-Эй, харк, проснись,- толкая легонько в плечо спящего, сказал Катрей, и в ту же самую секунду его горло сжала сильная рука воина. Друзья Катрея набросились на харка, но он раскидал их в разные стороны левой рукой, как пушинок. А затем внимательнее взглянул на Катрея, хрипевшего от боли и нехватки воздуха. Худое тело лысого юноши никак не вязалось с обычной мускулистой фигурой любого харка.
-Ты кто? Самозванец? Ты же не харк, ведь так?
-Мы приплыли с Флиура,- прохрипел еле понятно Катрей. Рука харка разжалась и юноша с грохотом повалился на пол, откашливаясь и жадно вдыхая воздух ртом.
-Флиур так далеко и оттуда никто никогда не возвращался,- сказал воин.
-Мы там живём,- пояснил Катрей, оглядываясь по сторонам, ища своих друзей, которые валялись без сознания на полу. Когда же они очнулись, ни харка, ни сына главы уже не было в кабаке...
Харк Шек вёл своего нового знакомого по ночным улицам деревни в причалу, слушая подробный рассказ Катрея. Воин потребовал от юноши оставить своих друзей в кабаке, потому что в Мабрине, куда они направлялись вдвоём, ирнцев сразу бы вызвали на бой и убили бы в первый же день. Внешне Катрей немного походил на харка, поэтому Шек за него не переживал( харки вообще редко переживали и волновались)- хотя бы несколько дней юноша мог продержаться в городе, слившись с толпой. К тому же по дороге воин украл штаны и майку, которые были повешены сушиться на улице, и приказал ирнцу одеться.
-Так ты всё равно не очень смахиваешь на нас, но дома я тебе отдам что-нибудь из моих вещей,- сказал Шек. Сам он был одет просто и удобно: рубашка с короткими рукавами была заправлена в обтягивающие штаны из мягкой ткани, а на ногах он носил высокие сапоги; лёгкий плащ из тёмного материала был накинут на широкие плечи воина и завязан спереди тесёмками. По сравнению с ним, Катрей теперь казался оборванцем с босыми ногами.
На причале Шек залез в первую лодку и, порвав верёвку, привязанную к столбу, отплыл на противоположный берег Сельвии, захватив и чужака с собой. Рассказ Катрея его интересовал всё больше и больше и, ступив на левый берег Сельвии, он впервые, за всё это время, произнёс:
-На этот раз Гелий просчитался, и мы его удивим.
-Он не иллар?
-Колдун Гелий разве что в детстве мечтал стать илларов, а потом его огрели по голове и он потерял рассудок. Только глупец мог надеется, что вы не догадаетесь обо всём.
Большая и круглая голова Шека повернулась в ту сторону, откуда донёсся какой-то шорох. Он пригляделся и позвал:
-Луния, лети сюда.
Ветви раздвинулись, и на траву опустилась птица с длинным хвостом и фиолетовым хохолком. Она присмотрелась к путникам и спросила, приводя Катрея в восторг, ведь на Флиуре ни одна птица не разговаривала:
-В лесу много ищеек Гелия, всё ещё ищут его сына.
-Проведи нас по безопасной тропе до Мабрина.
-Хорошо, только вам придётся бежать за мной,- сказала птица и полетела.
Поспевая за ней следом, Катрей говорил на бегу:
-А почему она умеет говорить?
-А почему твой камень может помочь убить колдуна?
-Не знаю.
-Вот и мне всё равно - только пусть не распускает свой язык дальше.
Делая остановки, чтобы отдохнуть, двое бегунов встретили рассвет на полпути к Мабрину. Катрей каждый раз замедлял бег, когда его зоркий взор замечал новых животных, которых на острове не водилось в таком большом и разнообразном количестве. Ирнец не видел ещё селийских хищников, но был уверен, что с ними не труднее справиться, чем с дикарями. Как любой охотник, он рвался доказать свою удаль, но Шек спросил:
-А ты уверен, что на наших хищников подействует сила твоего камня?
Этот вопрос если не завёл Катрея в тупик, то хотя бы заставил задуматься о своей непобедимости. Но задумывался он недолго, потому что его отвлекал бег и столько нового вокруг, что грех было отвлекаться на мысли. Поздней ночью луния наконец-то вывела Шека и Катрея к городским стенам родного города харков. Массивные ворота были распахнуты на распашку и через них проходили все - и чужие, и свои, чтобы в очередной раз участвовать в ночных боях. Зная каждый поворот, каждую улочку и переулок, Шек быстро провёл своего нового знакомого до своего дома, не выпуская руки Катрея, смотревшего на высокие дома харков, как на чудо. Дом толстогубого воина находился в старой части города, где ещё сохранились одноэтажные дома, и достался ему от родителей. Внутри покосившегося жилища сохранялся идеальный порядок в ожидании хозяина и никто бы не мог подумать, что пьяница так следит за чистотой. Две комнаты и чердак определяли пространство внутри, и маленький сад - снаружи. Заглянув в первую комнату, Катрей увидел столько оружия, сколько вряд ли могло понадобиться одному человеку, но которым его хозяин очень дорожил. А во второй комнате объеденились и спальня, и кухня, и гостиная.
