— Пойдем! — рявкнул им Огнеяр и пошел прочь с поляны.
Малинка и Быстрец кое-как поплелись за ним: Быстрец еще не совсем опомнился после удара, а Малинка чувствовала себя разбитой после превращения и с трудом вспоминала искусство ходьбы на четырех лапах. Волки провожали их молчанием.
… Огнеяр стоял посреди поляны и потрясенно смотрел, как на широком пне бьется в предсмертных судорогах огромное лохматое тело. Оно уже не было похоже на могучего и гордого зверя, который всего какие-то мгновения назад был Князем Волков. Неровная груда бело-серебристого меха билась о пень, над поляной разливался отчаянный вой и визг, полный боли и смертельной тоски. Из этой груды меха торчало сияющее белым лунным светом острие ножа.
Огнеяр и сам не понял, как все произошло. На эту схватку он выходил волком, как и было положено для молодого соперника прежнего Князя. Волчий облик был для Огнеяра не прирожденным, и он чувствовал себя в нем не так ловко, как настоящий волк, но спорить с обычаем и порядком не стал. Князь Волков и сам должен быть волком. Они бились долго, и оба устали; внезапно Белый Князь сумел опрокинуть его и в следующий миг должен был вцепиться ему в горло. Но, как и тогда на площадке перед чуроборским святилищем, Огнеяра взяла в руки какая-то посторонняя сила. Он кувырком перелетел через голову, ощутил, что чужая воля меняет ему облик, толкая к единственному, может быть, способу спастись. Как и тогда, Огнеяр без раздумий доверился этой силе. Тогда на Светела внезапно бросился волк, а сейчас перед Князем Волков вдруг встал человек. Тот не ждал этого и в невольной растерянности потерял какие-то мгновения. А Огнеяр не стал ждать. Сбросив с плеч вместе со шкурой и усталость долгой изнурительной схватки, в привычном человеческом облике ощущая небывалый прилив сил, он схватил Белого Князя за основание хвоста и за загривок, взметнул над головой и с силой бросил его на пень с Хорсовым ножом. Острый клинок вошел в грудь волка и вышел из спины возле хребта.
Несколько мгновений Белый Князь бился в страшных судорогах, царапая лапами землю, рвался в последних приступах ярости, но священный клинок держал его крепко. Много веков молодой князь убивал старого в свете его белых лучей. Но никогда еще самому клинку не доставалось такой славной жертвы. Он принял ее, а вместе с тем принял под свое покровительство и того, кто эту жертву принес.
Умолк отчаянный вой, на поляне стало тихо. Так тихо, что можно было расслышать шепот листвы в дальнем от горы березняке. Полная луна, повелительница самой короткой ночи в году, смотрела с небес на Волчью гору. В глазах у Огнеяра все плыло, он невольно сжимал кулаки, словно сам не понимал, в каком мире он сейчас. Серые волчьи спины по краям поляны казались ему туманом, потускневшие зеленые глаза — болотными огоньками. Он как будто снова стоял на краю болота, в которое мерзкая мара едва не завела Малинку, и обещал девушке свою помощь. Прошедших месяцев словно не было, все время от обещания до его выполнения сжалось в один краткий миг. В этот бросок, которым он отдал Старого Князя священному ножу.
Старый Князь был мертв. Его лапы застыли, когти замерли в концах бороздок, процарапанных на земле. Серебряное сияние его шерсти потускнело, теперь она казалась просто серой. Даже ростом он стал казаться меньше. Сильные Звери живут долго, но и их силе приходит конец. Белый Князь слишком жадно пил из источника своей силы, и сам стал его жертвой.
Огнеяр взял зверя за хвост и сдернул с ножа. Его тело оказалось неожиданно очень тяжелым, и у Огнеяра мелькнула мысль, что придется его жечь — а то вернется. В зверином мире тоже бывают упыри. И первое дело нового Князя — защитить племя от нападок старого.
— Прости меня, Светлый Хоре, — тихо выговорил Огнеяр, кланяясь священному Хорсову ножу. — Я убил твоего старшего сына. Но я заменю тебе его. И только сейчас, выговорив эти, положенные обычаем слова, он понял, что они означают. Раньше он был сыном Велеса. Теперь у него есть второй, названый отец, — Хоре, а через него он вступает в родство со всеми светлыми богами, носителями света и повелителями солнечного колеса, — Дажьбогом, Ярилой, Трояном [149] и самим Перуном. Перуном Громовиком, извечным противником Велеса.
Но понять все это сразу было слишком сложно. Огнеяр ощущал только то, что добился своего, одолел противника и завоевал право прыгнуть через Острый Луч. Власть над серым племенем и ответственность за него теперь принадлежат ему.
Десятки волков, свидетелей их схватки, неподвижно лежали вдоль опушки. Они казались грудой серых валунов. Зеленые глаза их потускнели, они были похожи на овец без пастуха.
Кровь старого князя быстро скатывалась с клинка и пропадала в трещинах пня. Серебряный клинок сиял, гладкий и чистый, как прежде.
— Светлый Хоре принял жертву, — объявил Огнеяр. Спохватившись, он повторил свою весть волчьим рычанием и добавил: — Светлый Хоре принял старого Князя в свою небесную стаю. Там он не будет обижен добычей. Земную стаю отныне поведу я. Светлый Хоре благословит наш лов.
Ни один голос не возразил ему. Даже самые старые волки не помнили того давнего поединка, когда нынешний старый Князь был молодым и завоевал себе право водить стаю. Но все понимали, что переживают небывалое. Никогда еще Князем Волков не становился оборотень, рожденный человеком. Князь Волков должен и сам быть волком.
Огнеяр присел на корточки, кувыркнулся через голову, встал на четыре волчьи лапы. В его неспешности был вызов тому смельчаку волку, который попытается отбить у него завоеванное право. Но такого не нашлось. Серое племя было потрясено гибелью старого вожака на священном ноже, а новый вожак, род которого тянулся из багровых языков Подземного Пламени, внушал им не столько почтение, сколько ужас. Теперь каждый из этих хищников, которым сами боги дали острые зубы и назначили питаться живой кровью, ощутил себя беспомощным ягненком в зубах свирепого и всемогущего зверя.
Огнеяр присел, готовясь к прыжку, впился взглядом в сияющий клинок. Его бело-серебристый свет разливался по поляне ровно и спокойно, словно от огня лучины в тихом доме. Но Огнеяру на миг почудилось в Остром Луче какое-то сходство с рогатиной Оборотневой Смертью. Оба клинка, ведшие свой род с небес, обладали чудесной силой, могли помочь, могли погубить. И охотно принимали гибель в расплату за помощь.
Без разбега Огнеяр упруго метнулся вперед и высоко перелетел через нож. Шкура его вспыхнула в белом сиянии, словно загорелась от него. Самому Огнеяру полет показался медленным и плавным, как во сне, белый свет разливался вокруг и слепил его, ему казалось, что он парит в сплошном облаке лунного света, залившего весь мир. Может быть, в этот миг дух его заглянул в Верхнее Небо, в обитель самого Белого Света. Мог ли думать сын Подземного Хозяина, что когда-нибудь будет там? Но Светлый Хоре не отказался принять его в сыновья.
