— Мне это не нравится! — сказал Сэм. — И, значит, твой тайный проход все же охраняется, — проворчал он, оборачиваясь к Горлуму. — И ты, конечно, знал об этом заранее?
— Все ходы охраняются, да, — сказал Горлум. — Конечно, охраняются. Но хоббиты должны попытаться пройти. Этот путь, возможно охраняется слабее. Может все стражники ушли на большую битву!
— Может быть, — проворчал Сэм. — Ну что ж до того места еще далеко. И еще туннель. Я думаю, вы должны теперь отдохнуть, мастер Фродо. Не знаю какое сейчас время дня или ночи, но мы идем уже много часов.
— Да, мы должны отдохнуть, — сказал Фродо. — Давайте найдем какой-нибудь уголок за ветром и наберемся сил — для последнего прыжка.
Он чувствовал, что так должно быть. Ужас земли внизу и дело, предстоящее ему, казались отдаленными, слишком далекими, чтобы беспокоиться из-за них. Все его силы были направлены на преодоление горной стены и охраны. Если он совершит невозможное, тогда каким-нибудь образом выполнит и свое дело. Так казалось ему в темный час усталости в каменных лабиринтах Кирит Унгола.
В темном углублении между двумя скалами они сели на камень: Фродо и Сэм в глубине и Горлум у самого входа. Здесь хоббиты поели; они думали, что это их последняя еда перед спуском в неназываемую землю, и может быть, последняя совместная еда. Они поели немного пищи Гондора, немного эльфийского хлеба и попили. Но так как воды у них было мало, они лишь смочили себе рот.
— Интересно, где мы снова найдем себе воду, — сказал Сэм. — Но ведь должны они и пить, орки-то.
— Да, орки пьют, — сказал Фродо. — Но не будем говорить об этом. Их напитки не для нас.
— Тем более необходимо наполнить наши фляжки, — сказал Сэм. — Но здесь вверху нет воды, я не слышал ни звука. К тому же Фарамир предупредил, чтобы мы не пили воду Моргула.
— Не пить воду, текущую из Имлад Моргула, таковы были его слова, — сказал Фродо. — Но мы теперь не в той долине, и если мы встретим ручей, он будет течь в долину, а не из нее.
— Я все равно не доверял бы ему, — сказал Сэм, — даже если умирал от жажды. Что-то злое чувствуется в этом мире. — Он принюхался. — И запах. Вы заметили? Страшный запах. Мне он не нравится.
— Мне здесь вообще все не нравится, — сказал Фродо, — камень, скалы, тропа, сам воздух. Земля, вода, воздух — все кажется проклятым. Но тут лежит наш путь.
— Да, это так, — согласился Сэм. — И мы не были бы здесь, если бы больше знали с самого начала. Но, мне кажется, так вот бывает. В старых сказках и песнях говорится о приключениях, мастер Фродо. Я привык считать, что удивительный народ искал приключений, он хотел их, потому что они возбуждали, а жизнь была немного скучной, что-то вроде спорта, если можно так сказать. Но на самом деле это было, наверное не так. Просто попадали они в приключения и там лежал их путь, как вы сказали. Но я думаю, что у них много возможностей, как и у нас, было повернуть назад, однако они не поворачивали. А если бы они повернули, мы не знали бы об этом, потому что они были бы забыты. Мы знаем только о тех, кто продолжал идти — и вовсе не к счастливому концу, прошу заметить; во всяком случае не к тому, что называют обычно счастливым концом. Вы знаете, прийти домой и обнаружить, что все в порядке, хотя все уже не то — как старый мастер Бильбо. Такие сказания не лучше всего слушать, хотя в них лучше всего очутиться! Интересно, в каком сказании очутились мы?
— Мне тоже интересно, — сказал Фродо. — Но я не знаю. И так бывает в действительности. Возьми любое сказание, какое тебе понравится. Ты можешь знать или предполагать, что конец у него будет счастливым или плохим, но те, кто находится в нем, об этом не знают. И ты не знаешь… И не хочешь, чтобы они знали.
— Нет, сэр, конечно, сэр, нет. Берен, например, никогда не думал, что получит сильмариль из железной короны в Тангородриме, и однако он сделал это, а ведь его ждали более черные опасности, чем нас. Но это долгая история, счастье в ней сменяется горем, и сильмариль уходит от него и приходит к Эрендилу. Да, сэр, я никогда не думал об этом раньше! Мы видели ведь кое-что из будущего в звездном зеркале Госпожи. И мы все еще в этом сказании. Оно продолжается. Неужели великие сказания не кончаются никогда?
— Нет, они не кончаются как сказания, — сказал Фродо. — Но герои их уходят, когда кончается их роль. Наша роль тоже кончится раньше или позже.
— И тогда мы сможем отдохнуть и поспать вдоволь, — сказал Сэм. Он угрюмо рассмеялся. — Я именно это имею в виду, мастер Фродо. Я имею в виду обычный отдых, и сон и утреннюю работу в саду. Боюсь, что я все время только и надеюсь на это. Все эти большие и важные планы не для меня. Но все же интересно, попадем ли мы когда-нибудь в песню или сказание. Мы сейчас, конечно, в сказании, но я имею в виду сказание в словах, вы знаете, рассказанное у очага или прочитанное в большое книге с красными и черными буквами, годы и годы спустя. И все будут говорить: «Давай-ка послушаем о Фродо и Кольце!» И еще скажут: «Да, это мое любимое сказание. Фродо был очень храбрый, верно?» — «Да, мой мальчик, он славнейший из всех хоббитов, и этим все сказано!»
— Этим сказано слишком многое, — сказал Фродо и засмеялся. Чистый, ясный смех звучал из самого сердца. Такого звука здесь не слышали с тех пор, как Саурон пришел в Средиземье. Сэму вдруг показалось, что камни прислушиваются и высокие скалы тянутся к ним. Но Фродо ничего не замечал — он смеялся. — Ну, Сэм, — сказал он, — твои слова заставили меня развеселиться, как будто сказание уже написано. Но ты пропустил одного из главных героев — твердого сердцем Сэмвайса. «Я хочу еще послушать о Сэме, папа. Почему о нем так мало говорится в сказании? Я его очень люблю. А Фродо не ушел бы так далеко без Сэма, верно, папа?»
— Ну, мастер Фродо, — сказал Сэм, — не смейтесь надо мной. Я говорил серьезно.
— Я тоже, — сказал Фродо. — Но мы заглядываем в конец. Мы с тобой в самом опасном месте во всем сказании, и весьма вероятно, что кто-нибудь скажет: «Закрой книгу, папа; я не хочу дальше слушать».
— Может быть, — сказал Сэм, — но я бы так не говорил. Роли бывают разные. Даже Горлум может быть героем сказания. Он наверное и считает себя им. Интересно, представляет он себя героем или злодеем? Горлум! — позвал он. — Тебе хочется быть героем… Но куда он опять подевался?