-Когда-то и я был молод, так что что-то подходящее из одежды сейчас тебе подберём,- открывая сундук, сказал Шек.- А как ты избавился от волос на голове? Они у тебя растут или нет?
-Я мазал голову специальным маслом, и волосы перестали расти.
-Похвально,- усмехнулся Шек. Он нашёл штаны, рубашку и истоптанные башмаки для юноши на самом дне сундука. И когда Катрей оделся, воин одобрительно кивнул.
-Теперь тебя можно вести на Большую арену, где ты и поведаешь всему городу обо всём. Хоть харки и не обладают силой ваших камней, они смогут справиться и с дикарями, и с колдунами.
-Почему ты так уверен? Ведь чёрная магия сильнее.
-ТЫ лучше задумайся: почему какой-то там Иин выбрал не вас, а дикарей. И почему до сих пор не напал на колдунов? Чего он ждёт?
Шек достал из буфета бутылку вина и начал пить с горла, думая, что услышит хоть какое-то предположение от Катрея, но в ответ была тишина.
-Чего молчишь?
-Это вкусно?
-Попробуй.
С лёгкой подачи Шека Катрей попробовал, и уже после трёх выпитых бутылок воин и ирнец клялись друг другу в вечной дружбе не понятно почему. Шатаясь и хохоча без причины, они направились к Большой арене...
4.
Снежинки, разгоняемые в разные стороны ветром, оседали на заснеженную поверхность Сонной долины, и вокруг всё казалось таким же пустынным и мрачным. Армия дикарей больше не стояла неподвижно по пояс в снегу - она испарилась. Оранжевые ваи давно погрузились в сугробы вместе с останками веев стаи Сайко и телами флиуртийцев. Тишина царила в горном кольце, и шпионам Гелия не могло прийти в голову где ещё теперь искать илларов и их войско. Вглядываясь в белое покрывало, нетронутое следами ни человеческих ступней, ни чьими бы то ни было ещё, узулаки - верные колдуну ищейки без собственных мыслей в сияющей голове,- не могли себе представить, что именно под этим снежным покровом скрывался и Иин, и его гости. Никто из шпионов Гелия, снабжённых от колдунов крыльями для удобства поиска, не был наделён способностью заглядывать в прошлое, чтобы увидеть эту долину в цвету и в её великолепии. Как они могли догадаться, что давным давно Иин построил себе здесь дом - высокий и просторный, чтобы вместить сюда всю библиотеку с начала создания мира, чтобы жить среди голосов тех проклятых, кто ему напоминал каждый день как опасно забывать о светлой цели. Разве могли узулаки догадаться раскопать из-под снега хотя бы маленький кусочек этого дома, чтобы увидеть, что кусты ваи растут на самом деле на крыше, а не на земле. Снег скрывал убежище иллара-старца, потому что снегопад в долине был делом его рук - его магии. Освещённый внутри неугасающими плодами лиизий, которые теряли свою ослепляющую силу за пределами Валевии, дом Иина приютил и дикарей, и Овия с его друзьями. И пока в подвале, с лёгкой руки хозяина дома, стоймя спало флиуртийское войско, в комнатах убежища скучали гости иллара-провидца. Каждая комната в доме напоминала монастырскую келью с кроватью и окном, за которым можно было увидеть только многовековой слой снега. Огромный зал библиотеки прельщал только Овия и Леона, но им вход туда был запрещён самим Иином, потому что в книгах древних илларов можно было прочитать слишком много тайн, противопоказанных современным служителям светлой магии. Никакого другого развлечения в доме для гостей не было предусмотрено, поэтому уже через несколько дней из комнаты Леона начали доноситься громкие хлопки и грохот. Сначала все постояльцы сбегались на этот шум, чтобы посмотреть что там происходит, а потом привыкли не замечать хандру толстяка. Хандрить по-Леоновски означало лежать на кровати и, гляда в потолок, подбрасывать вверх горсти с чёрным порошком. Развлечение приносило удовольствие, если удавалось успеть произнести заклинание и заставить силой рама порошок взорваться на расстоянии вытянутой руки от тела. Позволять себе такое развлечение Леон осмелился не только потому, что Иин медлил с нападением на Гелия, но и потому что ему надоело прятаться и оберегаться. Овий проводил дни напролёт в раздумьях, и это ещё больше раздражало Леона, которому не хватало своих книг, чтобы думать о прочитанной странице или о создании какого-нибудь эликсира - просто так копаться в своих мыслях толстяку иллару никогда не нравилось. Если ему совсем уж надоедало хандрить в одиночку, то он шёл в комнату к Авиону, чтобы поспорить на какую-нибудь тему, которую выбирал сам охотник, или они сидели у кровати спящего Саши и слушали рассказы Ровела о дикарях, о допросах колдунов и о сложном ремесле стрижника. Такое времяпрепровождение казалось нелепым, когда в Селии и Илии власть колдунов всё больше укреплялась, но никто из них не мог заставить Иина приступить к действию, к тому же старец всё время где-то пропадал, редко показываясь на глаза своим гостям.
