Оставалась только одна надежда — что информация, которую эльф намерен был выдать, хоть немного сплотит магов.
Рейнард был в столице графства Эрве довольно давно, проездом, и решительно не узнавал города. Хотя тот и вряд ли изменился со времен его визита. Эрве был довольно грязным поселением; вызывающая роскошь центральных и северных кварталов, где находились дома знати и зажиточных горожан, сочетались в нем со столь же вызывающей уродливой нищетой южной, портовой части. По счастью, в нижнем городе виконту бывать не доводилось, да он туда и не стремился — кроме трущоб, третьесортных таверн и дешевых шлюх там не было ничего. И то, что это местечко до сих пор не стало очагом множества эпидемий, следовало отнести к заслугам скорее градоначальника, чем графа, которого мало интересовало состояние его собственной столицы за пределами личных владений.
Сейчас Рейнард ехал по центральной улице, ища глазами постоялый двор побогаче и получше.
— Прочь с дороги!
Сзади донесся натужный скрип колес, ржанье и щелканье хлыста. Виконт едва успел посторониться, как мимо промчался открытый экипаж, внутри которого виднелась дамская шляпка с развевающимися яркими лентами. За экипажем тянулся длинный шлейф пыли. Позади Рейнарда раскашлялись. Молодой человек прикрыл глаза рукой и поморщился. В Оссе езда по городу с подобной скоростью считалась дурным тоном.
— Да когда ж она наконец шею-то свернет… — выдохнул кто-то стоявший рядом. Виконт обернулся. Исхудавшая сутулая женщина лет сорока, с изможденным лицом, отняла ото рта платок. — Носится, словно ей лешаки пятки поджаривают. И хоть бы что…
— Кто она? — спросил Рейнард больше из вежливости.
— Благородная госпожа Эрмелла из Катены, чтоб ей к морскому дьяволу трижды провалиться и только дважды выплыть… Намедни, когда ейная карета на Соловьиной горке перевернулась, все, думаю, отплясала… Так нет, юбки отряхнула, гадина, — и за старое.
— Вам-то она что сделала?
Женщина медленно развернула, потом тщательно сложила платок, спрятала в складках платья и буркнула:
— Дочка моя восьмилетняя под копыта ейных лошадей случайно выбежала… Так даже не остановилась, змея. Побеспокоилась только, не треснула ли ось у ландо.
Рейнард чуть заметно вздрогнул и сжал бока своего коня. Ненависти, бьющей из глаз этой женщины, хватило б, чтобы воспламенить лед. Виконт осторожно, держась края мостовой, поехал вперед, лихорадочно пытаясь сообразить, называл ли ему отец хоть одну приличную гостиницу в Эрве. По всему выходило, что называл, только Рейнард не помнил ни буквы. Наконец ему попалась одна, с виду очень богатая, с вычурной вывеской «Под счастливой звездой», на которой золотой краской были намалеваны звезды, аккурат такие, как видишь после знатного удара по голове. Рейнард усмехнулся пришедшему в голову сравнению и вошел. Внутренность гостиницы вполне соответствовала вывеске, как и хозяйка — дородная дама, которую язык не повернется назвать трактирщицей, в тяжелом бархатном одеянии и с золотой сеткой на ненатурально-черных волосах. Услышав его титул, она тут же осведомилась, зван ли он на прием, устраиваемый на следующий день графом Эрвским. Рейнард, глядя в сторону, заверил, что непременно собирается там быть. И не солгал. Прием этот, где наверняка будет и немало магов, предоставлял удобный случай подсобрать информации, которой им так не хватало. Приглашения он, разумеется, не получал, ну да это было делом простым и не требующим особых измышлений. У Рейнарда было письмо отца, дававшее ему отличный повод представиться графу и наверняка оказаться в числе гостей. Властитель Эрве, известный сноб и любитель пустить пыль в глаза, ни за что не упустит возможность украсить свой раут присутствием наследника пусть и не самого богатого, однако одного из наиболее влиятельных членов Совета земель. Собственно, откладывать визит незачем, решил Рейнард и принялся переодеваться. Дело было даже не в том, что его дорожный костюм мало годился для явления пред светлые графские очи, а в том, какую роль собирался сыграть молодой человек. Бертран Эрвский видел Рейнарда лишь пару раз, совершенно не знал его, и поэтому задуманный трюк должен был пройти. Рейнард собирался изобразить эдакого бесшабашного бездельника, без единой мысли в голове, не касающейся выпивки, девиц и прочих развлечений богемы. Зачем ему это было надо, виконт пока не знал, но интуитивно чувствовал, что перед этим человеком лучше носить маску вне зависимости от обстоятельств. Жаль только, что при нем нет достаточного количества безвкусных украшений, подумал он, надевая самый яркий из своих костюмов и взъерошивая короткие черные волосы. Посмотрев в зеркало, он остался почти доволен увиденным. Почти — потому что одежда это еще не все. Рейнард не считал себя хорошим актером, но эта роль была ему вполне по плечу; он ведь видел столько образцов для подражания…
Виконт спустился вниз. С каждым шагом лицо его неуловимо менялось, приобретая скучающее, брюзгливое выражение; скупые, отточенные движения воина перетекали в развязную, нарочито неторопливую походку. Когда он увидел свое отражение в витрине соседней лавки, его чуть не стошнило. Отлично, то, что надо. Рисуясь, он взлетел на спину своего коня, не касаясь стремян, и погнал его галопом. Вслед ему неслись сдавленные проклятья на двух языках.
Летняя резиденция графа Эрвского находилась в северной части города, почти за его чертой. Приземистый, увитый буйной зеленью особняк казался скорее основательным, чем красивым. Рейнард, не дожидаясь, пока ему откроют ворота, перемахнул ограду высотой под семь футов, мысленно поблагодарил коня за этот самоубийственный трюк и остановился в шаге от лестницы. Не заботясь о взмыленном животном, он буквально ворвался в дом и бросил слуге:
— Доложи своему хозяину, что прибыл виконт Осский.
— Но… ег-го светлости нет дома, — проблеял тот.
— Его нет, или он не принимает? — В черных глазах Рейнарда появилось нечто такое, отчего слуга, выкрикнув: «Сию минуту, ваше сиятельство!», рысью убежал в глубь дома. Рейнард наметанным взглядом оценил изысканную простоту обстановки и решил, что, во-первых, графиня Эрвская обладает изумительным вкусом, во-вторых, на лигу не подпускает мужа к домашним делам, поскольку люди его склада обычно предпочитают видеть вокруг себя вульгарную роскошь и блеск.
— Его светлость примет вас.
Виконт усмехнулся про себя — он и не сомневался в этом и только искренне надеялся, что оторвал его светлость от чего-либо очень важного — например, послеобеденного сна.
