост. Змеи шипели и ёрзали, тщетно пытаясь не впустить подступающую таинственность, и, в конце концов, магическая аура испепелила их, обратив в янтарные искорки.
Темнота, что окружала Лию, была не долгой…
Где-то в дали она заметила тёплое сияние, а вскоре…
Дивные существа явились из забытых чертог памяти, памяти леса. Одни были крохотными, с сучковатыми лицами и узкими вытянутыми глазами, их волосы на овальных головах больше походили на ветки деревьев, как и их руки и ноги. Другие напоминали жаб и лягушек с иголками на спине как у дикобраза, или неказистыми крылышками за спиной. Третьи напоминали ожившие древесные корни. И этих существ было великое множество: большие и маленькие, синие, зелёные и почти прозрачные со звездным переливом внутри. Их древесные голоса и голосочки соединялись в не обычное песнопение, подхваченное мелодичным звоном колокольчиков. И уж не рождался ли этот звон в душе самой Лии?
-…
Хранимые в памяти тайн и чудес,
Томились и верили в дух Рождества,
Стал домом для нас не обычности Лес,
А вера в людей лишь к истокам взошла…
