Роман Терехов - Авантюрист

Сделка свершилась, точка в разговоре поставлена, пора и честь знать.

И вот я в арке на «чужом» краю моста. Узенькая полоска рассекает бездну. Вдох-выдох. Что ж, смог один раз, повторить будет легче. Значительно потяжелевший ранец давил на плечи, намекая, что уверенность в своих силах должна опираться на хорошую физическую подготовку. А так получается из разряда «глаза боятся, ноги делают» или «пять минут страха — и ты дома».

Куда ж я иду?! Это не может существовать, не то что мостом называться! На чем эта полоска вообще держится? Хороший вопрос для человека, который не может внятно объяснить, на каком принципе его револьвер работает.

Взмах рукой, нога предательски дрогнула, и сердце улетело в пятку. Спокойно, спокойно. Никаких полетов сегодня не предвидится! Правильно лямки ранца отрегулировал — ноша никуда не сползает, сидит на спине как часть тела. Хорошо, хоть безветренно. Не просто хорошо, а великолепно. Иначе…

Не смотреть вниз. Смотреть вперед. Ни за что больше! Никогда! К черту все золото мира! Вот и арочка замаячила. Не самка попугая, а полукруглая конструкция из камней и по совместительству символ завершения кошмара. Усталые ноги рванули против моей воли. Правая подошва едва не ушла в никуда, кусок пролета отвалился, а я коленями заелозил по поверхности моста.

Ладони впились с обоих боков в камень, толстый слой которого подобно старой штукатурке взялся крошиться, улетая в бездну. Удар подбородком до зубовного клацанья подействовал отрезвляюще. Хватательный рефлекс позволил закрепиться: колени на мосту, руки почти вокруг него. Вот только сдвинуться с места — проблема. Большая.

С носа сорвалась капля пота. За ней устремилась еще одна. Скоро целое озеро натечет. Надо ползти вперед, иначе скоро станет слишком скользко на этой балке, брошенной над бездонным провалом. Постепенно понимание ситуации добирается до рук, ладоней, побелевших кончиков пальцев.

Несколько метров ползу, проклиная жадность и чуть не плача от боли, — налитый свинцовой тяжестью ранец давит на мой центр тяжести так, что шансы остаться без наследников возрастают с каждой минутой.

Ширина полотна позволила подняться, а мужская гордость заставила это сделать, превозмогая силу притяжения, помноженную на страх. Шаг, другой, третий. Уф! Вроде не быстро шел, а между колонн влетел как муха в паутину. Мельтешение точек в глазах и странный шум в ушах длились несколько секунд… Бац! — и я оказался в пещере живой и невредимый, если не принимать во внимание утраченные нервные клетки и жировую ткань.

— Вас не так легко найти, барон! — поприветствовал меня командир отряда русинских волонтеров. Он подошел ко мне в сопровождении нескольких своих бойцов.

— Надеюсь, не заставил себя ждать, граф?

Отодвинулся от зловонной пещеры с невозмутимым видом, будто двигался мимо, совершая послеобеденный моцион. Не хотелось врать хорошему человеку, оправдывая свое пристрастие к пустующей «губе».

— Пустяки, — Руслан перевел взгляд с капральства фрайбургских ополченцев, занятых строевой подготовкой слева от меня, на суету в маркитантском муравейнике справа. «Непотребные девки» при помощи оборванцев, калек и детей расставляли шатры и обустраивали навесы. В суете лагеря островками спокойствия возвышались два армейских фургона. Некто расторопный выцыганил транспорт у Фишера, чем нанес моему самолюбию чувствительный укол. Во время пристального взгляда на это скопище мелькнуло сравнение с блохами, перебежавшими на тело нашего лагеря с трупа вражеского. Едва презрение и брезгливость заявили о себе, Слеза Асеня кольнула запястье, пробуждая во мне стыд.

— И, несомненно, вас привело важное дело…

Драгомиров в ответ слегка наклонил голову.

— Пойдемте ко мне, капитан, — я передал Буяну свою ношу. Мне требовался твердый шаг, а Озоровскому можно доверять, он и виду не подал, что в ранце весомый груз. Сопровождающих графа я пригласил следовать за нами.

А если спросят, откуда дровишки, чего врать будем? Известно, что: я маг, отыскавший клад. Могут маги искать клады, а, Ральф? Могут, говоришь? Вот и чудненько. Значит, вчера со скуки «просканировал» пол, стены импровизированного узилища и обнаружил чью-то древнюю заначку. А сегодня забрал без лишних свидетелей. Формально здесь территория фишеровского полка, могут затребовать три четверти добытого или сколько по закону полагается.

Дело Драгомирова оказалось более чем важным, поскольку касалось огнестрельного оружия. Половина волонтеров выступила в поход и выдержала осаду ущелья, не имея оного. Причина столь печального положения дел крылась не в том, что у нерегулярных вояк не хватило средств, а в том, что гражданский рынок оружия делал первые шаги.

Русинский штат выступает в качестве буферной зоны для части колониальных владений Империи. Раньше трех линейных батальонов и десяти граничарских рот вполне хватало, чтобы набеги баронов, горцев и прочего отребья Скверны на русинские земли превратить в рискованные предприятия. В этом же году граница оказалась оголена — два батальона княжеских стрелков отослали на восточные рубежи прикрывать юнилендовские города и поселки. А третий сняли с линии пограничных укреплений и отправили в Скверну для прикрытия тылов и коммуникаций экспедиции, а по факту — на убой.

Правда, перед этим событием перевели из него за редким исключением весь младший и старший офицерский состав, а также большинство опытных и дисциплинированных рядовых, оставив только сорвиголов вроде Молчуна да Буяна. Пополнили часть необученными рекрутами и назначили офицеров из числа амнистированных военных преступников. Смысл этих манипуляций пока оставался от меня скрыт. Но вернемся к ситуации в приграничном краю.

В фортах вместо полноценных гарнизонов остались инвалидные команды. Половину граничарских сил генерал армии Корн принудил сопровождать свой экспедиционный корпус в качестве легкой пехоты. Дорога на главную святыню русинов в Колониях — Золотую рощу — оказалась прикрыта слабо, что и побудило Совет Хранителей объявить сбор ополчения, наплевав на запреты колониальной администрации. Самый крупный и боеспособный отряд возглавил граф Драгомиров, как имевший боевой опыт и вложивший существенную сумму в оснащение волонтеров.

Империя, поколениями ссылавшая поближе к Скверне беспокойные и непокоренные народы, справедливо ожидала вооруженного мятежа. Свободно владеть огнестрельным и холодным оружием в русинском штате могла лишь верхушка общества — дворяне и их гайдуки. Ни городская милиция, ни храмовая стража Богорощи, ни тем более частные лица до недавнего времени не имели права владеть стрелковым оружием.