— В чём дело? — спросила Мона у впередистоящих.
— Какая-то свара у рабов, — буркнула Луиса, оборачиваясь. — То ли старые с новыми погрызлись, то ли…
— Насколько я понял, — откуда-то сбоку вынырнул Джурай, — один из них принадлежит к какому-то сословию… и потому требует, чтобы мы обращались с ним как-то по-особенному. Когда его заковывали в ошейник, он на пену изошёл, его даже развязывать не стали. А вот сейчас развязали. Кажется, зря.
Постепенно из фраз окружающих они поняли, что случилось. После войев ели пленники, им оставили сырого мяса, сыти и картошки, предложив самим готовить. Немедленно завязалась драка за то, кому именно стоять у котлов. Алек пропустил молнии через все ошейники сразу, раздал несколько затрещин и назначил первых попавшихся.
Один из них, высокий чужак с повреждённым горлом — Гарий в своё время еле спас его и думал теперь, не зря ли, — он принялся возражать. Кричать не мог, зато могли другие, у которых, оказывается, накопились к долговязому уйма претензий.
— Кошмар, — оценил Гарий. — Как только у вас справляются с большим количеством невольников?
Мона пожала плечами.
— Человек не может владеть человеком, — процитировала Покон. — Так что рабы принадлежат цехам, кузням, каким-нибудь мастерским… и их никогда не бывает слишком много.
Они добрались до той самой колоды, на которой ужинали, и немного возвысились над толпой, получив возможность наблюдать за происходящим.
Двое рабов, один "старый", другой вновьприбывший, орали на долговязого. Тот не мог им ответить тем же, но шипел, как клубок змей, и брызгал слюной, возможно, ядовитой. Посреди спора торчал Алек с отстранённым выражением лица. Гарий почему-то вспомнил, что с такой же равнодушной миной он сломал шею тому рабу.
— Сейчас он их прибьёт, — Мона, подумав о том же, вцепилась ему в руку. — И все успокоятся.
— Этого не убъёт, — Гарий разглядывал чужака. — Он не наш сородич, и брат сначала должен спросить его, откуда он взялся и что здесь делает.
Мона поёжилась, представив, как именно Алек будет "спрашивать" длинного задиру, и едва не пропустила начало действий.
— Ладно, — сказал Алек. — Если ты считаешь, что поварская работа ниже твоего достоинства, готовить будут другие.
Он доброжелательно кивнул остальным.
— И можете его не кормить.
Рабы переглянулись и недобро ухмыльнулись. Долговязый презрительно посмотрел на них, на Алека, плюнул ему под ноги.
— Предпочту лучше сдохнуть от голода, чем… — задохнулся, схватился за горло. Молодой вой усмехнулся.
— Сдохнуть от голода? Вообще-то есть гораздо более простые способы… сдохнуть, — последнее слово он произнёс как будто выбирая, какой именно способ пустить в ход. Шевельнул пальцами, и долговязый захрипел. Рядом с витазом и жертвой мгновенно образовалось пустое пространство.
Алек задумчиво посмотрел на него, отпустил, и долговязый упал перед ним на колени, хватаясь за горло. Что-то невнятно пробулькал.
— Варвары, да? — задумчиво повторил Алек. — А ведь ты прав. Мы варвары, и наша жизнь проста и сурова. И без изящного обхождения — не наша стезя, безо всяких затей режем и пытаем воров и налётчиков, будь они хоть статовскими дворянами…
Пленник вздрогнул, резко вскинул голову, уставился на Алека.
— Впрочем, я уже примерно знаю, что можешь ты мне рассказать. Благо приходилось читать вашу че Вайлэ, — небрежно обронил вой.
Пленник вытаращил глаза. Оставив его удивляться, Алек повернулся к рабам.
— За работу, — велел.
— Постойте! — крикнул кто-то.
— Ну, чего ещё? А, напарничек, — узнал он корноухого раба.
— Мой король, — задыхаясь, сказал тот. — Это вы?..
Алек оглянулся на всякий случай, хотя за его спиной никого не было.
— Ты чего? — насторожённо спросил он.
— Мой король, — и раб рухнул на колени. Алек попятился от неожиданности, помянул тварей Проводника. Раб попытался облобызать его ступни.
— Прошу простить нас, ваше величество… не узнали… это всё он!.. — злобно зыркнул в сторону долговязого. Тот уже выпрямился, вскинул подбородок, смотрел с вызовом. Что-то прохрипел. Алек напряжённо уставился на него. Дуэль взглядов продолжалась долго, пленник опустил глаза.
— Очень некстати, что я разбил тебе горло, — процедил Алек. — Сдаётся мне, ты мог бы порассказать много всего интересного. С другой стороны…
Он обернулся к остальным. Охотники и войи смотрели на него не менее обалдело, разве что на колени падать не спешили.
Алек перевёл взгляд на коленопреклонённого.
— Встать!..
— Разве я смею… — пленник попытался зарыться в землю у его ног, Алек зарычал. Тот подхватился на ноги, качаясь и отворачиваясь от горящего взгляда войя.
— Пошли. Ты тоже! — рыкнул он на долговязого, тот искривил губы и хотел было что-то сказать… Сильная мысль заткнула его на полуслове и сшибла с ног. Алек пошёл на толпу, которая почти испуганно расступилась перед ним. Двое пленников, словно привязанные верёвками, устремились следом — один послушно семенил сам, другого волокло по земле.
Алек вертел головой, выкрикивал имена, и из толпы выходили люди. В числе прочих был назван и Норик.
— Чёрт, невовремя, — Мона спрыгнула с колоды, поспешила к своему фургону. Вопреки её опасениям, Норик уже стоял на "пороге" фургона. В одном сапоге. Мать возвышалась за ним.
— Что?!. - вертела головой, пытаясь вчувствоваться в хаос эмоций, охвативших крепость.
— Алек свирепствует, — сообщила девочка.
— Чего?!. — Норик спрыгнул наружу. Линда выбросила следом второй сапог и вышла сама.
— Там какой-то пленник… — Гарий наконец догнал девочку. — Он говорит, что Алек… я не совсем уверен, что означает это слово… Правитель?
Норик переглянулся с женой, и они заторопились следом.
— Говори!..
Вся крепость собралась около фургона Александра, — за исключением рабов, которые остались варить еду, и стражей, глядящих с башен на все стороны света. Большинство свободных были с оружием, оттого Моне показалось, что она присутствует на военном совете какого-нибудь драчливого дикого племени. А его вождь и заодно волшебник, молодой седовласый мужчина, собирался держать речь.
Хотя нет, Алек тут же передал слово рабу.
— Отвечай!.. — прорычал. — Кто вы вообще такие, что это за ересь про короля и отчего добрым людям нельзя проехать по дороге?
И напуганный пленник заговорил, частя и захлёбываясь словами.
В Радон пришли чужие люди, которые претендовали на власть, ссылаясь на некоего сказочного короля, законного правителя этих мест. Они учили странным вещам, проповедовали — если воззвания к мятежу против церковников и всей империи можно так назвать. Соблазняя дурные головы обещанием свободы и богатства, они сколачивали банды и грабили добрых граждан, путешественников, а иногда и деревни. Всё отобранное, по словам бандитов, должно было послужить делу победы. И всё делалось под рассказы о добром короле, который когда-то, в будущем, придёт и возглавит свой народ…
